«Я — современный Сальвадор Дали»: Смоки Мо — о провокациях, хейте, тиктоке и «Газгольдере»

— Ну что, нужны лейблы?

— Нужны и не нужны. Есть артисты, которым лейблы все-таки нужны. Это совсем молодые, которые хотят куда‑то прийти, где будет большая команда, где за них все сразу будут делать…

— А делают-то хорошо или нет?

— А это все зависит от лейбла. Есть лейблы, которые очень достойно справляются со своей работой, а есть лейблы, где могут повесить артиста мертвым грузом.

— «Газгольдер» успешно справлялся со своей работой?

— «Газгольдер» я не могу назвать лейблом в том понимании, в котором ты меня спрашиваешь. «Газгольдер» — это творческое объединение. У меня не было контракта с «Газом», у нас всегда работа шла на доверительной основе.

— Ну была же договоренность, наверное, — вы занимаетесь дистрибуцией моей музыки, вы занимаетесь пиаром. Такое же было?

— Да, да.

— Ну вот! Они справлялись с этим?

— Смотри, у нас есть договоренность о дистрибьюции. Она сохраняется. По поводу пиара — я, если ты знакома с моим творчеством, никогда особо не пиарился. Я особо никогда не ходил и не приветствовал походы на какие‑то телешоу.

— Не, слушай, ты же участвовал в подкастах, ютьюб-шоу.

— Давай вспомним.

— Ходил на GQ, ходил на подкаст VSRAP…

— Пиаром я занимался тогда сам, если мы берем вот все, что ты перечислила, — это, грубо говоря… Слушай, я бы не хотел углубляться в такие подробности. Я не классический молодой артист, который приходит на лейбл. У меня свои отношения с «Газом», и я думаю, что они никому особо не интересны. Я тебе могу сказать, что мне 38 лет и своим пиаром я могу сам заниматься.

— Ну ты же понимаешь, почему я задаю эти вопросы?

— Нет.

— Потому что ты ушел оттуда. Мне интересно понять, почему ты ушел.

— Формулировка «Смоки Мо ушел из лейбла «Газголдер» неправильная. Потому что, ну, грубо говоря, мое имя просто теперь не числится в списке артистов. Но все равно какую‑то работу мы вместе производим (речь идет о дистрибьюции и концертах. — Прим. ред.).

— А зачем тогда нужна была эта новость?

— Чем больше новостей, чем больше инфоповодов — тем лучше. Я считаю, что в моем возрасте уже быть артистом лейбла — немного не то. Я себя уже не ощущаю артистом какого‑то лейбла. И мне в голову не приходит никто, кому под 40 лет, и он бы был артистом лейбла. 10 лет — была такая круглая дата, когда я понял, что можно сделать новость, что Смоки больше не является артистом лейбла «Газголдер». У меня в планах сделать супергруппу. Ведутся переговоры. Имена очень громкие. Настолько громкие, что, ну, могут стекла треснуть. Раскрывать их не буду пока. Могу сказать, что готовлю EP с Гуфом, выйдет после сольного.

— Окей, быть артистом лейбла несолидно, может, хочется быть владельцем лейбла в твоем возрасте?

— А это да. Лейбл — уже даже есть название лейбла.

— А когда запуск?

— В перспективе — этот год.

— Ты делаешь этот лейбл сам?

— С партнерами.

— Они артисты?

— Неа. Ну, все условно. Они… все мы творческие люди.

— Вы хотите на лейбле видеть исключительно хип-хоп- и рэп-артистов?

— В приоритете — да, но мы не ограничены только хип-хопом и рэпом, поэтому сейчас в принципе интересно все. Есть уже несколько молодых артистов, с кем будем работать. Еще в рамках нового лейбла планируем открыть несколько своих студий звукозаписи в Москве.

— У тебя 31 октября, возможно (разговор был до второй волны коронавируса. — Прим. ред.), будет сольник, одно из первых больших выступлений после пандемии. Что именно в твоей работе артистом для тебя наиболее кайфообразующее — выступления, процесс создания музыки или что‑то еще?

— Первые сутки или двое после записи песни, которую ты понимаешь, что ты попал в яблочко. Вот это для меня самый больший кайф. Все, потом этот эффект наркотический спадает, и ты опять в поисках вот этого ощущения.

— А от концертов ты кайфуешь или устал?

— Конечно, я устал. У меня за плечами 15 лет гастролей. Но я продолжаю получать удовольствие от выступлений, и сейчас мне больше ближе домашние такие выступления. Может быть хоть миллион человек, но домашняя атмосфера. Без пафоса. Все равно концерты — кайф. Это дорога, это группа, это общение с ребятами.

— В одном из давних интервью ты говорил, что рэп должен рушить все рамки и что не нужно загонять свою музыку в определенный стиль. Ты планируешь идти на какие‑то кардинальные эксперименты в музыке?

— Дак я уже и делаю. Последний альбом — песня «Тишина»: к рэпу никакого отношения не имеет. Вообще никакого! Фолк-рок — ближе что‑то к фолку. На данный момент рэпа как такового уже нет. Он должен был рушить рамки, когда он жил. Сейчас его нет, поэтому и рушить уже нечего.

— А почему рэпа нет? Похоронил?

— Не я похоронил. Просто рамки рухнули окончательно. Сейчас нет рамок, и уже не нужен такой ортодоксальный какой‑то именно стиль.

— Но при этом ты как‑то в твиттере отметил, что все рэперы сейчас стремятся стать попсой.

— Раньше рэперы боролись с попсой, а теперь сами стали ею. В этом плохого ничего не вижу. Я вырос на попсе. Я вырос на «Руки вверх!», на «Иванушках», на группе «На-На». Мы же когда говорим про попсу, не говорим про стиль музыки. Мы говорим, наверное, про подход, когда человек нихера не умеет, за него все делают и тянут бездаря. Это попса. Хотя сейчас это практически нереально — вытянуть бездаря, сколько бы у тебя ни было денег. Сейчас, кстати, новый продюсер, который тянет бездарей. Это TikTok. Раньше были дядьки такие, мужики под 60 лет, которые с помощью своих денег могли девочек молодых тянуть в шоу-бизнес бездарных. А теперь этот дядька, его зовут TikTok, — он один на всех этих бездарных девочек.

— Ну ты с этим дядькой тоже подружился.

— Я обожаю TikTok, и слава богу, что теперь бездарным людям не нужно спать с продюсерами, чтобы попасть в чарты.

Дальше мы показали артисту твит о том, что «Если „Кара-Тэ“ попадет в TikTok, то значит, мир сошел с ума окончательно», и показали этот тикток:

— «Кара-Тэ» — такой альбом, что он циклично будет возвращаться. Это, знаешь, есть клипы, которые суперхиты, которые вот сейчас собрали 10 млн просмотров, и потом через 10 лет можно зайти, там цифра не поменялась. А например трек «Было и было» каждый год по 500 тыс., по миллиону собирает. Уже 8 лет. Потому что люди каждый год к этой песне возвращаются и каждый год смотрят клип.

— А какие еще альбомы из твоего творчества по аналогии с «Кара-Тэ» цикличны, по-твоему?

— Слушай, я считаю, все [мои] альбомы — это классика.

— Ну ты же понимаешь трезво, что все альбомы не станут такой же классикой, как «Кара-Тэ».

— Я отмечу, пожалуй, «Время тигра» и «Белый блюз». Мне бы хотелось еще, конечно, туда впихнуть «День первый», который я считаю тоже очень сильным альбомом. Не, не! Вообще все три альбома — мои любимые, а «День первый», наверное, в моей карьере один из самых сильных.

— Если честно, очень угораю с того, как каждый новый альбом выходят новости с заголовками — твоими цитатами: «Мой любимый альбом — „Время тигра“, „Мой любимый альбом — ‚Белый блюз‘. Я понимаю, что это, скорее всего, маркетинг, но звучит это странно, ты не находишь?

— Нет. На момент выхода — он свежезаписанный, поэтому самый любимый. Потому что песни, которые записаны даже полгода назад, уже так приелись, что невозможно. Поэтому всегда любимый — свежий материал.

— История про то, что ты хочешь выпустить книгу со своими цитатами, это серьезно?

— А почему нет? Нужно найти только выпускающий лейбл книжный.

— А зачем это тебе нужно?

— Потому что это крутые цитаты, я хочу, чтобы они были на бумаге и продавались в книжных магазинах.

— Ну, то есть это больше коммерческая история.

— Нет. Некоммерческая. Ну цитаты Марка Аврелия же можно найти? Вот и мои тогда будет можно найти.

— Тебе не кажется, это бесполезно как‑то?

— Сейчас весь контент бесполезный, я тебе открою небольшой секрет.

— Ну так хочется же не делать такое.

— Мы живем в том времени, в котором мы живем. К сожалению или к счастью. Когда мы жили во времени, где был важен смысл, очень серьезный смысл, мы делали «Кара-Тэ». Сегодня мы живем в мире, которым управляет TikTok.

— Ну это же конъюнктура какая‑то?

— Ничего страшного!

— Я просто помню, ты говорил, что раньше не хотел делать какие‑то лайтовые треки, потому что лучше ничего не делать, чем делать что‑то лайтовое. А сейчас ты такой — вот, я вижу спрос на это, люди этого хотят, я это делаю.

— Да.

— Насколько это остается такой трушечкой?

— Я всегда в пример ставлю Сальвадора Дали. Знаешь Сальвадора Дали, который придумал логотип для Chupa Chups? Который снимался в рекламе шоколадок Lanvin? Все!

— Но как он это делал? Он это делал не как все.

— Ты намекаешь, что я делаю ***** [плохо]?

— Нет, я обсуждаю кейс с Сальвадором Дали.

— Я — Сальвадор Дали современный, все!

— Прости, но с его абсурдностью и сюром ты не сравнишься, правда.

— Послушай, возьмем картину какую‑то Сальвадора Дали, сейчас просто навскидку открою, и логотип Chupa Chups, и вместе посмеемся. Что ничего гениального в логотипе…

— Я знаю логотип Chupa Chups.

— Я тебе освежу его в памяти! И мы сравним это с его картиной «Слоны»! Вот это — конъюнктура высшего просто разряда, и вот — «Слоны». Вот это «Кара-Тэ» [показывает на «Cлонов»], а вот это [показывает на ChupaChups] — я не знаю… Я даже на таком уровне песни не пишу, как логотип Chupa Chups.

— Что тебе нравится из современного русского рэпа?

— Ой, много чего. Обычно на такие вопросы я не люблю отвечать. Потому что те, кого я забуду, обидятся, если прочитают.

— Ну ты в более ранних интервью был недоволен дефицитом интеллектуального рэпа.

— Одного назову — Масло Черного Тмина, это очень сложная музыка. Если бы меня вернуть сейчас в 2003 год, я бы сказал, что, блин, Масло Черного Тмина — хочу с ним совместную группу. На сегодняшний день для меня это уже сложновато.

— Считаешь ли ты вообще, что есть какой‑то кризис в русском рэпе? Многие музыкальные журналисты последнее время регулярно хоронят рэп, утверждая, что рок теперь — главный тренд.

— Им бы очень хотелось. Но это неправда. Ну кто рок? Не знаю, я могу тебе назвать группу «Нервы», Женю Мильковского. Вот это рок, я считаю.

— Попсовый такой…

— А что, рэп в попсу не превратился? Поп-рэп, поп-рок. Вот эта приставка «поп» — равно «деньги». Если мы убираем «поп», из этого уходят деньги. Вот выбирать вам самим, как это — хорошо или плохо, когда нет денег, когда не монетизируется что‑то.

— Я хочу еще поговорить с тобой про хейт, про хейтеров, которые тебя преследуют уже очень много лет. Что бы ты ни делал, не знаю, фотка с Трилл Пилом — хейт, видеоинтервью Андрею Никитину — хейт. Как ты вообще с этим живешь?

— Это наоборот круто! Я приветствую хейт. Я понимаю, что хейт — это актуальность. Артисты, у которых нет хейтеров, у них огромная ответственность каждого шага. Им тяжелее, чем, например, артистам, у которых всегда есть стабильная фан-база хейтеров. Фан-база хейтеров — я не ошибся, — фан-база хейтеров, это люди, которые с тобой всегда и везде, но только хейтят.

— А у тебя было когда‑нибудь такое, что ты увидел какой‑то хейт и такой: «Блин, может, я все-таки чего‑то не так сделал?»

— Да, было! Помню, заморочился — человек мне написал: «Вот блин, Смоки теперь в битах клэпы (хлопки. — Прим. ред.) использует. Ну это же не трушно! Где снейры (малые барабаны. — Прим. ред.)?» И я подумал — блин, в натуре, зачем я на клэпы так плотно перешел, может, действительно, снейры надо ставить? И стал как‑то чаще снейры ставить.

— Прикольно. То есть ты прислушиваешься к критике.

— Ну, это было 10 лет назад, сейчас мне похеру вообще.

— Когда ты года два назад дал видеоинтервью Андрею Никитину, очень много комментариев было о том, какой ты чеэсвэшник, слишком самодовольный такой. Тебе не кажется, что ты тогда перегнул, или это окей?

— Я специально это делал.

— Эпатаж?

— Ну естественно.

— Забавно! Но ведь это же тебе естественно. А многим людям, которые смотрят, это совсем непонятно же!

— Посмотрите Versus Fresh blood 4 и поймите, какие роли мы играли и как мы все это режиссировали.

— Почему тебе нравится играть? Ну то есть существует ли вообще такая возможность быть артистом и быть всегда собой?

— Мой уровень ума воспринимается другими людьми как тупость. Мне это и не отвратительно, и не близко. Я просто понимаю, что люди на другой волне. У людей в головах установки — человек чувствует себя говном. Очень многим с детства вдолбили, что они говно. И когда кто‑то говорит, что я крутой, я ключевая фигура в этой стране и в мире, человека начинает трясти, потому что он ощущает себя говном. Вот. Поэтому хочешь много хайпа — используй модель, блин, не хотелось бы имена называть. Ну, в общем, если хочешь много хайпа, можешь просто раздражать людей.

— Но при этом ты остаешься собой или нет?

— Конечно!

— То есть это не какой‑то прям образ, это вот просто «Я сознательно угораю над вами, и это я все еще».

— Слушай, бывает, что я не угораю и в эмоциях что‑то говорю. Не знаю. Ну хорошо, даже если я ЧСВ. Почему я не могу быть таким? Потому что кто‑то себя чувствует говном? Ну извините, если у вас проблемы какие‑то, обращайтесь к психотерапевту.

— Я знаешь, что заметила? Есть очень много интервью, где ты сыпешь очень мудрыми правильными идеями, но поскольку они не развернуты…

— Они кажутся тупостью!

— Да, они выглядят комично. Когда вчитываешься, понимаешь, что да, в этом есть смысл. Но подача у тебя такая, что люди пишут: «Смоки полетел кукухой». Это тоже ты сознательно делаешь?

— Да, я хочу, чтобы написали, что я полетел кукухой.

— А зачем?

— Чтобы писали об этом. Найдутся 20% людей, которые будут говорить, что он на самом деле крутой и шарит. И 80% будут говорить, что я сумасшедший. Ничего страшного!

— Слушай, у тебя есть тенденция, что тебе нравится быть ментором. Вот ты участвовал в проекте с баттл-рэпом, ты любишь цитатами сыпать, тебе вообще нравится выносить в паблик какие‑то мудрости. Тебе не кажется, что это какая‑то внутренняя сублимация и это запрос на отцовство?

— Да, да.

— Ты планируешь детей?

— Конечно!

— Когда?

— На все воля Всевышнего!

— Ну а как же личность, личность ведь сама решает…

— Да, но все равно: личность — сама, да, все это очень классно. Создатель все равно первичен, и он может вмешаться. Я планирую детей, почему нет? Я нормальный человек, обычный человек, так скажем. Ничем особо от других людей не отличаюсь. Дети — это нормально. Но я не хочу, чтобы мой ребенок вырос, как мы росли.

— Ну так мне кажется, что он уже и не сможет так вырасти, нет?

— Ну, я имею в виду, что я не хочу, типа, от своих предков передавать какие‑то отрицательные установки.

— Каково вообще быть тобой?

— Тяжело. Но при этом ********** [восхитительно]. Но тяжело.

— Почему тяжело?

— Потому что приходится брать на себя ответственность за самого себя. Я бы мог нажираться, употреблять наркотики.

— Ты не употребляешь ничего?

— Нет, вообще ничего. Я могу выпить.

— Косячок?

— Нет, косячок — нет. Стал к этому вообще относиться отрицательно. Как‑то во мне какой‑то негатив, агрессию стало вызывать. У всех позитив, а у меня какой‑то негатив.

— Загоняться начинаешь?

— Ну не то что загоняться. Задумываться о таких вещах, о которых лучше задумываться в трезвом виде. Потому что они [под веществами] гипертрофировано воспринимаются. Я не люблю воспринимать что‑то гипертрофировано, потому что придется сознательно проходить через этот порог, когда это в большом количестве сразу. А вот на трезвую голову это не так сильно, поэтому можно шажками пройти.

Концерт Смоки Мо ожидается 31 октября в «Известия Hall». Помните, что ввиду эпидемиологической ситуации посещение массовых мероприятий является серьезным риском. Берегите себя и носите масочку.