Первый успешный советский ВИА — «Поющие гитары». Мы поговорили с его основателем

Ленинград 60-х совпадает с моей юностью, моим становлением как личности — поэтому мой рассказ будет происходить через призму моего мировосприятия. Ленинград 60-х — это время хрущевской оттепели, когда немножко уменьшилось давление на деятелей творческих профессий, когда немного приоткрылся железный занавес и когда можно было сделать то, что раньше нельзя было, — но в очень умеренных пропорциях. Как говорится, можно, но только осторожно.

В 60-х годах выпустили джинна на свободу, возвратить его в бутылку уже было невозможно. Вся эта тенденция к освобождению все больше проявлялась с каждым годом. До появления таких ансамблей, как наш, в стране кипела культурная жизнь. Были коллективы с репертуаром, который тщательно отбирался, в котором можно было делать только то, что позволено официальными лицами. Можно было петь только академическими голосами. Можно было петь песни, посвященные Родине, Сталину, Ленину, и держаться на сцене статично, не быть распущенным и фривольным. До ВИА не было соединения, когда один человек является сам по себе и аккомпаниатором, и исполнителем. Музыкальная ориентация у молодежи в то время была направлена в сторону Запада. В это время в Петербурге люди, связанные с командировками, возвращались и привозили массу пластинок. Эти пластинки тиражировались на магнитофонные кассеты; практически в каждом доме можно было услышать и The Beatles, и Элвиса Пресли.

В нашу страну стали приезжать зарубежные исполнители, группы. Они пользовались невероятно большим успехом у нашей публики — особенно у молодежи. Естественно, молодым музыкантам Ленинграда 60-х и 70-х хотелось соответствовать этому высокому уровню, который продемонстрировали нам, например, такие ансамбли, как The Beatles, которые, по сути, и являлись вокально-инструментальными коллективами.

Опираясь на эти свободные эпизоды в нашей жизни, мы предпринимали попытки осуществить создание таких коллективов на отечественной почве. Это было довольно трудно, это не поощрялось руководством нашей страны. Однако, как я уже сказал, джинна загнать обратно в бутылку было нельзя — поэтому продолжалась работа по созданию таких коллективов.

Наш коллектив — не исключение. В конце 1960-х мы прошли сквозь серьезную сеть проверок, просмотров. Несколько таких просмотров не дали нам никакого результата. Нас не брали на работу, отклоняли наш репертуар, не одобряли наше поведение на сцене.

Про историю создания нашего ансамбля можно прочитать в энциклопедии — не хотелось бы снова повторять, кто был создателем и как это происходило: все это можно увидеть в специальной литературе.

К большому нашему счастью, наши гастроли были настолько успешны, что куда бы мы ни приехали — это полные залы, восторженные залы, наполненные любовью глаза наших слушателей, автографы, цветы.

Этот неожиданный успех позволил нашему руководству чуть более снисходительно относиться к деятельности нашего коллектива, который нравился публике и приносил большие выгоды «Ленконцерту».

Популярность — явление, которое очень приятно переживается исполнителем. Это любовь, которая всегда греет и предполагает какое‑то движение вперед, подогретое этим чудным чувством. С другой стороны, популярность может сгубить человека: иногда некоторые слабые личности начинают думать о себе больше, чем они стоят. Они неправильно оценивают свои способности, становятся убежденными в своей правоте — иногда совершенно неправомерно.

Излишняя популярность иногда людей ввергает в такие пороки человечества, как пьянство, наркомания, снобизм, пренебрежение к тем, для кого ты выступаешь. У нас получилось так, что мы миновали эти негативные стороны популярности и лишь радовались тому, что мы всем нужны и все нас ждут.

В 1960-х ВИА создавались робко, на сцену выходило небольшое количество достойных коллективов. Не буду хвастаться, что мы являемся какими‑то особенными, — были «Песняры», «Орэра». Эти коллективы были очень высокого уровня. Дальше, в 70-х, посыпались как из рога изобилия другие вокально-инструментальные ансамбли, подчас не очень отвечающие каким‑то эстетическим и этическим нормам, иногда с плохим и непрофессиональным качеством, плохой игрой и пением.

Их было настолько много, что, я думаю, они набили оскомину, приелись слушателю на протяжении долгого времени. Когда их очень много, трудно разобраться, где хорошо, а где плохо. Поэтому появилось желание слушать что‑то новое и немного отличающееся от этого огромного количества ВИА, которые в основе своей были немножко однообразными.

В спину дышал рок-н-ролл. В стране начинают появляются рок-н-ролльные группы. Хард-рок победоносно в 80-х годах заходит на сцену и удовлетворяет потребности довольно узкой социальной прослойки молодых рокеров, которые трясут волосами, бряцают цепями и в кожаных куртках крутят головой. Но понравиться большинству нашей публики, простой аудитории, рок-музыкантам так и не удалось. Поэтому по прошествии двадцати лет ставшие взрослыми молодые люди, которые когда‑то слушали первые ВИА, изъявили желание снова послушать эти песни — простые, доходчивые, ясные и добрые, о любви, о разлуке, о смерти, о жизни.

Появился вопрос: а где же эти исполнители, которые когда‑то пели нам эти песни? Стали поступать некоторые просьбы в адрес, например, членов нашего ансамбля, которые разбежались в 1975 год; не буду уточнять, почему разбежались, — это везде можно прочитать (участники ансамбля начали заниматься постановкой рок-опер. — Прим. ред.). Люди подходили и спрашивали: почему вы снова не соберетесь? Спойте нам что‑нибудь свое, в стиле того времени, когда мы были молодыми.

Ностальгия по тем песням, по тому времени создала условия для того, чтобы наш ансамбль собрался. Мы удовлетворили желание наших слушателей, отрепетировали несколько песен, выступили с благотворительным концертом. Когда мы закончили свое выступление, мы поняли, что это оглушительный успех, просто фурор. Люди не отпускали нас, очень долго требовали еще и еще. Но у нас было подготовлено немного песен, поэтому сыграть еще мы не могли. Нам был дан наказ от слушателей и зрителей: только не уходите! Поэтому мы взяли небольшой тайм-аут, собрались на репетиции и в течение месяца восстанавливали старую программу — если есть спрос, значит, есть и предложение.

В 1997 году наш коллектив, как феникс, снова воспрял из пепла. Мы снова оказались востребованными и стали колесить по стране, летать, плавать. И не только по стране — нам удалось побывать за границей. До сих пор наш коллектив существует как классический жанр ВИА.

Поэтому, когда нас спрашивают о творческом росте и движении вперед, я предпочитаю акцентировать внимание на сохранении почетного места на сцене нашей страны. Каким образом это достигается? Сохранением того высокого профессионального уровня, который был достигнут в течение долгих лет, слаженности в работе, организации. Когда говорят, что надо обязательно куда‑то двигаться, я понимаю, что движение ради движения — это не очень правильно. В нашем понимании движение заключается в том, чтобы появлялись на свет песни, которые ничуть не хуже тех, которые сделали нас популярными. Песни, которые будут схожи с теми песнями по эмоциональному воздействию.

К сожалению, такие песни появляются с огромным трудом и усилиями. Надеемся, что нам еще удастся в собственном коллективе родить такие песни — предпосылки к этому есть. У нас есть композитор, гитарист Валерий Кочегуро, талантливый человек; он написал для нас много песен, надеюсь, напишет еще. У нас есть Владимир Васильев, наш музыкант и композитор. Думаю, что наше движение вперед, пусть и не очень бурное, будет происходить.

Но самое главное — не растерять то, что мы когда‑то заслужили: уважение нашей публики. Надо все делать так, чтобы публика не отвернулась от нас.