«Я не готов стать еще одной твоей ошибкой», — надрывно голосит хриплый голос под одинокое пианино. Так начинается дебютный альбом Льюиса Капальди, похоже, главного британского певца в этом году.
Продолжается он, впрочем, так же: мужская страдальческая доля, бесконечный плеск клавиш, трагические всхрипывания, водопады слез. И все, конечно же, про любовь навзрыд — как состояние, как расстояние, невезенье и невеселье. Где‑то оркестровочки для пущего реализма, где‑то сиротливо поскуливает гитара. Неизменно одно: мужчина голосит и страдает.
Надо сказать подробнее и об авторе. Льюису Капальди 22 года. Он нестрижен и взъерошен, и типажом походит на Тома Чаплина из группы Keane времен их первого альбома. К популярности он относится с самоиронией и некоторым испугом, до сих пор стесняется фанатов, в интервью рассказывает, какие глупые песни писал в 11 лет, и не верит, что его успех продлится долго.
История этого успеха типична для эпохи: записал песню, залил в Spotify, она залетает в плейлисты и за считаные недели набирает миллионы стримов. Дальше случился контракт с мейджором, два EP, первый хит и собственно альбом.
«Divinely Uninspired to a Hellish Extent» (так называется альбом) уже четыре недели держится на первом месте в британском чарте, главный хит «Someone You Loved» и на острове и на континенте звучит буквально отовсюду, следующий «Hold Me While You Wait», кажется, ждет схожая участь.
При этом успех Капальди — тот самый случай, когда народная любовь совсем не очаровала критиков. The Guardian называет певца «небесталанным, но скучным», а его альбом «не самым увлекательным». NME ставит альбому 2 из 10, критикуя Льюиса за неизобретательность.
И причины для критики есть. Посмотрите клип «Someone You Loved». Мелодрама с азбучным сюжетом: она в постели и больна, он сел на краешек и сжал руку, все все понимают, все плачут. Плачет и зритель: только что запрещенным, но беспроигрышным приемом из него выжали слезу.
Так же работает и его музыка. «Divinely Uninspired to a Hellish Extent» кажется дотошным до мелочей альбомом, но в плохом смысле слова. Каждый хрип и всхлип, сила удара по озвучивающим ре минор клавишам, рефрены вроде «Дорогая, никто не сказал, что наши отношения будут длиться вечно» оставляют ощущение мелодрамы, прилежно отснятой по методичкам жанра. Поэтому трагедии кажутся сценарием, высокие ноты в ключевых словах — позой, а оголенный нерв — не более чем механическим симулякром.
Но главная проблема альбома (да и всего творчества) Капальди даже не в расчетливости, а во вторичности. Это небестолковая, но совершенно безыскусная музыка, которая отсылает ко всем подряд. Это азбучный поп-соул, который многократно апроприировали, утрировали, штамповали и монетизировали. Странно в 2019 году ругать музыку за вторичность, странно за вторичность ругать благополучную для всех британскую поп-музыку, однако творчество Льюиса Капальди настолько усеяно штампами, созданными задолго до него, что становится даже не грустно, а просто неловко.
Конечно, критиковать такую музыку легче всего, а осмыслять куда сложнее. Не избавиться в истории успеха Капальди и от ощущения дежавю: десять лет назад с Адель происходил плюс-минус тот же сценарий. От музыки до внешности (в смысле фиксации на недостатках со стороны невзыскательной публики и разговоров о том, что вот, мол, не красотой единой).
И Адель, и Капальди поют про разбитое сердце, руководствуясь универсальным набором представлений о том, как должен звучать соул. Наверное, показательно, что старый хит Адель назывался «Someone Like You», а главный у Капальди — «Someone You Loved» (а собственно, ту самую песню Адель он перепевал).
Интереснее различия: в контексте Капальди любопытно обратиться к старому-престарому тексту «Афиши» об Адель и ее успехе. Если грубо и вкратце: тогда англичане вытащили соул из социально-расового американского контекста, поняли его буквально как набор стилистических приемов — так родилась большая звезда.
Но если песни Адель апеллировали прямо к первоисточнику, то о Капальди так не скажешь. Слушая его альбом, сложно избавиться от ощущения, что певец опирался не на оригинальный афроамериканский соул, а на местных, кто его адаптировал. Его альбом — это набор переработанных несколько раз жанровых клише, с надрывными рефренами, напыщенными оркестровками и кроссовером страдания и торжества. Это доведенная до абсолюта, а точнее до абсолютной нейтральности, музыка.
Но почему эти песни слушают? Потому что творчество Капальди по большому счету апеллирует к подустаревшим, но неубиваемым воззрениям о том, что «голос — это главное», а песня должна «за душу брать».
Надо понимать, что мы живем в эпоху, где на такие воззрения покушаются как никогда раньше. В эпоху, где рэп-артисты молча прыгают на концертах под собственный плюс — и тысячи людей вместе с ними. Да где даже главная звезда момента Билли Айлиш поет с подложкой и не стесняется, и публике вроде бы нормально. Успех Льюиса Капальди при этом удобно объяснять как оплот реакционного сопротивления происходящему, благо что неосоул — самая эффективная форма: потому что и про голос, и про душу.
И вообще, это ведь очень понятные и удобные песни: этим голосистым страданиям, выкрученным на трагические максималки, удобно сопереживать — легко смахивать слезу, которую с таким носорожьим усердием выжимают. Эти песни удобно поставить на радио, потому что звучит понятно, удобно поставить родителям: не осудят. Опять же, про сравнения: «Someone Like You» стала хитом в караоке и прямой ассоциацией обидного слова «брошенка» (и даже где‑то попала в бан-листы) — ровно ту же участь ждет «Someone You Loved». В конце концов, его песни — это ведь идеальный контент для шоу «The Voice» (например, «Someone You Loved» уже в явочном порядке туда зашла и прописалась). Конечно, сложно избавиться от очевидного образа английской домохозяйки, но вот есть субъективное ощущение, что медианный слушатель «Divinely Uninspired to a Hellish Extent» выглядит именно так.
Успехом Капальди удобно помыкать: вот, смотри, какой голосина, как поет, не то что все твои эти. Несложно догадаться, что под всеми «этими» имеется в виду динамичный и меняющийся поп-мейнстрим. А Льюис Капальди — символ сопротивления ему в 2019 году.
