Архив: главные альбомы Бориса Гребенщикова

Этот текст впервые был опубликован 27 ноября 2013 года

«Аквариум», как принято сейчас считать, — это БГ, но БГ — это не только «Аквариум». К юбилею Гребенщикова «Волна» в рамках регулярной рубрики решила составить краткий путеводитель по самым важным альбомам, которые он записывал на стороне: от Майка до «Deadушек», от английских песен до тибетских.

Послушать альбом полностью

Совместный альбом уже действующего лидера «Аквариума» Гребенщикова и будущего лидера «Зоопарка» Майка Науменко, записанный в вольготных хипповских условиях (прямо на берегу Невы неподалеку от одного из зданий ЛГУ) на магнитофон «Маяк-202»: микрофон к нему тянули с улицы в квартиру одной из приятельниц музыкантов.

Как и полагается в таких условиях, вольготно, легко и необязательно: Майк и БГ поют свои песни под две гитары, губную гармошку и (изредка) перкуссию. Оба сочинителя в ту пору находились под сильнейшим влиянием Дилана, что хорошо заметно и по оформлению альбома, и по собственно песням. Впрочем, и разница между ними хорошо заметна: где у Майка — прозаизмы и упакованные в песни типовые житейские перипетии, там у Гребенщикова — еще недооформившаяся метафизика, загадочные персонажные игры и битническая философия. Отдельно стоит на альбоме заключительная вещь «Дочь», посвященная, собственно, рождению Алисы Гребенщиковой и исполненная потешным пьяным хором.

Это последняя «внеисторическая» запись Гребенщикова — и по ней это очень хорошо чувствуется: «Все братья — сестры» будто бы зависли между беззаботным любительством 70-х и мифогенной эпохальностью 80-х. БГ здесь, возможно, в последний раз «просто» поет песни под гитару — и именно отсутствием дополнительной статусной нагрузки эта запись в первую очередь хороша: все братья тут и правда пока еще сестры.

Результат совместной ночной импровизации Гребенщикова и Сергея Курехина, записанной весной 1985 года в ленинградском Кировском театре. (Причем не единственный — из материала той же сессии собран еще и альбом «Подземная культура».) Сам Курехин позднее рассказывал, что во время записи оба музыканты были в сильном подпитии и практически не слышали друг друга.

Как звучит

Несмотря на вышеупомянутые обстоятельства, пьяного угара в «Соловьях» совершенно не чувствуется — напротив, это довольно жуткая, почти линчевская по атмосфере запись, складывающаяся по преимуществу из напряженного алогичного гула органа (ради которого БГ с Курехиным в театр и поехали) и текучих аморфных аккордов электрогитары. Драматургия вроде бы прослеживается, но не то чтобы четкая; вообще, поют эти безумные соловьи будто одно и то же — но в каждый отдельный момент времени по-разному.

Не факт, что эту запись имеет смысл слушать в отрыве от контекста — но в связи с ним она кажется характерной: именно в альянсе с Курехиным Гребенщиков в первой половине 80-х записал самую интересную и сильную свою музыку (именно музыку), и «Безумные соловьи» демонстрируют, сколько степеней свободы было в тот момент у обоих участников концессии.

Слушать альбом

Альбом, записанный Гребенщиковым в Америке, куда его пригласили тамошние продюсеры (на волне интереса к перестройке считалось, что БГ может стать большой международной звездой) — при участии Дейва Стюарта, Энни Леннокс и еще двух десятков музыкантов. «Radio Silence» вызвал неодобрение у советских рок-критиков и публики (мол, Гребенщиков продался), а вскоре после его выхода — и отчасти из‑за него — впервые распался «Аквариум».

Примерно так, как можно ожидать от сотрудничества БГ с группой Eurythmics: восьмидесятнический поп-рок с пластиковым звуком. Десять из двенадцати песен «Radio Silence», что примечательно, на английском. Несмотря на все авансы и выступление БГ в телешоу Леттермана, никакого серьезного успеха альбом не имел — тем не менее сейчас слушать его очень любопытно: это неплохая поп-запись; Гребенщиков сумел написать хорошие песни и на английском, а его фирменная манера не теряется даже среди синтезаторов и драм-машин.

В какой‑то степени «Radio Silence» повлиял на все, что происходило с БГ и «Аквариумом» дальше: Гребенщиков выбрался за пределы Советского Союза, открыл для себя остальной мир — а через год после выхода альбома переехал жить в Англию. Впрочем, ненадолго (см. «Русский альбом»).

Пластинка, записанная в смутные времена после распада золотого состава «Аквариума» и возвращения Гребенщикова из Лондона. С одной стороны, осознав, что в западном мире он все-таки не свой, с другой, находясь под впечатлением от фигуры Башлачева (смерть которого вообще парадоксальным образом стала мощным толчком для песенных исследований в области русского сокровенного), БГ решил обратиться напрямую к самым корням — и записал, возможно, лучший свой альбом. Недаром теперь он включается в официальную дискографию «Аквариума», хотя изначально выпускался от имени одного БГ.

Одновременно вязкие и ясные симфонии, складывающиеся из гобоя, мандолины, аккордеона, флейты и скрипки, опрощенные и звонкие гитарные аккорды — Гребенщиков здесь сконструировал некий былинный, архетипичный русский звук, который максимально емко и мощно транслирует национальные мифы и культурные константы. Вымышленные православные святые и языческие райские птицы тут уживаются друг с другом; волки и вороны оказываются лучшими проводниками; спирт горит на руке, бурлак зажимает в кулаке кокаин, кони беспредела несут прочь; акустические боевики соседствуют с заповедными романсами, и каждый — как поэтическая экспликация русской истории и русской судьбы. На «Русском альбоме» Гребенщиков выстраивает свой собственный музыкальный Китеж-град, краше которого еще (да и уже) не бывало.

Наряду с альбомами «Сто лет одиночества», «Жилец вершин», «Полундра» и, возможно, еще несколькими эта пластинка — самое сильное, что было когда‑либо записано под гитару и сопутствующие инструменты на русском языке. Выше уже просто некуда.

Первый альбом из тех, что теперь в дискографии «Аквариума» находится в категории «Аквариум» Incognito», — записанная во время работы над саундтреком к «Дому под звездным небом» Соловьева тогдашним составом группы (в тот момент именовавшейся «БГ-бэнд») пластинка инструментальных этюдов.

Дюжина инструментальных зарисовок самого разного толка и качества: тут и псевдофолк, и эмбиент, и чуть ли не индастриал. Все это сыграно на тогдашнем инструментарии «Аквариума»: флейты, аккордеон, акустическая гитара и прочее — и все, конечно, изрядно обработано эффектами. Получается довольно беспорядочное, так что неудивительно, что пластинка вышла под именем «Квартет Анны Карениной», к которому Гребенщиков в своем духе придумал абсурдистскую биографию. Зато названия композиций тут такие, каким позавидует любой построковый ансамбль: «Капитан Воронин встречает гигантского муравья», «Лошадь, как твое имя?», «Мое детство в кислой избе» и так далее.

«Задушевные песни» ценен в первую очередь самим фактом своего существования: мало еще какая русская рок-группа того времени может похвастаться неглупым инструментальным альбомом, да еще и экспериментального толка.

Первая и самая удачная попытка Гребенщикова записать альбом перепевок своего кумира (после Вертинского он пел еще русские песни и романсы на «Чубчике» и песни Булата Окуджавы). Зафиксированы «Песни Александра Вертинского», что примечательно, были практически случайно — сделать альбом Гребенщикова уговорил владелец «Курицца Рекордс» Алексей Ершов, и на запись ушло всего три дня.

Ровно так, как можно подумать из названия: Гребенщиков поет под акустическую гитару песни одного из главных русских авторов и исполнителей, сильно на него повлиявшего. Почти все эти песни БГ к тому моменту много играл на концертах, почти все знал еще с детства — и подходит он к ним, соответственно, как к чему-то родному. При этом каким‑то странным образом Гребенщикову удалось вынуть из песен Вертинского всю манерность. Хуже они, впрочем, от этого не стали.

У «Песен Александра Вертинского» был и есть как минимум просветительский смысл: БГ рассказывает о своих корнях и дает слушателям новых поколений представление о Вертинском — до которого сами по себе они вряд ли добрались бы.

Изданный уже после смерти Курехина незаконченный альбом, работа над которым велась урывками и бессистемно несколько лет: первоначально Курехин и БГ хотели записать коммерческую поп-пластинку на английском, потом переругались, в итоге песни превратились в русскоязычные, а сам Курехин в ряде случаев заменил вокал Гребенщикова на свой — отчего стало только лучше.

«Детский альбом» — это русский попс в исполнении Курехина и Гребенщикова. Все сделано по правилам местной эстрады: синтетический клавишный звук, слащавый вокал, дурацкие гитарные соло — но все это, во-первых, с классической курехинской изобретательностью, а во-вторых, с точки зрения звука — без всякого стеба. Сложно понять, насколько это всерьез — но на «Детском альбоме» слышится искренняя любовь к низовой русской музыке 90-х. Единственное, что тут сделано вне ее традиций, — тексты; они предельно нелепые, обсценные и сюрреалистические, что, впрочем, лишь добавляет песням глубины. Гребенщикова, справедливости ради, на альбоме почти не слышно — он поет всего в нескольких вещах, и из‑за расплывчатой природы «Детского альбома» (его все-таки собирала жена Курехина) установить точную степень его участия затруднительно.

Одна из самых удивительных записей русских 90-х: в то время как все рокеры безуспешно воевали с попсой, Курехин с Гребенщиковым ее приняли и апроприировали.

Еще одна мистификация — и еще один альбом, придуманный во время работы над саундтреком — в данном случае для «Золотого сна» Сергея Дебижева. Режиссер дал Гребенщикову полную свободу — и тот написал песни на выдуманном языке. Отчасти из «Bardo» вырос одноименный альбом, выпущенный пять лет спустя БГ с Габриеллой Рот и группой The Mirrors (см. ниже).

Как ритуальная музыка какого‑то несуществующего народа: неспешные ритмы, построенные вокруг повторяющихся музыкальных фраз мелодии, полумантры, пропетые Гребенщиковым на непонятном языке, все похоже на музыку для медитаций. Самое примечательное — вполне традиционные для «Аквариума» тех времен инструменты (струнные, духовые, аккордеон) здесь звучат почти неузнаваемо. Если верить Гребенщикову, «Bardo» почти целиком был сымпровизирован и записан с первого дубля.

Если отвлечься от мистификаций (Гребенщиков называл «Русско-абиссинский оркестр» «анонимным полумонашеским составом») и восточных увлечений БГ, «Bardo» — это просто-напросто очень красивая и необычная музыка, такую никто здесь больше не сочинял.

Переходный сольный альбом Гребенщикова, записанный после роспуска второго состава «Аквариума» в Америке с музыкантами группы The Band.

Как несложный вкрадчивый блюз-рок, записанный на родине жанра — и потому звучащий несколько американизированно. Гребенщиков исполнил заветную мечту советских рокеров: записался в Вудстоке (то есть в самом городе в районе Нью-Йорка) с местными музыкантами — но для него это тогда было уже не в новинку, поэтому «Лилит» звучит предельно расслабленно и профессионально. Примечательно, что по отдельности с «Лилит» хорошо звучат лишь одна-две песни, но в целом получается очень четкая картина: Гребенщиков признается в любви обожаемому жанру — а заодно женщинам, про которых тут почти все песни.

По-своему это программный альбом, из которого в итоге вылился будущий «Аквариум» — хотя бы один блюзовый номер теперь есть на каждой пластинке группы.

Старые песни «Аквариума» в совместной интерпретации самого Гребенщикова и дуэта Алексея Рахова и Виктора Сологуба — которые в 80-х играли авант-рок в составе «Странных игр», «Игр» и «АВИА», а в 90-х создали «Deadушек» и начали делать актуальную по тем временам электронику в диапазоне от драм-н-бейса до трип-хопа.

Собственно, как злободневные по состоянию на 1998 год ремиксы на песни «Аквариума». То есть не совсем: сам Гребенщиков в записи альбома тоже деятельно участвовал, в частности перезаписав заново весь вокал, — и отчасти воспринимал его как восстановление исторической справедливости (в том смысле что на новой аппаратуре можно добиться того результата, которого по техническим причинам нельзя было добиться в 80-х). С некоторыми песнями («Пепел», «Сегодня ночью кто‑то ждет») это вышло, но в целом «БГ & «Deadушки» все-таки больше всего похож на ретроспективу актуального звука 15-летней давности.

С одной стороны, альбом полезно послушать с исторической точки зрения: вот как бойцы русского рока представляли себе музыкальную передовую в конце 90-х. С другой, переделанные «Сны о чем‑то большем» с удачно подрезанными у Underworld барабанами тогда позволили Гребенщикову попасть на только открывшийся русский MTV — и, вероятно, в очередной раз расширить свою аудиторию.

Послушать альбом полностью

Одна из лучших концертных записей в дискографии БГ и «Аквариума»: сольное выступление Гребенщикова в Сан-Франциско летом 1998 года.

Как полный антипод «БГ & «Deadушек»; классические и не только песни, «Аквариума» исполненные в самом простом варианте — под акустическую гитару. Многие из песен тогда были сыграны впервые за десять с лишним лет. В таком виде Гребенщиков ближе всего к одному из главных своих кумиров, Бобу Дилану, — и по «Молитве и посту» очевидно, что как автор песен он совершенно не уступает своему американскому вдохновителю.

Яркое свидетельство непрерывности истории «Аквариума»: Гребенщиков не потерял связь со старыми песнями ни в 1998-м, ни в 2013-м, а главное, что новое смотрится органично среди старого: «Афанасий Никитин буги», например, идущая после «Электрического пса», не слушается как что‑то чужеродное.

Полубезумный сайд-проект «Аквариума» и одновременно с этим — лучшая из когда‑либо существовавших в России супергрупп: Гребенщиков, Максим Леонидов, Бутусов, Александр Васильев и другие поют песни на тексты Анатолия Гуницкого — старого друга Гребенщикова, собравшего вместе с ним в начале 1970-х «Аквариум», сочинителя абсурдистской поэзии, которая до того особенно громко звучала на классическом альбоме «Аквариума» «Треугольник».

По звуку «Пятиугольный грех» мало чем отличается от «Аквариума» — да и вообще русского рока начала нулевых: пошловатый поп-рок с гитарными соло, боевыми аккордами и сладкими мелодиями. Тем не менее все гораздо менее претенциозно, чем в собственных альбомах каждого из участников, — группа друзей развлекается и поет песни про ожившие овощи, серого волка, полночную зарю в глазах тамагочи и другие удивительные вещи.

Своей природой и названием «Пятиугольных грех» отсылает к классическому «Треугольнику» «Аквариума» — но тут в какой‑то степени все даже лучше, потому что развлекаются уже не юноши, а вполне заслуженные артисты. Лучший альбом, к которому Гребенщиков приложил руку в первой половине нулевых.

Один из полутора десятков альбомов с музыкой для йоги и медитаций, записанных энтузиасткой жанра Габриеллой Рот и ее группой The Mirrors. В данном случае — с вокалом Гребенщикова, который поет на выдуманном языке.

Как песня «Лой Быканах» из соловьевской «Черной розы», только записанная и сыгранная на полном серьезе — причем восемь раз подряд (к слову, именно этой песней альбом заканчивается). Мерная ритуалистическая перкуссия, умиротворяющие духовые, песни, струящиеся, как дым от восточных благовоний. Впрочем, в перегруженности эзотерикой «Bardo» тоже не упрекнешь — в отличие от другого совместного альбома БГ и Рот «Refuge», где Гребенщиков поет настоящие тибетские мантры, это красивая спокойная музыка, не требующая от слушателя обязательного вовлечения.

Сотрудничество Гребенщикова с The Mirrors можно было бы счесть просто причудой гения — но есть ощущения, что звук позднего «Аквариума» (который еще иногда зовется «Аквариум International») отчасти обязан этим опытам. Ну и хорошие, очень гребенщиковские песни тут тоже есть — пусть и в несколько сомнительном окружении и на неизвестном языке.