Писательница, которая не выжила: как Джоан Роулинг стала самой ненавистной персоной сети

Первый резонансный скандал случился в 2007 году после выхода заключительной книги серии о Гарри Поттере. Писательница на выступлении в Карнеги-Холле в Нью-Йорке объявила, что Дамблдор — гей: «Я бы сказала раньше, если бы знала, что это вас так порадует», — добавила она. Роулинг призналась, что все так и задумывалось, просто не играло роли для повествования, поэтому ориентация профессора прямым текстом не упоминалась, а эта сторона жизни персонажа никак не раскрывалась в книге.

Но это не убедило читателей. Появилось ощущение, что Роулинг перекраивает уже существующее произведение в угоду трендам. Сегодня мы бы это назвали квирбейтингом — включением ЛГБТ-персонажа в произведение без его должной репрезентации. «Я разочарован тем, что [Роулинг] не сделала ориентацию Дамблдора более явной в книгах о Гарри Поттере, — высказался ЛГБТ-активист Питер Тэтчелл. — Видимость ориентации сделала бы призыв к толерантности более мощным».

Бейтинг писательницы высмеял и комик Гас Джонсон. В одном из его роликов героиня в светлом парике, видимо, Роулинг, рассказывает, что Хагрид на самом деле был трансгендером, Рон Уизли — темнокожим, а Гермиона Грейнджер все время передвигалась в инвалидном кресле. На все аргументы о том, что в книге не было предпосылок к этому, она отвечает, что просто забыла это записать.

Второй скандал произошел в 2015 году с выходом пьесы «Проклятое дитя» Джека Торна, которую Роулинг одобрила и признала соответствующей канону. Премьера состоялась в Palace Theatre в Лондоне и вызвала большой ажиотаж: роль Гермионы досталась темнокожей актрисе Номе Думезвени.

На вопросы фанатов — это же неканон — Роулинг ответила в твиттере: «Белая кожа никогда не указывалась». Тогда читатели процитировали писательнице ее собственную книгу, где неоднократно упоминалось «белое лицо» Гермионы.

В декабре 2019 года писательница снова подверглась критике за нетолерантное высказывание. В твиттере Роулинг поддержала Майю Форстейтер — бывшую сотрудницу аналитического Центра глобального развития, с которой не продлили контракт из‑за неуместных твитов о трансгендерных персонах. Форстейтер писала, что мужчина не может стать женщиной.

Роулинг поддержала ее: «Одевайтесь, как хотите. Называйте себя, как вам нравится. Спите с любым взрослым человеком при наличии согласия. Живите своей лучшей жизнью в мире и безопасности. Но увольнять женщину из‑за высказывания о том, что пол — это реальность?»

Подписчики Роулинг, в свою очередь, оказались в недоумении — почему она игнорирует такой важный факт, как трансфобия? Она что, не поддерживает трансгендерных людей?

Конфликт с транс-сообществом повторился через полгода. В июне 2020 года издание Devex опубликовало материал с заголовком «Мнение: создание более равноправного мира после COVID-19 для людей, которые менструируют» («people who menstruate»). Это инклюзивная формулировка, включающая не только женщин, но и трансгендерных людей и небинарных персон. Джоан Роулинг сделала репост статьи с саркастичным комментарием: «Те, у кого есть менструации. Кажется, есть какое‑то другое слово для этого. Помогите вспомнить», — написала Роулинг и добавила несколько искаженных вариаций слова «женщина».

Твит стал последней каплей. «Господи, вы — колоссальное разочарование», — стали писать в твиттере поклонники. В поддержку трансгендерных людей высказались и актеры поттерианы Эмма Уотсон, Руперт Гринт, Дэниел Рэдклифф, Бонни Райт, Кэти Льюнг и Эдди Редмейн. Дэниел Рэдклифф даже написал эссе с ответами на твиты Роулинг.

В ответ на обвинения Роулинг тоже написала большое эссе. В нем она объяснила, что на непринятие инклюзивного языка у нее есть свои причины: «Инклюзивный» язык, который называет женщин «менструаторами» и «людьми с вульвой», для многих из них будет обесчеловечивающим и унизительным». Поклонников это не убедило.

Трансфобные твиты заставили поклонников, ожидания которых не оправдала Роулинг, пересмотреть ее высказывания и творчество. Она получила ярлык ТЕРФ (трансэксклюзивная радикальная феминистка) — термин, который используют для трансфобных феминисток, которые отрицают право транс-женщин называться женщинами, хотя Роулинг никогда не считала себя феминисткой.

В соцсетях развернулась настоящая война против авторки поттерианы. В тиктоке стали заклеивать ее имя на книгах и подробно рассказывать, почему писательница никогда не была толерантной. В твиттере запустили флешмоб #RIPJKRowling, чтобы показать, как собственными высказываниями Роулинг похоронила карьеру.

Писательнице припомнили ее героиню Чжоу Чанг, чье имя было объединением китайской и корейской фамилий. Вспомнили и стереотипный образ восточных европейцев в лице Виктора Крама и всей школы Дурмстранг. Гоблинов-банкиров, образ которых якобы списан со стереотипного изображения евреев. Иронично описанную организацию ГАВНЭ, которая боролась за освобождение домовых эльфов: писательница намеренно использовала неудачный акроним и назвала ее движение «Фронтом освобождения рабского труда» по аналогии с ультралевыми организациями по защите окружающей среды. Еще Роулинг обвинили в сексизме и фэтфобии — потому что когда‑то она выбрала гендерно-нейтральный псевдоним и сделала часть отрицательных персонажей толстыми.

Все дело в cancel culture — или культуре отмены. Это форма публичного осуждения дискриминационных высказываний или действий. Человека будто бы изгоняют из общества, а его самого «отменяют». Культура отмены напрямую связана с поколением Z: глядя на признанные шедевры поп-культуры и их авторов через призму толерантности, зумеры видят все проявления дискриминации и особенно остро реагируют на несправедливость. Кроме того, они осознают влияние аудитории на инфлюенсера.

Так случилось, например, с визажистом и блогером Kat Von D. Ей пришлось уйти из собственной косметической компании и переименовать ее после череды скандалов, в которых она выступила против вакцинации и позволила себе антисемитские высказывания. А если говорить о российском инфополе — с Региной Тодоренко.

Но что делать, если вы перестали разделять взгляды не просто блогера, от которого можно легко отписаться, а человека с большим творческим наследием, например, автора главной книги вашего детства? Действительно ли надо отказываться от любимой сказки или хотя бы заклеивать имя писательницы на обложке?

«Вопрос о том, можно ли читать автора, если не разделяешь его взгляды, всплывает часто и вне творчества Джоан Роулинг. Я убежден, что мы должны видеть разницу между взглядами писателя и его книгами, и мое отношение к его творчеству никак не соприкасается с его биографией. Это очень живая проблема: даже если я не разделяю — условно — взгляды Никиты Михалкова, я не могу не признать, что он гениальный актер.

Случай Джоан Роулинг в этом смысле особенный. Цикл романов о Гарри Поттере очень социальный и демократический, Роулинг в нем выступает с прогрессивных позиций. Можно хотя бы вспомнить, что основной маркер оценки героев — это их отношение к чистоте крови. Если волшебник считает, что чистота крови — это предрассудок, то для Роулинг он будет добрым. И наоборот: кучка сумасшедших Пожирателей смерти, которые одержимы этой идеей, будут злыми.

Почему же, несмотря на прогрессивность, на писательницу так напали? От нее просто не ожидали услышать неэтичные вещи. От того же Михалкова их можно ожидать, а Роулинг выступила в очень нетипичной для себя роли. Но повторюсь: мы не можем отменить творчество человека, если он сам не вписывается в понятие новой этики».

Главная вина писательницы в том, что она не понимает изменившихся этических норм. В системе ценностей ее поколения вопросам разнообразия и инклюзивности не отводилось столько внимания, сколько теперь. Публичные высказывания Роулинг не оправдали ожидания поклонников. Они считали, что писательница разделяет ценности, которые транслировала в «Гарри Поттере» — этой все еще доброй сказке о том, что людей не определяет их происхождение, друзей стоит принимать такими, какие они есть, верными друзьями могут стать самые разные люди.

Но Роулинг не просто не оправдала ожидания, а позволила себе едкие комментарии, угнетающие меньшинства, и была «отменена» за такую дискриминацию. Это показательный процесс, который окончательно утверждает в обществе институт репутации. От наказания не спасет и всемирная слава, а творческому наследию будет нанесен урон. Так общество выстраивает новые границы дозволенного, чтобы всем людям — не только транс-персонам — в нем было хорошо.