История группы «Весна на улице Карла Юхана». У нее вышла первая песня за девять лет

Одна из самых романтичных и самобытных отечественных групп «Весна на улице Карла Юхана», которая в разное время играла easy listening, шугейз, эмбиент, поп-музыку, босанову и дрим-поп, была то на передовой самого актуального и модного, то уходила в непопулярные жанры, предрекая их возвращение в моду, но при этом всегда сохраняла свое лицо и чаще всего оставалась преступно недооцененной.

Через десятилетие после выхода последней студийной работы «P.S.» группа возвращается с новыми песнями (два ауттейка, вышедшие в середине 2010-х не в счет), одну из которых вы уже можете послушать прямо сейчас. Помимо нового сингла на всех платформах недавно была опубликована дискография группы. По такому случаю мы взяли большое интервью у бессменного автора музыки Владимира Бузина (с несколькими ремарками вокалистки Ириной Трепаковой), в котором он рассказывает о 30-летней истории «Весны».

— От вас не было толком вестей все текущее десятилетие. Что происходило с группой с момента выхода «P.S.» в 2010 году?

Владимир Бузин: Альбом был выпущен в 2010 году, но записан в 2009-м, то есть по сути прошло уже 10 лет. А ничего на самом деле и не происходило — ну выпустили альбом, ну был какой‑то шум в прессе. Поиграли концерты. Я в плановом режиме стал подбивать материал на следующий релиз, но в 2011 году пошел работать на телевидение, в эфирное промо.

Надо понимать, что это конвейер 5/2. Несмотря на хороший коллектив, это работа, отнимающая львиную долю времени. Я работал звукорежиссером, саундпродюсером и композитором в «НКС медиа» — это шесть тематических телеканалов. И в таком ритме прожил до 2015 года, причем параллельно умудрился свести и отмастерить около десяти пластинок для друзей — например, с Галей Чикис музыку к фильму «Всё просто».

В 2015 году компанию приобрела ВГТРК. Полагаю, что дело было в канале 24_DOC с кучей актуальной документалистики, который благополучно и зарезали. На ВГТРК идти работать отказался. Нам тогда выдали несколько зарплат, было финансово стабильно. В итоге с товарищами пытались делать свой канал, причем нашелся инвестор. В 2015-м кризис добрался и до нас, и к следующему году стало ясно, что проект замораживается на неопределенное время. Я вернулся к «Весне», и даже была попытка собрать средства на седьмой альбом группы в 2017 году. Материал был, но как‑то не срослось — и опыт с Planeta.ru положительным не назовешь, да и не очень ясно, что акционерам предлагать: CD сейчас это просто сувенир.

— Каталог в стриминге появился только сейчас — почему так получилось?

Владимир: Я уже пару лет носился в фоновом режиме с этой мыслью, но человек предполагает, а обстоятельства, как известно, располагают. Пока я ознакомился со всеми вариантами публикации материала, пока выбрал дистрибьютора, пока подготовил исходники и нашел обложки…

— Помнится, вы выкладывали ремастер на «Любовь и бедность» на RuTracker.

Владимир: Было такое, но я сейчас опять бы его переделал, поэтому решил выложить все записи в исходных вариантах. Если я буду делать ремастеры старых альбомов, то это еще сильнее затянет процесс с новыми песнями.

 — Хотел узнать, насколько менялись музыкальные влияния на группу, ввиду того что все ваши пластинки весьма разные.

Владимир: Люди живут, взрослеют, так и музыка меняется. Кто, например, в детстве не слушал «Металлику»?

— Ну и начинали вы с шугейза.

Владимир: Все началось с того, что в 1988 я попал на концерт Sonic Youth. К тому времени я был уверен, что рок-н-ролл — это чепуха и тоска зеленая, ничего там интересного быть не может, я авангард слушал всякий, а тут такое. Ну и SY подтянули волну шугейза — My Bloody Valentine там, Curve…

— Вашего первого шугейз-альбома нигде нет — он не сохранился?

Владимир: У меня точно есть только одна вещь, которая выходила на сборнике с названием почему‑то «Брит-поп в России» в 2005 году (сборник вообще странный — среди ожидаемых «Мультфильмов» и «Старого приятеля» там были, например, Федор Чистяков и группа «Выход». — Прим. ред. ).

Сам альбом, возможно, где‑то и остался на кассете у [экс-участника группы] Кирилла Трепакова, если он не стер. Время было такое — все писалось на кассеты, на кассетах сводилось, на кассете мы отдавали это Андрею Борисову [на Радио России], который ставил записи у себя на радио. На дворе был 1993 год.

Мы играли тогда мощный такой шугейз, помню концерт с этой программой в начале 1994 года в клубе «Бункер», а еще помню выступление в Сочи, где мы должны были играть уже новый материал, но почему‑то играли дикий нойз. Проходила выставка современного искусства неделю, туда приехала вся московская тусовка: «Птюч», Саша Петлюра, «Экзотика», Глеб Олейников — куча модного народа. И вот мы играем на улице у какого‑то сочинского ДК, у каких‑то колонн, ночь, идет дождь, куча народа и идет шум.

Ирина Трепакова: При этом такой нойз был, что на том концерте порвалась басовая струна.

Владимир: И я еще играю, постигаю абсурдность происходящего и параллельно понимаю, что Ира как‑то очень странно поет, не похоже на себя. Выяснилось, что подошла Пани Броня и попросилась попеть. А пела она русские народные песни. И вот она тянет народную песню, инфернально гогочет еще, а мы играем нойз. «Экзотика» это еще снимала — если поискать где‑то запись этого выступления, должна остаться.

Той же осенью мы дома записали все нужное для пластинки «Soft» — у нас был 8-канальный ADAT, писавший на SVHS-кассеты, сводили все уже на студии. Мы долго-долго искали барабанщика для записи. Был у нас барабанщик Паша Бородулин, который как‑то раз опоздал на репетицию на 5 часов. После этого мы пошли в магазин и купили за 300 долларов барабанщика Alesis SR16, который никогда не опоздает (смеется). Но в остальном «Soft» сыгран живьем — никаких секвенсоров, кроме драм-машины.

— Но при этом диск вышел только в 1997-м.

Владимир: Пока эта возможность не появилось у Андрея Борисова на «Экзотике», запись никого не интересовала. Москва тогда была весьма маленьким городом, в котором все друг друга знали, — на тогдашние 9 миллионов человек таких психов было немного. Мы познакомились очень смешно с ним — мы послали ему факс, по нынешним временам это звучит диковато.

CD-тираж в итоге был напечатан еще в ноябре 1996 года, просто Андрей сказал — ну, уже конец года, давай на конверте напишем 1997-й, чтобы это было актуальнее и продавалось лучше. И даже кассету напечатали, о чем я успел забыть, пока ее кто‑то не добавил на Discogs. К моменту распространения пластинки «Soft», 3 января 1997 года, я уже закончил безымянный альбом с мороженым на обложке.

Этот альбом вышел очень быстро, так как Борис Романов — руководитель тогда лейбла Only Records, позже арт-директор «Пропаганды», а ранее владелец музыкального магазина на «Ладожской», на почве чего мы и познакомились — под впечатлением от материала впечатлил и нашего друга Мишу Быкова, и в итоге они издали этот CD. С альбомом была смешная история — Боря разослал пластинку по своим западным каналам, ну и мы отправили экземпляры музыкантам, которые нам нравились.

Конкретно вот экземпляр был у группы The Gentle People, а я их прям очень любил, писал мне глава Compost Records Майкл Рейнбот, мол, пришлите пластинку, он услышал песню оттуда в DJ-сете Дуги из Gentle People, причем все думали, что мы группа из Бразилии. Хотел издать диск и на «Компосте», прислал уже договор, от нас нужно было фото и пресс-релиз. И Боря что‑то мямлил-мямлил, дотянул до декабря, и когда наконец мы все сделали, Майкл уже сказал, что на следующий год релиз не возьмет, потому что у него не осталось мест — у него в ведении было ограниченное количество релизов. Через лет десять он мне написал о том, что все-таки хочет ее переиздать, пока вот не случилось.

— В 1997 году easy listening, которого довольно много было на втором альбоме, был супермодной музыкой.

Владимир: Толком это все равно никто не слушал, хотя какое‑то настроение в воздухе витало. Тем временем в 1998 году мы подписались с Мишей Космосом, и в начале мая засели за запись «Любви и бедности». Материал имелся, я начал его активно собирать, быстро свел на «Союзе», писали на 2-дюймовую пленку, 64-канальный пульт, а тут и кризис настал. Я нарезал десяток CD и 20 кассет с записью альбома, раздал их друзьям.

Владимир: Одним летним днем мне позвонил Олег Нестеров и предложил издать пластинку. Мы поехали в «Снегири» и сразу ударили с Олегом и Михаилом [Габолаевым] по рукам. Но релиз, правда, был уже только в 2000 году, он стал первым для лейбла «Легкие». А потом два года занимался рекламой, крутил пластинки, ну и активно писали ремиксы на заказ. В 2002 году вышла пластинка «Монпансье».

— У меня было ощущение, что это весьма компромиссная пластинка была после «Любви», поп-ориентированная.

Владимир: Да вообще нет, какой компромисс — люблю фанк, Кертиса Мейфилда и вообще правильную такую попсу, обожаю весь Motown. На 2002 год я уже два года как активно крутил пластинки в «16 тоннах» резидентом, не попсу, правда, но трип-хоп, easy listening и все такое прочее, покупал виниловые пластинки, уже понимал, что работает, а что нет. Не сказал бы что делал «Монпансье» как прямо поп-альбом — просто с элементами. Как писал Роберт МакКи в «Истории на миллион», самое замечательное в истории (и кино) — это полистилистика: комедия и драма, миф и хоррор.

— Это ко всем пластинкам «Весны» можно отнести. Прямо начиная с «Soft».

Владимир: Раньше это было интуитивно, а со временем стало абсолютно намеренно.
К моменту записи «Прости-прощай» мы расстались со «Снегирями», потому что особо ничего не происходило, и я честно сказал Олегу, что если вам не интересно как‑то поддерживать проект, то давай расходиться как в море корабли. Когда нас подписали «Снегири», мы совсем не были новичками.

Да и проблем с журналистами как раз у нас не было — они нас всегда любили и хвалили. А по «Снегирям» — я толком даже не знал, сколько пластинок напечатано, даже не то что сколько продано. «Снегири» мне еще заказали проект «Stereo 33 1/3», песни с которого выходили потом на разных сборниках, дали аванс — 300, кажется, долларов, — послушали те несколько вещей, что я им принес и сказали, что это какое‑то говно. Ну говно и говно. В итоге мы разошлись как попутчики.

«Прости-прощай» вышел на «Никитине» уже в 2005 году. Вообще это офигенный альбом, странно даже, что он как‑то совершенно незамеченным прошел. В этот раз нам дали гонорар, контракт был гуманный, всего на два года, но занимались они продвижением примерно так же активно, как и «Снегири» — про диск написали в итоге те, кому я лично раздал экземпляры.

— Про него Сапрыкин писалЧто писала «Афиша» об альбоме в 2005 году«Меж тем «Весна…» незаметно записала лучшую свою пластинку — тихий дождливый альбом в стилистике ранней Ветлицкой, с продуманно наивным вокалом Ирины Трепаковой, с тщательно отстроенным прозрачно-шелестящим звуком (даром что писалось все дома), с общим настроением пасмурного воскресного утра. Если вам доводилось слышать группу «Новые праздники», имейте в виду: пластинка «Весны…» из этой же серии — правда, похожи они примерно в той же степени, как Пьеро с Арлекином.. Возможно, для кого‑то был неожиданным этот уход в дрим-поп.

Владимир: Сапрыкин писал, потому что я привез пластинку, по старой памяти, а мог и не писать. Да и не он один, ничего неожиданного. Параллельно «Прости-прощай», чтобы держать мозги в тонусе, я придумал и записал проект «Огни города», который всем в итоге понравился, кажется, даже больше. У меня вообще на «Огни города» был план — записать пластинку за 100 долларов. Барабаны забитые, все остальное было в наличии, шумный рок-н-ролльный альбом при этом (он также уже выложен в стриминге. — Прим. ред.).

Владимир: Вышла «Прости-прощай». Я был на работе, она была, с одной стороны, и «не бей лежачего», а с другой, в ритме 2/2 с постоянными обязанностями становится довольно лениво что‑то делать. Крайне неспешно, но что‑то делали.

Мы решили, что «P.S.» будет последним альбомом: начали запись в 2007 году, собрали живую группу, съездили в Самару и сняли видео на «Волгу», которое мне категорически не понравилось в итоге. Помню, как порезал себе пальцы, когда за ночь склеил эти два корабля в кадре. На тот момент напечатать альбом на каком‑то лейбле казалось совсем бессмысленным, посчитали — мы печатаем 500 CD, я продаю 23 диска и уже отбиваю тираж. Я заморочился над оформлением: картон, краски — хенд-мейд-издание с концепцией получилось. Но на тот момент уже это было не больше, чем сувенир, а сейчас — так тем более.

К тому, что сейчас многие начали покупать винил, отношусь спокойно — я же звукорежиссер и знаю, что у CD звук лучше, а винил, даже 180-граммовый, который печатают сейчас, — это все равно не та аналоговая запись с пленки на мастер-диск, а цифровая копия. Я раньше увлекался коллекционированием, сейчас мне достаточно WAV/FLAC, что‑то в MP3, потому что многие вещи можно выцепить только через Soulseek (P2P-сеть для обмена файлами, популярная в свое время у любителей музыки — Прим. ред.) — да, я до сих пор им пользуюсь.

Я всю жизнь что‑то неистово коллекционировал — сначала марки, потом книги, потом CD. Но в итоге не совсем понял, какая от всего этого польза. Вот, например, собирал бы трамвайные талоны — их же сколько было раньше в разных городах. Я был уверен, что в каком‑то Мосгортрансе есть подшивка всех вариантов, а ни фига. Вот это была бы полезная коллекция. Винил, как и CD, — фетиш на лоха. Музыка не в этом. Я некоторое время играл как диджей, и поэтому часть коллекции была просто рабочим инструментом — стояла и стояла. А CD активно заказывал за границей, мне много чего приходило из того, что в розницу в Москве было не купить. Сейчас же это какая‑то эстетская форма досуга, кажется мне, которая занимает много времени и требует много денег. Не моя чашка чая.

— Я помню, вы выкладывали не вошедшие в «P.S.» песни пять лет назад.

Владимир: Не совсем. Это песни, которые мы сделали во время работы над неслучившимся киносаундтреком. Я просто их выложил на Soundcloud, а зоркие ребята с «Афиши» это увидели и подали как новость. У меня вообще есть довольно много материала, сделанного для кино, для показов (четыре саундтрека для показов Cartier, например), для рекламы… Очень много инструментального материала разного профиля и жанров.

А еще и есть идея совсем нового проекта, я придумал уже концепцию, написал три песни, уверен, что он будет очень перспективным. Еще был у меня опыт создания диско-проекта, были черновики, было все готово, я начал искать под это дело вокалиста или вокалистку, никто у нас диско петь не умеет — ни грува, ни фила, ни на русском, ни на английском. Еще вот сделал проект: сумасшедший авангард, который вышел пока только на кассетах на московско-берлинском лейбле Tak.etomashina.

— Про новые записи «ВНУКЮ» расскажете?

Владимир: Конечно, после всех этих историй с лейблами возможность загружать музыку в стриминг, чтобы она быстро становилась доступной, — это прекрасно. Без форс-мажоров, человеческого фактора и иных незапланированных проблем. У нас было несколько коммерческих предложений от лейблов по новому материалу «Весны», но там были такие условия, что мы с Ириной Федоровной решили обойтись без них.

Если бы там было интересно, мы, может быть, и согласились, но в остальном все то же самое, что и раньше: музыкант должен всем и толком ничего не получает взамен. У меня в работе в данный момент 32 песни. 12 полностью аранжированы, осталось голос записать — да свести. 2 готовы и выходят в ближайшее время синглами. С нынешними тенденциями альбом минут 40 должен быть максимум, в процессе будет понятнее, сколько из этого родится пластинок и как они будут собраны.

— А концептуального подхода здесь не будет? «P.S.», мне кажется, весьма выдержанная концептуально работа.

Владимир: Ну, работа над песнями — вещь такая: много остается за кадром того, что в итоге не нравится. В этом и есть концептуальность работы. Вообще, тут я как DJ: умею собирать истории.

— Первым синглом стал «Рим»…

Владимир: Это песня про осень — про то, как улетают птицы, и вообще про тот тихий ужас, что сейчас видно из окна. Ты задумывался когда‑нибудь, куда именно улетают птицы? Вот год назад я в какой‑то момент подумал — а куда улетают, например, чайки. Оказалось, что на южный берег Франции. Я холод не люблю, поэтому с удовольствием бы улетел вместе с ними.

А написана песня при этом весной. Каждый раз, когда пишу новую песню, то думаю, что она самая лучшая и последняя (не «крайняя», как у дебилов, а последняя). Неясно, получится ли написать что‑то еще после нее — вот сегодня весь день потратил, чтобы придумать песню, и у меня ни хрена не получилось.

Инспирирована песня в том числе историей Рема и Ромула — они спорили о том, где строить город, как его назвать и кто им будет править. Тит Ливий — история Рима от основания города. Решали с помощью волхования по птицам. Сама по себе родилась песня очень быстро. Бывает такое, что песни мне просто снятся, без шуток, и это тот случай — привиделась она мне, за один день написал текст и музыку. Но зачастую день проходит так — просыпаюсь, завариваю чай, сажусь за компьютер — бац, и вечер. И так постоянно.

Ирина Федоровна моя вот иногда ругается на меня, не все ей песни нравятся, а потом такая: «Ой, ты просто волшебник». Я не волшебник, я просто очень много работаю (смеется). Известная теория — чтобы стать профи, нужно потратить 10 000 часов. Вот на песню хорошую в совокупности тоже как минимум часов 100 нужно. Много, мучительно, тяжело, иногда переписываю тексты по 10 раз, гитары переигрываю раз по 8. Так сыграл — не нравится, по-другому — тоже нет, бац — и попал. А записать нормально гитару — день нужно. И так во всем. Тебе-то как?

— Мне очень понравилось. Есть ощущение воздушности, невесомости в ней.

Владимир: Вот, правильно я, значит, все сделал. Как у импрессионистов — ты видишь вещи, но не видишь воздуха, нужно его передать. Без воздуха ты не можешь прожить и пары минут — если бы люди задумались, как жить без воздуха, то впали бы в панику. На воду можно смотреть бесконечно, а на воздух никто не смотрит. Люди быстро привыкают к порядку вещей, что у них всегда будут вода, воздух и прочее в нужном количестве, что природа им это должна. А никто никому ничего не должен. И вообще, люди не очень внимательны. Идешь вот так гулять и не знаешь, как называется трава — необязательно точно на латыни название знать, — просто не понимаешь, что это такое, что растет и живет под твоими ногами.

Вторая песня, которая выйдет через пару недель, — «Белым». Она про лето, хоть и есть в тексте про снег, так что она выйдет тоже в сезонной привязке.

Ирина: Про лето? Я недавно пела ее, чувствовала по-своему, а ты такой: «А ты понимаешь, что это песня о смерти?»

Владимир: Ну там такой абстрактный текст…

Ирина: Ну вот я и своим смыслом ее наполнила, когда пела.

Владимир: По музыке — скажем так, это несколько новая история для «Весны». Там довольно хитрая структура песни, ритмический рисунок интересный. В профессиональном плане там, конечно, можно многое рассказать про процесс записи. Но в целом песни у меня рождаются весьма обычным методом, потом я подбираю ударные, пишу последовательно бас, гитары, в процессе что‑то видоизменяется, и нередко я понимаю, что песню из этого не слепить, и заготовка идет в архив.

Послушав новые песни, один наш товарищ сказал: «Ну, это в вашем стиле, да». А мне кажется, что это вообще по-другому звучит и сделано! Мы максимально тщательно все это делаем. Может у нас вообще и альбома не будет, а будет все выпущено серией синглов или EP, формат альбома себя ведь очевидно изжил в нынешних условиях.

— Ну уж куда тщательнее, с такими-то перерывами.

Владимир: Да нет, если бы только этим приходилось в жизни заниматься, то, конечно, все бы делалось быстрее. Я этим летом встретил старого приятеля, с которым не виделся лет 10, поехали к нему на дачу, это было в конце июня, и я был уверен, что я закончу новый альбом «Весны» целиком за два летних месяца. Вот ни фига подобного. Постоянно отвлекает то одно, то другое. Вот «Мегаполис», например, практически десять лет как группа ничего не выпускали. В это время Олег Нестеров активно работал с лейблом, писал книги, а когда начинаешь чем‑то таким заниматься, то на музыку времени остается все меньше и меньше.

— И последний вопрос — вы часто категорично высказываетесь о некоторых вещах в своих страницах в соцсетях. Меня всегда поражал этот контраст с музыкой, которую вы пишете.

Владимир: Категоричность объяснять лень, примите как данность. Если совсем интересно — могу объяснять, но это будет долго и нудно, с огромной библиографией. Ну а если речь идет о политике, я действительно, скажем так, вредный человек. Я был в свое время защитником Белого дома, при этом я искренне ненавидел всех замешанных в это политиков, но чувствовал, что я должен быть там, чтобы защитить Конституцию. В итоге интересна история построения феодально-сословного общества за одно поколение.

Я просто много читаю, но только не беллетристику. Считаю, например, что книги Карамзина надо сжечь все напрочь. Ницше мне Ира выкинуть не дала. Ну вот читаю The New York Times раз в неделю — ей‑богу, если бы все так делали, то все бы знали, что в Америке этой никому мы на хрен не сдались, там своих проблем полно, о России если что‑то и есть, то раз в месяц каких‑то пару предложений — причем совсем не о том, чего ожидаешь увидеть.

Сейчас перечитываю вот Саймона Себага Монтефиоре «Иерусалим». Все как обычно. Всегда. Если бы я публиковал впечатлившие меня цитаты из прочитанного, то я бы только этим днями напролет и занимался. Когда бы выпускался из школы, то вообще поступал в историко-архивный. Вот ты книги выбрасываешь? Я — нет. Если вижу где — тащу в дом и читаю.

Вот недавно не смог сдержаться и забрал выброшенную кем‑то книгу — Никита Сергеевич Хрущев «О контрольных цифрах развития народного хозяйства СССР на 1959–1965 годы». На удивление хорошо написана! Книги — это как собеседники, они тебя не слышат, зато ты слышишь их. Многие знания — многие печали, с одной стороны, а с другой — мир настолько ведь интересен. Мое детское любопытство закончится в этом плане только вместе со мной, мир не замыкается на уровне твоей черепной коробки, он большой, интересный, разнообразный. Так что я сторонник того, что все узнать не получится, но попытаться стоит. Спать будешь хуже, но лучше уж так. Книжки читать полезно, равно как и музыку слушать, для этого у нас придумали общественный транспорт.

Музыка, как и любая культура в принципе, развивает нас как людей, чтобы мы были как можно дальше от того, чтобы дубасить поленами друг друга по головам. Вот элементарное не плеваться и выкидывать мусор в корзину, например, — и при чем тут Пушкин? А вот при том.