Что общего у шахмат, «Доты» и Набокова? Большое интервью гроссмейстера Яна Непомнящего

— Как часто вы играете в видеоигры?

— Зависит от графика. Когда я играю на турнире или готовлюсь к нему, времени нет. А сейчас, например, я отдыхаю (решил сделать один месяц в году без шахмат). Поиграл в «Доту» и World of Warcraft. Смотрю The International.

— Игры помогают расслабиться и разгрузить голову от шахмат или только вредят?

— Помогают. Особенно те, где нужно просто кликать, не особо задумываясь о своих действиях. Но при подготовке к шахматному матчу приходится по несколько часов сидеть за компьютером, так что игры — это не лучший отдых. Полезнее просто погулять на улице.

К тому же раньше я лучше играл в соревновательные игры. Сейчас если я зайду в «Доту», чтобы отдохнуть, и проиграю (а это более чем вероятно), то это создаст излишнюю эмоциональную вовлеченность. Голова, может, и отдыхает, но напряжение остается.

— Как вам «Защита Лужина»Роман Владимира Набокова о талантливом шахматисте, постепенно теряющем связи с реальностью.?

— Набоков, если не ошибаюсь, играл в шахматы на довольно высоком уровне и даже сочинял этюдыЭтюды — вымышленные шахматные позиции, порой с единственным решением. Чаще всего задача игрока — найти, как поставить мат в несколько ходов..

К тому же героя он писал с прототипа — БарделебенаКурт Карл Альфред фон Барделебен. Немецкий шахматист. Погиб, выпав из окна (одна из версий смерти — самоубийство). Фото: The Hastings. Это, видимо, был очень переживающий шахматист. Про него есть известная история о том, как он играл с Вильгельмом Стейницем и был настолько потрясен его комбинацией, что, не доиграв партии, просто встал и вышел из зала. Интересно, что тут недавно эта ситуация повторилась в Катаре, когда Владимир Федосеев играл с Кушагрой Моханом из Индии. Тот явно уступал Федосееву в классе, но Владимир в какой‑то момент перегнул палку в попытке игры на победу, уступил и, не объявив о сдаче, ушел из зала. Времени на то, чтобы сделать ход, при этом у него оставалось еще полтора часа. По правилам турнира матч не мог быть прекращен без официального признания поражения.

Получился такой Барделебен наших дней.

Ну так вот, чувствуется, что Набоков все писал с натуры и хорошо понимал, о чем рассказывает; ситуации, показанные в книге, близки к реальности. В «Ходе королевы», например, больше вымысла — там автор скорее крепкий любитель, а героиняФото: Netflix романтизирована.

У Набокова же все приземленно. Моя главная точка соприкосновения с ним — это представление о городах«Тот мир, по которому Лужин в свое время разъезжал, не был изображен на карте, и, если бы она назвала ему Рим или Лондон, то, по звуку этих названий в ее устах и по полной ноте на карте, он представил бы себе что‑то совсем новое, невиданное, а ни в коем случае не смутное шахматное кафе, которое всегда было одинаково, находись оно в Риме, Лондоне или в той же невинной Ницце, доверчиво названной ею»., где мне довелось побывать, через проходившие там турниры. Если я сыграл хорошо, то и город хороший, а если нет, то нет.

«В этот день, после долгой, волнующей борьбы, во время которой у старика открылась способность сопеть, Лужин что‑то постиг, что‑то в нем освободилось, прояснилось, пропала близорукость мысли, от которой мучительной мутью заволакивались шахматные перспективы».

— Тут речь о прорыве в мастерстве. Как такового прорыва у меня не было, потому что я очень рано начал играть со взрослыми, а совсем ребенком много играл дома с дядей и дедушкой. Могу вспомнить, как на чемпионате области я обыграл довольно сильного взрослого шахматиста и мой тренер тогда сказал, что это была победа на классе. Мне это очень польстило, до сих пор приятно вспоминать.

«В огненном просвете он увидел что‑то нестерпимо страшное, он понял ужас шахматных бездн, в которые погружался, и невольно взглянул опять на доску, и мысль его поникла от еще никогда не испытанной усталости. Но шахматы были безжалостны».

— В двадцатом веке шахматы казались чем‑то непознанным и величественным. Например, в советское время в шахматных журналах публиковались партии, известные шахматисты писали их опровержения, а потом кто‑то выпускал опровержения опровержений.

Были игры по переписке, народ очень увлеченно участвовал в обсуждениях. Теперь все это заменили компьютеры. Шахматные движки стали настолько мощными, что играют безупречно, а если сталкиваются друг с другом, то почти всегда матч двух искусственных интеллектов заканчивается ничьей.

(Именно поверили, а не проверили. Это цитата из «Моцарта и Сальери» — Прим. ред.)

Понятно, что приятно найти какое‑то изящное решение над доской прямо во время партии, но вся магия улетучивается, когда ты приходишь домой, включаешь компьютер и он тут же находит идеальный ответ для сложной ситуации, над которой ты так долго думал.

Игра по-прежнему увлекательна, но представить ее как бездну, которая вглядывается обратно в человека, теперь, пожалуй, нельзя.

«…прищурился и почти шепотом, выпятив губы, как для осторожного поцелуя, испустил не слова, не простое обозначение хода, а что‑то нежнейшее, бесконечно хрупкое. У него было то же выражение на лице — выражение человека, который сдувает перышко с лица младенца».

— Один такой нежный ход точно не припомню, но бывают целые партии, которые идут очень хорошо, и ты не хочешь их испортить. Ты чувствуешь, что отлично начал, потом развил преимущество, потом партия перешла в техническую стадию и надо ее как следует закончить — на каждом из этих этапов можно совершить ошибки, и тогда внутренний перфекционист будет возмущен, к тому же возникнет риск поражения.

Когда у тебя партия rollercoasterАмериканские горки. — и ты, и соперник ошибаетесь, преимущество то у него, то у тебя, — промахи воспринимаются не так болезненно.

Такие матчи — результат тщательной подготовки перед партией и четкой реализации, когда ты не прощаешь сопернику ошибок. Если проверить партию после игры, то окажется, что почти все ходы — первая линия компьютера, то есть максимально точные. У меня было несколько таких партий. Каждая из них по-своему любимая, потому что их очень сложно усилить.

— Предположим, вы официальный разработчик шахмат и уставшая от не менявшихся за пятьсот лет правил публика требует обновления. Что бы вы поменяли?

— Я много общаюсь с Владимиром КрамникомРоссийский шахматист. 14-й чемпион мира.. После того как он завершил шахматную карьеру, у него много идей, и, например, он организовал турнир по шахматам без рокировки. С такими правилами король не может убежать на кухню, спрятаться ему негде.

Еще мне нравятся таврели, или русские шахматы. Там захваченные фигуры не пропадают с доски, вы строите из них башенки, которые ходят по правилам верхней фигуры.

И еще интересно добавить правило friendly fireВозможность уничтожать собственные фигуры.. Это позволит взвинтить темп игры и избавить от многих ничейных позиций. Еще, например, бывает так, что своя пешка мешает атаке на вражеского короля и ее нужно несколько ходов гнать вперед. А тут ты сам ее съедаешь и открывается вертикаль.

Вот три вполне сбалансированных нововведения — но вообще есть очень много вариаций шахмат, и я здесь не являюсь экспертом.

— Придумайте, пожалуйста, новую шахматную фигуру.

— Спросите что‑то попроще! Тут часто вспоминают суперферзя, который сочетал бы качества обычного ферзя и коня. Еще есть интересная фигура «слон + конь». Она может ходить по диагонали и скакать буквой Г. Если загнать короля в угол, то «слоноконем» получится поставить ему матВот так. Эта фигура-мутант объявляет шах слоном, а конь блокирует два оставшихся для отступления короля поля. без помощи других фигур.

— Классный ответ! Я почему‑то был уверен, что вы скажете, что не нужно портить проверенный столетиями баланс.

— Нет, почему же. Проблема, о которой вы говорите, отнюдь не такая надуманная. Шахматные движки постепенно расшифровывают игру. Они подбираются с двух сторон. ДебютыДебют — начало шахматной партии. разобраны до тридцатого хода (то есть компьютер может сделать тридцать идеальных ходов. — Прим. ред). И есть, наоборот, база эндшпилей, когда на доске остается немного фигур. Раньше это были шестифигурные базы (два короля плюс еще четыре любые фигуры) — для них были посчитаны все разумные ходы. Были изучены, взвешены…

(Ян отсылает к пророчеству, полученному ветхозаветным царем Валтасаром: речь о том, что царь скоро умрет. — Прим. ред.)

Потом появились семифигурные базы, а сейчас, кажется, уже есть и восьмифигурные.

Хранить всю эту информацию пока экономически невыгодно, люди не готовы проинвестировать в комнату с серверами, где хранилась бы информация о всех 10¹²⁰ вариантах шахматных комбинаций. Тем не менее посчитать шахматы целиком вполне реально. Надеюсь, это произойдет нескоро, но вопрос о смене правил и попытке добавить разнообразия актуален.

— Я был очень удивлен, когда узнал, что вы профессионально играли в «Доту». Как можно сочетать мастерство в ней и в шахматах?

— Десять лет назад, когда я играл в «Доту» на относительно приемлемомПод ником FrostNova Ян завоевал победу на Asus Cup Winter 2011 в составе команды TheRetry. уровне, порог вхождения для профессионального игрока был заметно ниже. Можно было побеждать за счет наигранности. Я начал рано — еще с первой «Доты», — набрался опыта и мог что‑то выигрывать.

Сейчас стандарт качества стал несопоставимо выше. Я недавно комментировал матч на The International, и мы вспомнили, что если году в 2010-м на СпектреSpectre — герой, отличающийся высокой эффективностью в поздних стадиях игры. Способность Spectral Dagger позволяет запустить во врага спектральный кинжал, который наносит урон всем противникам на пути, а также оставляет за собой призрачный след — по нему герой передвигается быстрее, а также проходит сквозь препятствия. собрать рэдианс на 23-й минуте считалось показателем высокого мастерства, то сейчас и на 20-й минуте ты никого этим не удивишь. Раньше, если ты убил 200 криповРядовые враги. за матч, то, значит, отлично пофармил. Теперь за то же время убивают 500 крипов.

— Предположим, прямо сейчас на The International в Team Spirit выбывает игрок и им нужна срочная замена. Зовут вас. Сможете принести пользу команде?

Если интенсивно заниматься с тренером полгода, то, может, смогу что‑то сделать на четвертой-пятой позицииГерой поддержки, чья задача — помогать тем, кто активно сражается., но сейчас точно от меня не будет никакого толка.

— Тут наш стандартный вопрос. Какие у вас любимые «Герои» (и почему это именно третьи)?

— Вообще-то, у меня любимые четвертые.

— Что?

— Ну так получилось, что свое знакомство с серией Heroes of Might and Magic я начал с четвертой части. Мне понравились ее механики, и я был очарован музыкой Пола Ромеро.

— Какой ваш любимый замок?

— Природа. Там можно было открыть портал существ и на выбор нанять элементалей или… Ну все могли нанять только одно существо наивысшего уровня, а тут сразу двух: фениксов, драконов или бомоголов.

Тут Ян увидел, что мы делаем пометки у себя в Google Docs: «замок нейчер, элемы».

— Замок Nature — богомолов надо брать, а не элемов! Ай-ай-ай-ай. Кошмар.

— Простите!

— Мы знаем, что и в Hearthstone вы играли на высоком уровне. Какая ваша любимая карта?

— Назову две. Рагнарос и Нестабильный портал. Они обе входили в архетип Казино-маг. При помощи Нестабильного портала вы могли очень рано получить невероятно сильные карты, а Рагнарос, рулетка, мог нечаянно убить вражеского героя.

На Казино-маге я входил в топ-10 Европы.

— Так это же плохо. Как раз за такие карты обычно и ругают Heartsthone.

— Потому и казино.