Умберто Эко о том, как вести себя с таксистами

В момент, когда вы садитесь в такси, возникает проблема корректного взаимодействия с таксистом. Таксист — это человек, который целый день управляет автомобилем, участвуя в уличном движении большого города — такая работа сама по себе приводит к инфаркту или нервному срыву — и постоянно вступая в конфликты с другими водителями. Отсюда его нервозность и ненависть к любому человекообразному существу. Это дает повод богачам, демонстрирующим леворадикальные взгляды, утверждать, что все таксисты — фашисты. Но это неправда, таксист равнодушен к идеологическим проблемам, он ненавидит профсоюзные акции протеста, но не за цвет флагов, а за то, что они провоцируют пробки. Точно так же он ненавидел бы и шествие БалиллаOpera Nazionale BalillaФашистская молодежная организация, существовавшая в Италии с 1926 по 1937 год. Ему нужно только одно: сильное правительство, которое поставит к стенке всех водителей-частников и введет комендантский час с шести утра до полуночи. Он не выносит женщин, но только тех, кто передвигается по городу. Тех, что сидят дома и готовят пасту, он согласен терпеть.

Итальянские таксисты бывают трех разновидностей. Первые делятся мнениями, которые я описал выше, в течение всей поездки; вторые угрюмо молчат и выражают свою мизантропию опосредованно — поведением на дороге; третьи снимают напряжение, пускаясь в рассказы о том, что произошло у них с каким-нибудь клиентом. Это просто истории из жизни, напрочь лишенные назидательности: если бы он рассказал их в кабаке, хозяин выставил бы его вон, заметив, что уже пора спать. Но таксист находит их занятными и увлекательными, и вы правильно сделаете, если будете почаще вставлять комментарии вроде: «Ну и люди, надо же, что можно услышать, неужели с вами такое случилось?» Ваша попытка участвовать в разговоре не заставит таксиста прекратить монолог, но вы покажетесь ему добрее.

Итальянец, приехавший в Нью-Йорк, сильно рискует, если, прочтя на табличке в такси фамилию вроде Ди Кутуньятто, Эзиппозито или Перкуокко, раскроет свою национальность. После этого таксист заговорит с вами на каком-то неведомом наречии и ужасно обидится, если вы его не поймете. Вам придется сразу же сказать ему по-английски, что вы говорите только на диалекте вашей малой родины. Таксист, впрочем, и так уже уверен в том, что государственным языком в Италии является английский. Но, как правило, у нью-йоркских таксистов либо еврейская фамилия, либо нееврейская фамилия. Таксисты с еврейской фамилией — сионисты и реакционеры, таксисты с нееврейской фамилией — реакционеры и антисемиты. Они не произносят политических речей, а просто требуют военного переворота. Труднее выбрать модель поведения с теми, у кого фамилия напоминает ближневосточную либо русскую, и остается гадать, евреи они или нет. Чтобы избежать неприятностей, надо сказать, что вы передумали и вам надо не на Седьмую улицу, угол Четырнадцатой, а на Чарлтон-стрит. Тогда таксист придет в бешенство, затормозит и высадит вас, потому что нью-йоркские таксисты знают только улицы с номерами, а где находятся улицы с названиям, им неизвестно.

А вот парижский таксист не знает ни одной улицы. Если вы попросите привезти вас на площадь Сен-Сюльпис, он высадит вас у Одеона и заявит, что не знает, как проехать дальше. Но перед этим будет долго жаловаться на ваши непомерные претензии: «Ah, ça, monsieur, alors…» [«Ах, месье, ну и ну, что это вы…» (франц.).] В ответ на предложение заглянуть в карту города он либо промолчит, либо даст понять, что, если у вас возникла необходимость в библиографической консультации, вам следует обратиться к какому-нибудь архивисту-палеонтологу в Сорбонне. Таксисты восточного происхождения — особая категория: с изысканной любезностью они говорят вам, чтобы вы не волновались, они мигом найдут нужный адрес, затем делают три круга по бульварам и наконец спрашивают, будет ли для вас иметь значение, если вместо Северного вокзала вас привезут на Восточный, ведь поезда ходят и тут и там.

В Нью-Йорке вы не можете вызвать такси по телефону, если только вы не член одного из клубов. В Париже это возможно. Вот только такси не приедет. В Стокгольме вы можете вызвать такси исключительно по телефону: нельзя же доверять любому типу, который шляется по улице. Но чтобы узнать номер телефона, вам надо остановить проезжающее мимо такси, а типы, которые шляются по улице, как я уже сказал, в этом городе доверия не вызывают.

Немецкие таксисты вежливые и воспитанные, они не разговаривают, а только жмут на газ. Когда вы, белый от страха, выходите из машины, вам становится понятно, почему они отдыхают в Италии и катят перед вами на скорости шестьдесят километров в час по полосе обгона.

Если устроить гонки между таксистом из Франкфурта на «порше» и таксистом из Рио на битом «фольксвагене», то победит таксист из Рио, в частности, потому, что он не останавливается на светофорах. Если бы он остановился, рядом тут же нарисовался бы другой битый «фольксваген» с малолетками, которые протянули бы к вам руки и на ходу сорвали бы с вас часы.

Но где бы вы ни оказались, вы сможете распознать таксиста по одной особенности, присущей ему одному. Это человек, у которого никогда нет сдачи.