«Этот опыт навсегда со мной»: люди, которые стали знамениты в детстве, о своем успехе

Я начал петь в шесть лет. Дома мы ставили маленькие семейные спектакли, как‑то раз папа спел «Блоху» Мусоргского. Я повторил за ним, он повернулся к маме и сказал: «Вот, родили вокалиста».

В 10 лет я переехал в США и начал профессионально заниматься музыкой. Большую роль в этом сыграл папа — педагог по вокалу, оперный режиссер, продюсер и композитор. Он развивал мой голос, а еще был одним из создателей детской студии Lucky Ten в Бостоне — там было 10 мальчиков, которые пели и танцевали по аналогии с десятью австралийскими тенорамиThe Ten TenorsАвстралийский музыкальный ансамбль. Много гастролирует по Европе, Канаде и США. Группа исполняет разнообразный репертуар: классические песни Queen, Bee Gees, ABBA, отрывки опер и австралийские мелодии.. Я стал солистом и вместе с Lucky Ten гастролировал по всему миру. Эти ребята — мои лучшие друзья. Между нами не было конкуренции, мы поддерживали друг друга без зависти. Куда бы ни ездили, показывали свой профессионализм и единство.

А еще учился в школе и не должен был ее пропускать, поэтому бежал на репетиции прямо оттуда. Иногда работал до 11 вечера. Были моменты, когда я ощущал, что плохо готов к выступлению, — например, не успел всего за несколько часов выучить новую песню. Тогда мне хотелось спрятаться и никому не показываться. Но о том, чтобы бросить творчество и музыкальную карьеру, я никогда не думал.

Тогда я понял, что нервничать — это обычное дело. Если ты нервничаешь, значит, тебе не все равно. У меня были провалы, но были и хорошие выступления. Это часть становления артиста, через это надо пройти.

Я хорошо отношусь к тому, что в детстве меня называли «русским вундеркиндом», потому что заслужил, чтобы люди восхищались моей работой и талантом. За моими выступлениями стояла кропотливая работа. Только на том, что ты талантлив, далеко не уйдешь.

Когда записи с моими выступлениями выложили на YouTube и они собрали много просмотров, нам начали звонить люди со всего мира, обо мне говорили как о «том самом мальчике из Бостона», а в школе стали называть «русской звездой». Это было приятно и чуть-чуть странно: ого, мои выступления смотрят даже в школе!

До сих пор мне говорят про детские видео. Я пришел в Бостонскую консерваторию, и обо мне все уже знали именно по ним. Мне присылают записи того, как кто‑то смотрит эти видео сегодня. Смущает ли меня это? И да, и нет. Я понимаю, что я уже вырос, у меня другой голос, и надо идти дальше, но этот опыт навсегда со мной.

Ломка голоса — сложный процесс, когда нужно беречь связки и приходится сталкиваться с ограничениями. Мне было страшно, но этот момент невозможно пропустить, через него надо пройти. Когда это происходило, я не мог солировать и оказался на сцене на втором плане. Но даже играя роль, в которой не надо петь, я делал это так, что все запоминали. Это помогало мне преодолеть психологически тяжелые периоды.

Когда я окончил Бостонскую консерваторию, началась пандемия. В Америке закрылись все театры, поэтому пришлось искать другую работу. Мне всегда нравилось быть продюсером и записывать музыку, делать аранжировки, и я начал заниматься видео, работал оператором, снимал рекламу. Преподавал танцы и вокал детям. Сейчас хочу научиться быть осветителем. Пандемия помогла мне понять, что у меня есть другие способности, которые хочется развивать, появились новые цели и желание их воплотить.

Недавно я исполнил давнюю мечту — записал несколько авторских песен, в ближайшем будущем хочу выпустить их с клипами. Я не останавливаюсь на чем‑то одном и счастлив, что мое творчество разнообразно. Творчество — это то, для чего я родился.

Танец привлекал меня с детства. На отдыхе в Турции я не пропускала ни одной дискотеки: мне всегда хотелось пойти на зов музыки, показать, какие чувства она вызывает. Но осознанно я захотела танцевать в 10 лет, когда попала на мастер-класс Ильшата Шабаева, победителя первого сезона «Танцев на ТНТ». До этого я занималась художественной гимнастикой, там нужна максимальная концентрация и вовлеченность в процесс. А в танцах есть место свободе — это очень меня привлекло.

На первое танцевальное шоу я попала спонтанно: в 2016 году мы с мамой узнали про предкастинг «Танцуют все» и решили попробовать себя. Я прошла все этапы отбора и стала его участницей. На тот момент мне было 11 лет.

Люди, которые жертвуют силами, комфортом и здоровьем, добиваются большего, чем те, кто себя жалеет. Я чувствовала, что мне хочется спать, а не тренироваться, нет желания наносить макияж и идти выступать, но потом понимала, что делаю это для себя. Почему бы мне не сделать себя лучше? Почему я должна останавливаться и возвращаться обратно?

В 2017 году со взрослой командой Red Haze Crew я поехала на чемпионат мира по хип-хопу в США. Мы пошли на Universal Studio, там меня узнали и попросили сфотографироваться. Я удивилась: «Ничего себе! Меня знают на другом континенте». В этот момент я впервые почувствовала себя известной. Но пока я не на таком уровне, чтобы говорить, что популярна. У меня были контракты с Calvin Klein, Street Beat, «Спортмастером», дважды с Tommy Jeans. Когда тебя выбирают как лицо бренда, это приятно. Не буду лукавить, мне нравится слава и внимание, но я должна делать еще больше, чтобы их заслужить.

Я всегда грезила о «Танцах на ТНТ». В 2016 году я снималась в детском спецвыпуске — тогда моя мечта осуществилась лишь частично. А полностью —год назад: я стала участницей шоу. Это было очень сложно. Мы жили в изолированном отеле рядом со съемочной площадкой, а мне невыносимо постоянно находиться в одном месте. Помню переломный момент: я узнала, что буду выступать с Ваней ДмитриенкоВаня (Иван) ДмитриенкоМузыкант, актер, участник шоу «Танцы со звездами», и расстроилась, потому что хотела соло под энергичную композицию, а не лирическую, поплакала, закрылась в себе. Но потом поняла, что веду себя некрасиво, и собралась. У меня была цель — дойти до конца.

В телевизионных проектах никогда неизвестно, кто победит. Там все субъективно. Я не вижу смысла переживать по этому поводу — лучше направить энергию на что‑то другое. Выступаю не для того, чтобы что‑то выиграть, а чтобы поделиться тем, что я умею делать на достаточно высоком уровне.

Почему я должна прислушиваться к мнению, которое мне не нравится? У каждого свой путь: кто‑то гуляет во дворе, кто‑то танцует в зале. Мы сами направляем себя туда, куда мы хотим. Я ни о чем не жалею, кроме того, что я давила улиток в три года и не думала, что они умирают. Мне просто нравился хруст домика. Это самое плохое, что я делала.

Когда я ничего не делаю, то чувствую себя очень плохо. Отдых для меня — смена деятельности: катаюсь на велосипеде, встречаюсь с друзьями. Мне всегда нужно отвлекать себя от главного занятия, иначе можно сойти с ума. Когда чувствую, что мне все надоело, полдня лежу, смотрю сериал, но потом собираюсь с силами и иду что‑то делать.

Я не понимаю, когда детей заставляют чем‑то заниматься насильно. Надо пробовать ребенка в разных делах, нельзя давать ему сидеть просто так. Но если перегнуть, не будет желания заниматься ничем. Нужно знать меру: есть основное дело и какие‑то несколько маленьких.

Мои проекты отчасти связаны с мамой. Она выбирала их для меня. Как ты сам найдешь танцевальный проект в 11–12 лет? Родители были заинтересованы в моей реализации как танцора, и благодаря тому, что они находили интересные мероприятия, я продвигалась на новый уровень. Меня никогда никуда не тащили. Я просто не буду делать то, что мне не нравится!

Когда я была маленькая, неадекватные мужчины присылали мне неприличные фото в директ, но его читала мама. Недавно иностранец написал и прислал сцену изнасилования. Это главный минус известности. Ты всегда должен что‑то выдавать публике, а как только перестаешь это делать, становишься неинтересным, и тебя начинают провоцировать на реакцию.

Я не обращаю внимания на хейт в соцсетях. Люди, которые пишут подобное, — глупые. Они тратят свое время на меня и не понимают, что делают мне лучше: увеличивается охват за счет комментариев. Тот факт, что они уделили время тому, чтобы сделать мне плохо, говорит только о том, что моя персона их волнует, а это приятно.

Я с первого класса участвовала в конкурсах и олимпиадах для младших школьников, потому что задачи по программе были слишком легкими, а мне хотелось идти дальше. А в шестом классе увидела, как ребята из моей школы берут призовые места во всероссе (заключительный этап Всероссийской олимпиады школьников. — Прим. ред.), и захотела в этом себя попробовать. В седьмом классе впервые поучаствовала во всероссе по праву. Всего у меня 10 дипломов: пять по праву, два по обществознанию, по одному — по французскому, испанскому и экономике. На заключительных этапах я была 14 раз: не сразу выиграла экономику и испанский и не вошла в число призеров по русскому языку и литературе.

Олимпиада — это возможность выйти за рамки правильного и неправильного. Это маленькая жизнь, где делаешь интересные и сложные вещи и получаешь от этого удовольствие.

Было ли мне психологически тяжело? В седьмом-девятом классах я нервничала, боялась, иногда плакала по пути на вокзал. Однажды я сидела на кухне, плакала и вдруг сказала маме: «Я никуда не поеду». Она ответила: «Хорошо, не хочешь — не езди». Тогда я сама поняла, что сидеть в зоне комфорта и не пытаться выйти на другой уровень мне не нравится.

В 10-м классе я поставила себе цель: выиграть олимпиаду по экономике и связать свою жизнь с этим направлением. Тогда до призерства мне не хватило двух баллов. Я расстроилась и решила, что это не мое, злилась и не занималась месяца четыре, но в конце лета родители сказали: «Может, еще раз попробуешь?» Они видели, что экономика мне интересна. Я решила попытаться еще раз и взяла реванш в 11-м классе.

Еще на олимпиадах я знакомилась с разными людьми, нас объединяла любовь к одному предмету. Так я встретила близкую подругу на олимпиаде по праву в восьмом классе. Эта дружба ценнее, чем диплом, который я тогда получила.

Я никогда не думала, что это все происходит ради дипломов. Мне важна возможность развиваться, а в подготовке к олимпиаде узнаешь что‑то новое в колоссальных объемах, учишься анализировать. Я люблю искать связи и понимать мир через спектр разных знаний, поэтому так хочется охватить как можно больше.

Я никогда не чувствовала себя отделенной от одноклассников. Скорее наоборот: мне было хорошо, потому что я не должна была ходить в школу, как все. Я могу взять и позволить себе не прийти в школу, или прийти потому, что я хочу. При подготовке к олимпиадам я тоже сама решала, что и когда делать. Иногда понимала, что не хочу читать книгу, и вместо этого шла в бассейн. Олимпиады помогли мне понять, что, когда делаешь что‑то крутое, всегда существует доля ответственности, но есть и преимущества — ты сам контролируешь свою жизнь.

Для успеха важна самоорганизация. Я четко видела задачи перед собой. Если я не хотела читать кодекс, то я делала задачу со следующей недели, а кодекс обязательно изучала позже. Такое гибкое расписание помогало. Я не заставляла себя, а чередовала активность. Уставала от права — переключалась на языки.

Природная предрасположенность к участию в олимпиадах — это желание знать больше и копнуть глубже. Тебе хочется понять, почему правила такие, почему их не отменить. Это про вопросы к себе и миру. При желании любой ребенок может достичь результата, имея усидчивость и усердие, даже если хочет просто поступить в вуз без экзаменов.

Я благодарна за то, что мне внушили веру в себя. Если я чего‑то хочу, то я могу этого добиться. Сейчас я студентка, учусь в МИЭФ ВШЭ на программе двух дипломов с Лондонским университетом. Я ездила по обмену в Италию, была на стажировках, нашла постоянную работу.

Я точно знаю, что, только когда ты чувствуешь себя хорошо, ты можешь выбрать то, чем действительно хочешь заниматься. Нужно жить и наслаждаться жизнью, не бояться пробовать себя в разных направлениях.

Говоря про одаренных детей, мы часто подразумеваем талантливых. Талантливый — это тот, кто оценен социумом или окружением. Но можно быть одаренным ребенком без социального подтверждения. «Академическая успешность» не равно «одаренность», хотя отличников часто называют одаренными. Академическая успешность требует исполнительности и высокого уровня саморегуляции, а одаренность скорее предполагает самостоятельность, творческий способ мышления.

«Сделать» из ребенка вундеркинда или как‑то повысить его одаренность на самом деле невозможно. В возрастной психологии есть понятие сензитивных периодов — моментов, когда человек наиболее чувствителен к воздействию внешней среды, что приводит к эффективному развитию. Если мы начинаем воздействовать на ребенка, а сензитивный период еще не начался, эффекта не будет. У любого ребенка есть ресурс, и он конечен. Если не сформированы базовые психические свойства, на основе которых строится сложная деятельность, попытка навязать ее будет бессмысленна. В лучшем случае ребенок сможет повторить то, что ему показали или сказали, без понимания сути.

Академическая успешность в российской системе образования чаще всего строится на хорошей памяти, а не на развитии мышления. Наиболее продуктивна память у детей в 5–10 лет. Но если эксплуатировать только память, то мышление не развивается, и на следующем сензитивном периоде, когда объем памяти уже перегружен, ребенок перестает «выезжать». Это иногда называют «затухающей одаренностью», но на самом деле мы просто видим, как ребенок перешел в следующий период, где невозможно использовать только хорошую память, нужны другие способности.

Перегрузки детей, особенно на раннем этапе, вряд ли приведут к чему-то хорошему. Развивающий эффект оказывает самодеятельность: когда ребенка что‑то привлекает, он начинает этим увлекаться, и взрослый просто это поддерживает. Создание среды и условий дает значительно больший эффект, чем целенаправленное педагогическое воздействие.

Еще стоит отметить проблему стигматизации, когда ребенка посчитали одаренным и начали по-особенному к нему относиться: «Тебе много дано, к тебе особые требования». Это деформирует отношение со стороны сверстников, нарушает самооценку и адекватное самосознание ребенка. Отчасти поэтому специалисты публично не говорят детям «ты одаренный ребенок» — более корректно отметить выраженную мотивацию, высокие способности.

Одаренные дети находятся в зоне риска: им может быть сложнее строить отношения со сверстниками, вероятны трудности в эмоциональном развитии. Такому ребенку может быть тяжело и с самим собой, и в социуме, потому что любое общество настроено не на разнообразие, а на среднего человека. Быть человеком с выраженными способностями — дар, которым непросто владеть.