UPD: Текст статьи был обновлен 11 сентября. «Милосердие Тита» исполнили не на официальном открытии Зальцбургского фестиваля, как было указано в первоначальной версии, а на открытии оперной программы; «Воццек» Уильяма Кентриджа — не дебютный его спектакль, упоминание об этом в новой версии удалено. Кроме того, самому фестивалю еще не исполнилось 100 лет — эта неточность также исправлена. Редакция приносит извинения за ряд неточностей, допущенных автором в первоначальной версии.
На родине Моцарта в уютном Зальцбурге каждый август проходит большой фестиваль музыки и театра Salzburger Festspiele. В программе, главным образом, концерты и оперы. Традиционно фестиваль открывается исполнением Моцарта; в 2017 году впервые этой чести удостоился оркестр из России. С именитым пермским оркестром (и хором) MusicAeterna оперу «Милосердие Тита» поставил американский режиссер Питер Селларс. За пультом — звезда и светоч Теодор Курентзис.
Пол персонажа в опере не обязательно должен совпадать с полом исполнителя. В роли предателя Секста — Марианн Кребасса.
Весь второй акт «Милосердия Тита» по версии Питера Селларса главный герой лежит и периодически агонизирует.
Художник спектакля Георгий Цыпин, постоянный соавтор Питера Селларса, придумал постапокалиптические арт-объекты, вырастающие время от времени из пола.
Отдельная отрада — меццо-сопрано Жанин де Бик в партии Анния (вторая справа).
На премьеры в Пермь съезжаются фанаты Курентзиса со всей страны; количество «Золотых масок» маэстро вот-вот станет двухзначным. Записи его оркестра — на CD и виниле — бойко расходятся по всему миру, а после громкого успеха «Дон Жуана» и «Свадьбы Фигаро» журналисты окрестили дирижера «пермским Моцартом». Интендант Зальбургского фестиваля Маркус Хинтерхойзер про Курентзиса и его музыкантов говорит буквально следующее: «На данный момент в мире нет ничего лучше».
«Милосердие Тита» сыграли в огромном зале Фельзенрайтшуле. Это буквально выдолбленное в скале сооружение — старинная школа верховой езды, арочные галереи которой служат готовой декорацией к каждому представлению. Так что история про коварно преданного, но всем все простившего римского императора Тита Флавия Веспасиана, разворачивающаяся внутри дворца, срослась с предлагаемым фоном безболезненно и даже хорошо.
Трудно сказать, какие мысли посещали придворную знать Богемии, заставшую премьеру остросюжетной оперы на итальянском языке на коронации Леопольда II в пражском Сословном театре в 1791 году. Но Питер Селларс (недавно, кстати, поставивший в Пермском театре оперы и балета нашумевшую «Королеву индейцев») известен своей способностью разглядеть во всяком стародавнем сюжете сильную рифму с актуальной действительностью — и тут он снова не изменил себе. Хор в его решении — беженцы, а солисты — правители условной европейской страны. При этом режиссер нарочито гротескно поменял одних с другими цветом кожи. Первая сцена спектакля: толпа встревоженных белых людей, зажатая за ограждения вооруженными солдатами, удостаивается разрешения пребывать на территории государства от статного темнокожего императора (Расселл Томас). Так задается тема, заявленная интендантом фестиваля: «Власть: ее проявления и влияние на человека».
При этом на оригинальный событийный ряд (первоисточник — трагедия Пьера Корнеля «Цинна») концепция Селларса практически не влияет. Все идет своим чередом: борьба за трон, ревность, любовь, дружба, заговор, недопонимание и в итоге покушение на императора. Только если в оригинале Тит благополучно выживает после поджога дворца, то здесь его очень смешно убивают из пистолета. Вместо выстрела пистолет тихонько щелкает, после чего Тит трагически умирает около получаса: это очень напоминает классический эпизод
с Морфеусом в плену у агента Смита в «Матрице» — с той только разницей, что Морфеус агонизировал сидя, тогда как Тит возлежал на высокотехнологичной больничной койке.
Однако недаром за Селларсом закрепилась слава искусного постановщика опер: он мастерски работает со спецификой музыкального текста. Чего только стоит, например, появление на сцене солирующего кларнетиста (Флориан Шюле) или фантастический стереоэффект с разделением хора на два симметричных круга: мужской и женский (хормейстер Виталий Полонский). Главная, впрочем, заслуга режиссера — в том, что при эстетической целостности спектакля одеяло не было перетянуто из оркестровой ямы. А там-то и происходило все самое важное.
Из партитуры «Милосердия Тита» убрали почти все речитативы (их писал ученик композитора Франц Ксавер Зюсмайер), место которых заняли моцартовские же хоры из Большой мессы до минор: «Benedictus», «Hosanna», «Kyrie Eleison». Досочиненная смерть Тита и последующая всенародная скорбь в финале, в свою очередь, сопровождается «Maurerische Trauermusik», «Масонской траурной музыкой». Итого: на сцене и в оркестровой яме полторы сотни пермяков (пускай номинальных) исполняют неординарную версию хрестоматийного сочинения Моцарта на его родине перед искушенной австрийской (и не только) публикой. Это как если бы в ресторан с вековыми традициями в центре Вены пришел повар из России и сказал: «Сейчас я покажу вам, как правильно готовить шницель». Страшно подумать, что из этой затеи могло бы получиться в отсутствие Курентзиса. Зато очевидно, что получилось — с ним. Оглушительный триумф. Стоячие овации, топот и улюлюканье.
Вообще, из 192 событий Зальцбургского фестиваля этого года громких и значительных было предостаточно — и многие из них связаны с русскими именами. Например, «Воццек» Альбана Берга в постановке южноафриканского художника Уильяма Кентриджа с Владимиром Юровским за пультом. Или «Аида» Верди от иранской художницы Ширин Нешат с Анной Нетребко в центральной партии. «Милосердие Тита» же стало не столько резонансной постановкой классического произведения, сколько международной презентацией культурного феномена из России под названием MusicAeterna. То есть само зрелище шаманствующего Курентзиса — раскачивающего, проветривающего, утоньшающего и взрывающего уставшие партитуры, — и есть главное содержание спектакля. Местная пресса (а ей виднее, то есть слышнее) констатирует: «Теодор Курентзис подошел к магии Моцарта так близко, как уже давно никто в Зальцбурге».
Необязательно быть пресыщенным знатоком моцартовских партитур, чтобы поддаться головокружительному эффекту. Дирижер ловит тишину, с ним замирает оркестр, сцена и тысяча зрителей; и будто вдевая нитку в иголку, он принимается вызывать чуть слышные звуки, цепляющиеся один за другой, сопрано увлекает плывущие скрипки и пританцовывающую барочную гитару. Дирижер подскакивает, темп взрывается, подключаются духовые со всеми контрабасами, и все мы мчимся в заоблачную даль, чтобы в какой-то момент очнуться снова в тишине и обнаружить слезу на щеке незнакомого соседа. После чего эпизод с прощением предателя не кажется таким уж парадоксальным.
Торжество оркестра из Перми на фестивале в Зальцбурге после шумного успеха «Трех сестер» Тимофея Кулябина из новосибирского театра «Красный факел» на фестивале в Вене — это уже тенденция. С учетом того, что Кулябин успел побывать в качестве подсудимого за спектакль «Тангейзер», а постановка «Милосердия Тита» создана вообще на частные деньги (при финансовой поддержке Российского клуба друзей Зальцбургского фестиваля и Фонда Дмитрия Аксенова), вхождение России в мировой культурный контекст обретает характер преодоления препятствия.
Остается радоваться закону противоестественной выживаемости театрального искусства, сформулированному на днях драматургом Евгением Казачковым на фестивале «Любимовка»: «Театр дырочку найдет». Как Эйс Вентура в одноименном фильме с Джимом Кэрри, запертый внутри чучела носорога, российская культура находит заветную дырочку диаметром в сантиметр, ведущую на свободу, и с горем пополам пропихивается в нее целиком. Другое дело, что в случае с премьерой «Милосердия Тита» пропихивание прошло максимально грациозно. Возобновление спектакля ожидается в мае 2018 года в Амстердаме.