Еще прошлой осенью в рэп-кругах негромко заговорили, что LʼOne не хочет продлевать контракт с Black Star, в связи с чем его отношения с лейблом стали напряженными. Однако до сих пор Леван ни разу не высказывался об этом публично. И теперь это произошло:
В комментарии к посту быстро пришел Тимати и заявил: «Подписывая контракт, ты же читал пункт про то, что весь контент, произведенный за эти годы, — это собственность компании. Ты же в трезвой памяти его подписывал, своими руками». А еще сообщил, что никакое мирное решение вопроса теперь невозможно, и обозвал бывшего коллегу тамадой.
Какие мысли вызывает эта ситуация?
Во-первых, на наших глазах закончилось не просто результативное и продолжительное сотрудничество LʼOne и Тимати (а они записали немало совместных треков, готовили даже совместный релиз и ездили в совместный тур) — больше ни один артист Black Star так тесно и плодотворно с Тимати не сотрудничал. В каком‑то смысле закончилась целая эпоха в истории этого лейбла.
Подписание Левана Горозии на Black Star кардинально поменяло его карьеру. В 2012 году LʼOne имел за плечами участие в средней успешности дуэте Marselle. Он говорил о себе, что засиделся в начинающих, и искал возможность запустить сольную карьеру. Он приходил к Басте, но тот ответил, что не понимает, чем может помочь. А вот лейбл Тимати заинтересовался.
Не прошло и года, как LʼOne выпустил свой первый громкий хит «Все танцуют локтями». За концертами с робким гонораром в 50 000 рублей последовали марафонские гастрольные туры, фотографии откуда LʼOne отмечал хэштегом «режим терминатор». Все росло с удивительной скоростью: просмотры на ютьюбе, аудитория в залах и суммы в кошельке.
Придя на Black Star, попал ли LʼOne на все готовое? Определенно, нет.
Лейбл работает с 2006 года. Первым его артистом был, ясное дело, Тимати. Следом ростер пополнил атлет из Одессы Денис Устименко, известный в рэп-среде под именем Джиган. Это была неожиданная удача: на Black Star Джиган стал коммерчески успешен, записав ряд совместных хитов с поп-певицами вроде Савичевой и Седоковой.
Но другие подписанты лейбла в конце нулевых ничего подобного не добились. Вы вряд ли помните певцов B.K. и Music Hayk. Ничего не вышло из подписания экс-участницы группы «Сливки» Карины Кокс. Никто не знает, зачем были нужны лейблу слишком интеллигентное казахское рэп-трио Buhar Jerreau или неизвестно откуда возникший и так же быстро пропавший из виду рэпер-брутал Lucky. Даже юноша из Пензы Егор Крид Булаткин, подписанный на волне успеха своего интернет-хита «Любовь в сети», тоже первые несколько лет выглядел скорее обузой для лейбла, чем ценным активом.
Если бы тогда спросили, какая у Black Star репутация, какое у него лицо, ответить на это было сложно: все было слишком лоскутно и хаотично. Со стороны выглядит так, что подписание и успех LʼOne поменяли на лейбле если не все, то многое.
В интервью 2012 года Леван так рассуждал: «Песен с Жанной Фриске пока, к сожалению, не ждите. На лейбле Black Star открыли новое направление, которое будет заниматься хип-хопом. Мне не говорят: «Надо записать вот что». Ведь я не человек, который пришел с улицы или кастинг прошел. Они это прекрасно понимают».
Для следующего подписанта Black Star, еще одного выходца из рэп-среды Матвея Мота Мельникова, наличие в ростере LʼOne стало, по его словам, важным аргументом при заключении контракта с Black Star. Подписание Кристины Си (Саркисян) дополняло образ бодрого и внятного лейбла, ориентированного на рэп и хорошо умеющего извлекать из него прибыль. Лицо и репутация лейбла — все это кардинально поменялось за какую‑то пару лет.
Информация о том, что лейбл Black Star подписывает контракты, которые отчуждают и права на песни, и права на имя артиста, стала известна всего год назад. Это произошло благодаря Кристине Саркисян, которая по окончании контракта рассказала, что больше не может выступать под именем Kristina Si (хотя артистка придумала его себе еще до прихода на лейбл). В апреле 2019 года певица подала на лейбл в суд.
В те же дни, когда в Басманный поступил иск Саркисян, с Black Star после истечения контракта ушел Егор Крид. В мае журнал Star Hit написал, что права на имя и песни Егора за 250 миллионов рублей выкупил миллиардер Борис Ротенберг по просьбе своей супруги Карины. И Крид, и Тимати это опровергли. Но и внятного объяснения, как отказавшемуся продлевать контракт артисту удалось сохранить права на свой каталог и имя, никто не услышал.
Может быть, нас обманули и деньги все-таки были выплачены? О чем‑то таком начинаешь думать в свете истории с LʼOne, который будто бы отчаялся решить вопрос мирно — и перевел его в публичное поле.
Сейчас много говорят о месте лейблов в новом цифровом мире — о том, что они должны стать для артиста удобным сервисом. На этом фоне методы Black Star выглядят каким‑то каменным веком, жутким пережитком 1990-х и 2000-х с их кабальными продюсерскими контрактами.
За последний год другие рэп-лейблы тоже расставались со своими ключевыми артистами. Как это происходило?
У Respect Production закончился контракт с Максом Коржом. Их расставание прошло настолько тихо и бесконфликтно, что об этом узнали только потому, что кто‑то полез на сайт лейбла и увидел, что в разделе «Артисты» больше нет Коржа. На своих многотысячных концертах он исполняет все хиты, а сценическое имя не меняет.
Похожим образом стало известно об окончании контракта Скриптонита с лейблом Gazgolder. Редакторы The Flow обратили внимание, что его больше нет в списке артистов, спросили об этом у лейбла; им ответили, что договор закончился еще в 2018 году, а Gazgolder теперь занимается только организацией концертов Скриптонита.
Нет сомнений, что Тимати и его партнеры по Black Star лучше меня понимают в бизнесе. Но они также должны понимать, что такие истории, как с LʼOne и Кридом, ощутимо бьют по репутации лейбла. Прикрываться аргументом «они видели, что подписывают» попросту некруто. Потому что, скажем, клиенты микрозаймов тоже все подписывают. Но это же не отменяет того, что в кармическом смысле это совершенно адский бизнес. Странновато закладывать эту рабовладельческую модель отношений к музыкантам в основу популярного музыкального лейбла.
Любопытно было бы узнать, что думают об этой ситуации нынешние артисты Black Star. Кажется, шансы, что хоть кто‑то из них согласится дать комментарий, равны нулю.
Зато я помню слова бывшего артиста Black Star Джигана. В одном из интервью он рассказывал, что отработал на лейбле свои пять лет. И что слышал, что теперь артистов стали подписывать на семь — и это, по его словам, жестко.
А потом добавил, что если бы ему в свое время предлагали контракт на десять, то он бы и на столько подписал. Не было выбора.
