Алина Пязок — девушка из Челябинска, под клипы которой сегодня танцует весь мир

«Теперь ты понимаешь, почему я на три месяца отсрочила разговор?»

Договориться об интервью с Алиной Пязок — одним из режиссеров клипов Little Big, режиссером клипов других артистов объединения Little Big Family, режиссером клипов других артистов — в последний раз я пытался в июле. Тогда все закончилось ее словами: «Я хочу еще пару штук снять — чтобы было больше всего интересного».

Сегодня интересного и у Little Big, и у самой Алины — просто через край.

Мы сидим в гримерке «Стадиума». До концерта Little Big еще шесть часов, но у входа уже выстроились первые два десятка самых упорных фанатов. Билетов в продаже давно нет, на декабрь назначен дополнительный концерт. «У нас везде солдауты», — скажет Алина в ходе этого разговора.

«Мы полностью сменили имидж, и на нас стали обращать внимание совершенно другие люди. Не только, знаешь, лютый андеграунд. Например, нас взяли в эфир на «Радио Рекорд», а потом и на другие радиостанции. Сначала «Faradenza» хорошо стрельнула. Потом вышел «Skibidi».

Мы никогда особо не ставим на клипы, мы делаем то, что нам нравится. И то, как он зашел, то что люди сами стали делать skibidi-челлендж… Мы просто офигели!

Что-то подобное у нас было с клипом «Big Dick» — его кто-то выложил на фейсбук, и он получил там кучу просмотров. В этот раз это был лондонский Mixmag [который опубликовал «Skibidi»]. В данный момент у этой публикации 600 000 перепостов. 600 000, ***** [блин]! 50 миллионов просмотров с прошлого четверга! (сейчас там уже более 800 тысяч перепостов и 77 миллионов просмотров. — Прим. ред.).

Это невероятная цифра для нас. И комментарии из США, Канады, Японии, Мексики, — отовсюду. Для русской группы это полный ****** [успех]. Они огромные, люди целые трактаты пишут — что это новый «Harlem Shake», новый «Gangnam Style».

«Это самый быстрорастущий наш клип — пять миллионов за сутки. У кого такое было? И он продолжает бустить сам себя и подгоняет просмотры всех остальных клипов.

Я не знаю, что еще о нем рассказать. Я знаю, что идея пришла к Ильичу просто вот так, в секунду. Он кинул мне видео: «Зацени, мы с Любимом песню написали, я танец придумал». Ильич всегда мечтал поработать со звуками животных, и сделать из этих «гав-гав» и «ква-ква» музыку.

Вообще, у Ильича фантастический мозг. Очень часто мне говорят: «Алина, ты такая молодец». Я в какой-то степени молодец (усмехается). Но самые лучшие вещи получаются, когда мы работаем в тандеме с Ильей. Я не знаю, что бы было, если бы мы не встретились. Идея чаще всего приходит от него. Полноценная работа с моей идеей для Little Big была всего одна — это «Faradenza».

Ильич придумывает идеи, мы садимся сначала вдвоем, потом авторской группой и добиваем их, потом я пишу режиссерский сценарий, потом может стилист что-то подсказать, может художник-постановщик придумать сцену. В общем, это командная работа.

Есть одинокие волки, люди, которые точно знают, что им надо. Это хорошо, это их правда, но мы командные игроки, мы вообще не мыслим работы без команды».

«Солдаут случился примерно месяц назад — вышел «Skibidi», и последние билеты продались. Поэтому мы забили еще один концерт. Вообще у нас сейчас везде солдауты, по всей России. Уже мутятся туры по разным странам. А еще происходят события, о которых я пока не могу говорить».

— Понятно, значит, лейблы интересуются.

— Когда я читала, как к Die Antwoord после «I Fink U Freeky» посыпались предложения от лейблов, я думала: как же это происходит? А сейчас у нашего менеджера звонки каждые пять минут.

И это просто потрясающе. Потому что мы живем в России. И мы показываем Россию. И мы русские. Многие говорили: «Да в России вообще ничего не сделать». ***** [черт], нет! Ты всего можешь добиться, если захотеть, если делать правильно и по любви.

Я сегодня вспоминала, как мы начинали Little Big, как нам с Ильичом было практически негде жить, практически нечего жрать. На последние 15 тысяч с моей кредитки мы снимали «Everyday Iʼm Drinkin». Кто-то еще нам 15 тысяч подкинул — бюджет был 30 тысяч. В тот моменты мы ******** [поражались] и думали: а тем ли мы занимаемся?

«В то время индустрия еще не была развита. Сейчас в России начинается настоящий шоу-бизнес. А тогда ты снимешь клип, и если он наберет 300 тысяч просмотров, то вообще респект. Или тысяча человек пришли на концерт — все, это победа. Сейчас молодые группы за год могут развиться до такого уровня.

Мне тогда очень надоело снимать рэперов, которые в то время ничего не хотели. Я предложила Илье сделать что-то крутое с маленькими людьми и с рэпом. Мы сели и начали придумывать.

В тот момент мы познакомились с Эльдаром Джараховым — он помогал писать «Everyday Iʼm Drinking». Мы-то тогда и английского не знали. Ильич сам во Fruity Loops мутил инструментал.

Второй клип, «We Will Push the Putton», вообще ничего не стоил. Мы взяли костюмы у друзей, помню, как Ильич тащил по снегу телевизор в адский ангар…

На съемках третьего клипа, «Live in the Trash», мы два дня провели на помойке. Наверное, мы живем, чтобы случались эти приключения: «А давайте два дня на помойке поживем. Е-е-е-е, да!» И ты на два дня с головой в этом «Мэд Максе».

Каждый клип — приключение, каждый раз к нам прирастают новые люди, готовые рубиться до последнего. Это круто! Круто двигаться коллаборациями. Нельзя на концерт Little Big в Петербург сделать 50 вписок — у нас одних сотрудников человек 100. Сейчас в «Кликклаке» работают 30 человек, в продакшене работают 50. А еще новые люди, которые появляются с каждым проектом. Без них бы ничего не было. Все эти люди — Little Big».

«Это The Hatters, Little Big, «Хлеб», Lizer, Tatarka. И это Джарахов. Мы снимаем им клипы, мы двигаемся и развиваемся вместе. Кажется, больше артистов пока не потянем. Мы уже начинаем вскрываться. Меня часто зовут поснимать что-то — клипы, шоу, рекламу. Илью часто зовут что-то срежиссировать, где-то сняться. Я отказываюсь примерно от 3–5 клипов в день. Мы просто не сможем сделать все их хорошо».

— То есть, если тебя позовет группа «Ленинград» и скажет, что бюджет не ограничен, то ты…

— Звали. Но есть ощущение, что в группу «Ленинград» нужно очень сильно погружаться. Да как и в любого артиста. Но нет времени пока. Ведь хочется сделать хорошо, а не на полшишки. Поэтому мы очень редко работаем не с артистами Family.

«Гон.Фладд и Моргенштерн — мы просто премся от них. Поэтому они в клипе.

Гон.Фладда я услышала в душе — я вообще новую музыку слушаю в душе. Apple Music мне в предложку выдал «Boys Donʼt Cry» — круто! Потом на фестивале Rhymes Show я увидела его выступление, как он ногу к уху поднимает, прыгает по сцене, офигенно взаимодействует с залом. Мы с нашим продюсером смотрели на это собачьими глазами: «Ну он же крутой, пойдем с ним знакомиться». Это была очень неловкая сцена. «Ты такой крутой, мы всем «Кликклаком» тебя смотрим». «Да, спасибо, вы тоже классные». И пять минут смотрим друг на друга и молчим.

Еще мы выбирали, кто точно сможет сделать это движение из клипа. Оно очень сложное, у меня самой оно некорректно получается. Сложность в том, что оно должно быть очень резким, не все могут».

— Ургант его неправильно делал.

— Да много кто неправильно делал. Но это не важно. Просто в клипе все должно быть четко. Мы в клипы зовем тех, кто нам нравится. Нам нравятся Лизер, Моргенштерн, Гон.Фладд, нам нравится коллаборировать, всем прикольно.

— На The Flow злой комментатор написал: «Взяли Лизера в клип — и сразу в гроб».

— Мне было очень странно звонить его менеджеру и просить: «Слушай, давай мы его в гроб положим?» Это было за день до съемок, нам пришла идея, что Арсен будет очень круто смотреться в этом кадре. Мы ее подали так, что панки не умрут — Лизер же в какой-то степени панк. Он очень крутые песни пишет, а его новый материал, который скоро выйдет, очень хитовый.

«Смотри, у нас есть множество творческих людей, это и люди, кто за кадром, — снимают видео, занимаются постпродакшеном и предпродакшеном. А наши лица… Я бы не назвала их блогерами — Илья Прусикин, какой это блогер? Или Юра Музыченко? Они шоураннеры, шоумены, артисты, в конце концов. И мы делаем шоу, развлекательный контент, который нам самим заходит. Чтобы человек включил, погрузился в нашу атмосферу и ему стало легче.

Многие говорят: «Ой, «Кликклак» — для кого это делают?» У меня есть знакомые, которым за тридцать, но они с удовольствием это смотрят. Если вы хотите что-то суперинтеллектуальное увидеть на русском ютьюбе, посмотрите Топлеса. У нас немного другой путь».

«Кажется, нащупал» — обожаю, это реальные, неподдельные эмоции человека. Некоторые реально ссут сниматься в этой передаче. Там у каждого выпуска по 10 млн просмотров.

«Дай леща» — еще одно шоу-тягач. Оно длится уже четыре сезона. Начиналось в квартире у Поперечного или Джарахова, не помню. Просто их квартиры тогда выглядели одинаково!

Еще мне очень нравится «Трэш-лото». И «Зашкварные истории», потому что люди рассказывают там реально стыдные вещи.

У меня с ними связан вот такой случай — я участвовала в одном выпуске и рассказывала, как снимала порно. После этого мне написала одна девочка: «Я лежала в больнице. Никто не мог понять, что со мной. Я включила «Зашкварные истории» и начала смеяться. У меня разошлись швы, из них вышел весь гной. И врачи наконец поняли, что со мной делать — и получается, что ты спасла мне жизнь». Она потом нашла меня, обняла: «Ты, может, меня не помнишь, я тебе писала в инстаграме?» Нет, такое я никогда не забуду».

— Раньше снимать клипы было дорого, сложно и рискованно. А сейчас?

— По-прежнему страшно брать большой бюджет на продакшен.

— Большой бюджет в 2018 году — это …

— Я не говорю никогда про деньги. Я считаю, что это нецелесообразно. Не знаю, какие сейчас риски, кроме того что можно просто сделать плохой продукт.

Меня знаешь что удивляет? Что мало новых имен в индустрии. Ну а кто у нас снимает? Айсултан, Найшуллер, Hype; ребята, которые «Мальбэк» и Сюзанну снимают. Ну вот Макс Шишкин появился. Бадоев офигенно снимает поп-артистов. А новые имена где? Чтобы кто-то новый взял и люто взорвал, как Айсултан, когда на него все обратили внимание, — я что-то не могу вспомнить. Я все жду, чтобы кто-то без бюджета бахнул что-то очень атмосферное.

— То есть поле настолько непаханое, что в двадцать лет можно легко ворваться туда?

— Абсолютно точно можно взять и ворваться. Люди развиваются за год. Тому пример Моргенштерн, который за год сделал себе 2,5 миллиона на ютьюбе и миллион в инстаграме. Захотел и показал. Почему в других сферах люди не делают так?

— Ты понимаешь причину успеха Кола Беннетта, который снимает очень простые клипы многочисленным рэп-фрешменам?

— Это у которого эмблема — бутылочка молочка? Для меня его феномен тоже непонятен. Но у него есть очень прикольные визуальные ходы. Он выбирает очень правильные песни — он крутой маркетолог. И очень много молодых артистов прутся от него.

Да, сейчас можно снимать супердешево и суперпросто. Я миллион раз приводила в пример клип «Триагрутрики», который стоил ноль рублей, но атмосферу-то мы передали! Ты можешь взять фотоаппарат, пойти на улицу и просто вытащить из человека все эмоции.

— Интернет устроен так, что можно снять какой угодно красивый, художественный и новаторский клип, который не выстрелит из-за нехватки виральности — проиграет в конкуренции за внимание клипам-мемам.

— Для меня самой это сложность. Мне нравится клип Alai Oli «Тлен» — вот это как раз его история. Или давай вспомним мой любимый клип — Jamie xx «Gosh».

— У которого 10 миллионов просмотров за два года, что трагически мало для работы такого уровня

— Но у него очень много премий. И Ромен Гаврас — гений, который может снять и такую работу, и «Bad Girls» для M.I.A., который еще как вирусится.

Или режиссер Олег Трофим. Он снял для Сироткина «Бейся, сердце». И он знал, что будет мало просмотров, но он хотел сделать именно так.

Когда мало просмотров — это не то что пугает… Ну просто каждому свое. Иногда хочется просто сделать что-то, что будет твоим следом. На самом деле, это такой вопрос в вечность — как балансировать на грани супервиральности и суперкрасоты.

— Самый трудный клип.

— На «Спиннере» я почти не спала три дня. Дело в том, что специалистов по моушен-контролю в России вообще нет. Над клипом я работала с Ваней Проскуряковым, рекламным режиссером, который лучше всех обращается с этой технологией. Но все равно, чтобы написать программу движения камеры по пятидесяти точкам, мы потратили тридцать часов. А еще мы строили эту комнатку, которая должна быть закрытой со всех сторон; пять раз ее перекрашивали для пяти вариантов клипа…

Клип «Холостяк» — восемь локаций. До хера переездов. «А давайте пилоны поставим в форме фонарей!» — и ты ищешь, где их подключить на улице.

Постоянно сталкиваешься с сюрпризами. Вы договорились, что Федук у вас будет моряком, будет рулить этим кораблем. Потом вы отплываете от берега, и капитан говорит: «Я ему рулить не дам. Я буду стоять здесь, в кадре». И ты примерно час с этим борешься.

— Бывает, что артист смотрит клип и говорит: «Ну это не то»?

— У меня такое было два раза. Четыре года назад и семь лет назад.

— А как же «Розовое вино»?

— А это для меня уже пройденная история. Все было нормально Они видели, что мы делаем, но правки нам за месяц так и не прислали. Когда блокировали клип, была претензия к названию — Федук стоял первым. Имена поменяли, и клип разблочили сразу. Я считаю, что для нас всех это опыт.

— Что ты сказала Лизеру, когда узнала, что песня, на которую вы сняли ему клип, — это плагиат?

— Ну-у-у, *****… [блин]

— Так и сказала?

— Это ведь еще и в мой день рождения случилось. Я такая: «Ладно, двигаемся дальше». Сказала, что надо быть с этим аккуратнее. Ему двадцать лет, оступился, бывает. Он уже сам на эту тему все сказал. Мне нравится, что он пишет очень заедающие песни — «Пачка сигарет», например. А сейчас у него новый альбом выйдет — там все такое романтично-наивное! И я знаю, что от его песен многим людям легче жить.

«По образованию я фотодокументалист. С пятнадцати лет я работала журналистом на региональном телеканале. Один сюжет у меня выстрелил на ютьюбе, у него было 100 000 просмотров, для 2007 года это фантастика. Сюжет был такой: маленькая девочка идет в гоповской район и берет интервью у гопников про спорт.

Я всегда пыталась сделать то, чего другие не делают. Я узнавала расписание гастролей и в шестнадцать лет уже ездила на концерты в Екатеринбург из Челябинска. Ездила на Animal Jazz, чтобы взять у них интервью. Я брала интервью у Jane Air, «Психеи», «Наива», у всех, кого можно. У меня появился фотоаппарат — я стала фоткать концерты. Ежедневно пыталась себя прокачивать.

В Челябинске поступила на рекламиста, поняла, что интересно мне не будет, — решила поступать во ВГИК. Научилась снимать на аналог, проявлять пленки, экспонировать камеру. Я учила физику и читала все эти книги старых киношников. Я разбиралась, как в «Летят журавли» ставили свет и делали полосочки на глаза, как люди придумывали новую форму, как они пытались первый раз использовать широкоугольник. Я пыталась стать профессионалом. В итоге на бюджет во ВГИК мне не хватило одного балла. И это было до того, как я поступила в Гальперина на фотодокументалиста!

Там мне попалась куратор — и она была лучшая. Анна Федотова просто научила меня всему. Она показала всех фотодокументалистов, я узнала историю фотожурналистики, я стала фанатом Magnum Photos; мой любимый фотограф Георгий Пинхасов, который находит потрясающий свет, я сама пыталась делать как он; я ценила момент.

Знаешь, в чем прикол? Прикол в том, чтобы ценить момент. Если ты оператор или ты режиссер-документалист, ты ходишь и пытаешься красиво передать момент. Ты приходишь к человеку: «Здрасьте, меня Алина Пязок зовут, а можно я у вас два дня поживу и сниму про вас историю?»

Раскрыть и погрузиться. А многим людям жалко тратить свою жизнь на то, чтобы погрузиться. «Ой, я же могу дома посидеть, я хочу отдохнуть» — нет, я хочу погрузиться в человека, хочу узнать что-то новое, раскрыть что-то новое, показать человека красиво.

Образование — это хорошо, но амбициям и чувствам тебя никто не научит. Мне самой интересно каждый день испытывать это приключение.

Нам давали задание, например: «Идите и снимите зонтики». Выходишь в лютый дождь. И тебя это учит снимать в херовую погоду.

Я снимала примерно четыре концерта в неделю с 2010 по 2014 год. Я училась ловить свет, я пыталась понять, как ставить свет. Я выкладывала снимки в интернет, иногда мне группа писала: «Такие крутые фотки, давай ты нам фотосет сделаешь?» Е-е-е, класс, я кому-то буду фотосет делать! Для меня это, ступенька за ступенькой, было признанием того, что людям нравится то, что я делаю».

— Вас нет на телике.

— Меня постоянно спрашивают, почему Little Big нет на телевидении. А что телевидение делает? Ничего. У нас хороших ТВ-шоу, по пальцам пересчитать. Ургант — крутые. Ну вот на «Урганте» сделали пародию — офигенно, спасибо им.

— Это Гудков все придумал?

— Да, показали ему клипос, он такой: «Чуваки, крутяк!»

Саша вообще гений. Нам нравится и его канал «Чикен Карри», и то, что они с Киркоровым делают. Это настоящий панк-рок.

— Ильич или Поперечный — твои друзья, которых ты помнишь до славы и популярности. Ты осознаешь, что они — звезды нашего времени?

— Я всегда верила в своих друзей. Они самые классные и талантливые. И еще я иногда сравниваю блогеров с поэтами Серебряного века. Мне кажется, у них один вайб.

— Вы стали успешны с несерьезным контентом. Девальвирует ли это твою работу?

— (Начинает говорить немного сердито.) Я бы не сказала, что это несерьезный контент. Это развлекательный контент. Как он может быть несерьезным? Я не могу сказать, что это не несет художественной ценности. «Life in da Trash», который мы снимали в 2013 году, — это же антиутопия. Если ты посмотришь отсылки все, которые мы делали… Я бы не сказала что это только развлекательный контент, какое-то «ха-ха».

— Я добавил кислую ноту в финал интервью.

— Нет-нет. Понимаешь, все идеи Ильича построены на архетипах. Мы очень многое на них строим. Мы очень много откуда берем отсылки, мы вдохновляемся фильмами, разными художниками, артистами. «Смотрите, я телку кладу в арбузы в спрайте — это как в «Красоте по-американски», помните, она там лежала в лепестках роз?» И у нас девочка точно так же лежит. Это же клево.

«У меня всегда было желание показывать людей красивыми. Показывать что-то необычное и странное. Удивлять и вызывать эмоции.

Старое кино всегда строилось на эмоциях. Я до сих пор плачу над «Касабланкой». Люди не могли сделать графику, но они могли передавать эти чувства. В клипах можно делать то же самое, песни же нас трогают. Вспомни песню Басты «Сансара» — я включаю и у меня слезы текут».