— Расскажите, пожалуйста, кто и чем будет заниматься в редакции?
Борис Куприянов, основатель: Могу сказать, чем занимаюсь я. Я являюсь человеком, который судорожно ищет деньги и что-то придумывает вместе со всеми. Исполнительный директор Мария Лошкарева отвечает за все на свете — за сайт, за организацию процесса — и делает это совершенно фантастически. Ну и Нина — главный редактор сайта.
Нина Назарова, главный редактор: Я до декабря прошлого года работала редактором журнала «Афиша». Еще один наш редактор, Феликс Сандалов, был там моим коллегой (через несколько часов после публикации интервью стало известно, что Феликс Сандалов покинул «Горький» и возглавил казанское городское издание Inde. — Прим. ред.). Стас Наранович когда-то работал в «Русской планете». Елизавета Дедова — фоторедактор и фотограф, все съемки книг на сайте делает именно она. Лилия Пахомова пишет новости и ищет разные замечательные цитаты.
Борис Куприянов: Еще есть отсутствующие здесь редакторы социальных сетей и наши многочисленные авторы.
— А зачем вообще следить за сайтом «Горький» — при наличии активного книжного раздела на «Кольте», «Медузе» и в «Коммерсанте»?
Борис Куприянов: Во-первых, это не такие активные отделы, если сравнивать с американской, европейской, мировой прессой. Ни одна большая редакция не может похвастаться таким же разделом про книги, как The Guardian. Я бы даже сказал, что все наши редакции, вместе взятые, не могут похвастаться таким же количеством материалов, как у The Guardian. Во-вторых, мы собираемся писать о книгах и чтении как таковых — о чем периодические издания говорят в меньшей степени. Это связанно с разными причинами. Прежде всего, все наши прекрасные медиа, посвященные книгам, очень хотят быть современными и европейскими. Проблема в том, что книжный рынок и чтение в России устроены по-другому, поэтому не всегда рецензии, которые выходят в СМИ, попадают в цель. Надо отметить, что мы ни в коем случае никого не ругаем — мы, наоборот, хвалим и отдаем должное потрясающим людям, которые, несмотря ни на что, занимаются книгами в России — это, безусловно, «Коммерсант», куда пишут Наринская и Гулин, безусловно, «Афиша»; многое происходит на «Кольте», в «Ленте», «Медузе». Но это в основном обзоры новинок; это разговор о тех книгах, которые выходят сейчас. А для читателя совершенно все равно, когда вышла книга — сейчас или 200 лет назад, — если он ее не читал. Для читателя каждая книга — новая, будь то «Преступление и наказание» или последний роман Пелевина. Преемственность русской литературы, преемственность чтения в России нарушены, и поэтому нам кажется важным говорить об этом.
Нина Назарова: Я тоже очень ценю и читаю почти все, что выходит в «Коммерсант-Weekend», на «Кольте», в «Афише», но мне как читателю этого мало. И потом, везде, ввиду специфики изданий, есть достаточно устоявшиеся форматы — например, пресловутые списки или рецензии на 1500–2000 знаков, где первый абзац всегда пересказ книжки, а дальше идет одна какая-то идея. Но главное, большому изданию сложнее экспериментировать, заниматься обыгрыванием и расшатыванием форматов: едва ли, скажем, «Афиша» готова потратить на рубрику «Книги» много времени и ресурсов, а мы — поскольку это наша главная тема — можем себе это позволить. Еще одна дорогая для нас идея — попробовать рассказывать о книжках не только голосами критиков, заведомо знающих, авторитетных людей, транслирующих свое экспертное мнение, а, например, через опыт самих читающих людей — самых разных увлечений и профессий. Сейчас будет очень неожиданная аналогия: знаете, в СПИД-центрах есть формат консультации «равный с равным»? Вот мы хотим что-то похожее попробовать.
Феликс Сандалов, редактор: Я бы хотел добавить, что в определенных случаях — на «Кольте», в Wonderzine, да и в «Афише» такая же история, на самом деле: книжные материалы существуют в рамках парадигмы сайта, которая несет конкретную идеологию. И это накладывает свой отпечаток на выбор книг и на то, как они обозреваются. Для нас важно, что идеология, которая провозглашается «Горьким», — она в подлинном смысле этого слова демократичная, и это можно будет проследить на многих уровнях — и по отношению к читателям, и по выбору текстов. Несмотря на то что у нас есть свои политические убеждения, это будет достаточно открытый сайт — чтобы его авторами могли выступать люди разных взглядов. Мне кажется, это как раз то, чего не хватает многим другим сайтам, где сложилась довольно замкнутая система, в которой редко появляются новые голоса. Может быть, поэтому сейчас этот институт критики и размывается: он стал довольно заскорузлым — новых людей не так много. Нам бы хотелось, чтобы эти люди появлялись и не обрамлялись сразу в какую-то строгую рамку, а могли формулировать свои собственные соображения.
Борис Куприянов: Понимаете, можно рекламировать зубную пасту, а можно — процесс чистки зубов. Большинство СМИ, которые пишут о книгах, говорят о них как об объекте. А мы хотим говорить не об объекте, а о процессе. Потому что чтение является процессом размышления, взаимодействия с книгой и ее автором — пусть даже заочное.
— Держали ли вы перед собой какие-то ориентиры — русскоязычные или иностранные, современные или из прошлого — при разработке концепции сайта? «Горький» — он как что?
Нина Назарова: Ну так, чтобы был один источник, который мы бы взяли за образец, — наверное, нет. Я люблю The New York Review of Books за то, что они делают исчерпывающие длинные тексты, где рассматривают книги с различными подходами к одной и той же теме — и старые, и новые, — когда отдельное издание не существует в вакууме, а складывается некая история чтения, идей, мыслей, образов.
Борис Куприянов: Мы не пытались что-то передрать и потом изобразить такое же на русском. Мы посмотрели десятки, если не сотни сайтов, посвященных книгам, причем это были сайты на совсем разных языках.
Стас Наранович, редактор: Каждый из нас ориентировался на какие-то свои издания. Мне, пожалуй, больше всего нравится London Review of Books, но сказать, что «Горький» будет похож на London Review of Books, нельзя. И первым будет против Борис, потому что London Review of Books — это скорее такое элитарное место, куда Терри Иглтон пишет огромные простыни, и вряд ли лондонские чавы читают эту газету. А мы хотим, чтобы нас читали чавы — наши, местные, из Екатеринбурга. Возможно, «Горький» будет каким-то синтезом London Review of Books с несложными текстами на сложные темы и блогом с картинками Brain Pickings, благодаря чему в разумных пропорциях чередовалось бы просвещение с развлечением.
— Для чего было выбрано такое название? Очевидно, у круга потенциальных читателей это имя вызывает совершенно определенные — соцреалистические, тоталитарные — коннотации.
Нина Назарова: У Горького было очень много разных ролей в разные годы жизни, он как бы вбирает в себя все возможные форматы взаимодействия писателя с миром, обществом, властью; все хорошее и плохое, с чем может быть связана литература в России. Еще Горький — фигура, которая ассоциируется с большой Россией, а не чем-то столичным, замкнутым в себе: это не что-то такое для искушенных, посвященных — это, скорее, нечто очень простое, даже избитое, из учебника; доступное, понятное.
Борис Куприянов: Знаете, наверное, бывает разное отношение к Петру Великому, но оно не переносится на название города Санкт-Петербург. Слово «горький», конечно, имеет некоторую связь с Максимом, но я бы остерегся напрямую соединять с ним название нашего сайта. Одним из людей, который оценивал название, был основатель Ad Marginem Александр Иванов, и оно ему очень понравилось, потому что, по его словам, все полезное — горькое. Так что имя сайта будет будет вызывать миллион аллюзий и ассоциаций, которые возникают у человека, услышавшего это слово. Но, скажем, изображения Горького, как в «Литературной газете», у нас не будет, хотя за время существования сайта какие-то тексты о нем наверняка появятся.
— Вы говорили о свободе форматов и жанров, которой недостает редакциям крупных и более конвенциональных СМИ. А можете привести пример какой-нибудь оригинальной рубрики или необычно построенного материала, который выйдет на «Горьком» и не будет похож ни на что другое?
Нина Назарова: Например, рубрика «Заслуженно забытые книги». Об них обычно говорят в модусе сокрушения: sic transit gloria mundi. А ведь, на самом деле, забытые книжки тоже могут рассказать нам об обществе и мире немало интересных вещей.
Борис Куприянов: Эту рубрику будет вести Костя Мильчин, который уже сдал нам совершенно фантастическое эссе про одну из таких заслуженно забытых книг. А вообще мы бы хотели больше говорить о практиках чтения с самыми разными — по статусу, экономическому положению, взглядам, месту жительства — людьми, которые интересны нам, нашим читателям, обществу. Это ведь очень любопытно — как люди читают.
Феликс Сандалов: Мы будем использовать все возможности для того, чтобы отработать тему чтения книг и литературы, поэтому можно ожидать и каких-то материалов про книжный фетишизм и, наоборот, про тексты, абсолютно оторванные от физического носителя. Поле смыслов тут довольно безграничное. Для меня, впрочем, важнее заявленный нами антиэлитистский пафос, потому что, на мой взгляд, элитизм, как правило, скрывает беспомощность и некомпетентность и используется людьми как индульгенция того, чем они занимаются. Потому что если человек рассказывает просто о простом, то непонятно, зачем он нужен, — оттого многие медиа стараются рассказывать о простом сложно, тем самым верифицируя себя как экспертов. Мы будем стараться рассказать просто о простом — а также учиться рассказывать просто о сложном.
Нина Назарова: При этом не надо думать, что мы как-то будем себя бить по рукам, когда нам захочется написать о Витгенштейне — нет, конечно. Вот Стас у нас большой поклонник философского направления, известного как спекулятивный реализм — кажется, это словосочетание было первыми словами, которые я в принципе от него услышала, когда мы начали вместе работать. Так вот, даже о спекулятивном реализме можно рассказать, не делая сложное лицо, — так, чтобы это было понятно всем. У нас вообще у всех очень разные интересы. Стас угорает по философии. Я, с одной стороны, единственный кандидат филологических наук в редакции, а с другой, и «Есть, молиться, любить» не стесняюсь в руки взять.
Борис Куприянов: Говорить нужно обо всем, и говорить нужно на разных уровнях. Мы считаем, что чтение — это интеллектуальный процесс; я бы даже сказал, некоторая работа. Поэтому говорить просто, говорить понятно о вещах, которые кажутся на первый взгляд сложными, — на мой взгляд, это важная, серьезная, большая просветительская задача, которая у нас в России вообще недоделана.
— А будут ли на сайте какие-то запретные темы: условно говоря, о книгах типа «Сталин-как-эффективный-менеджер»? Серия про попаданцев — ваша история (популярная серия патриотической фантастики: сын Сталина разгоняет Болотную или, наоборот, ветеран «Беркута» снимает скальпы с бандеровцев. — Прим. ред.)?
Борис Куприянов: Попаданцы — очень интересная тема не только с литературной, но и с социальной точки зрения, и она обязательно будет нами рассмотрена. На самом деле, безусловно, есть запретные темы. Мы не хотим быть неким политическим рупором. Мы не хотим представлять ничью идеологию. Мы хотим говорить о книгах. Пусть люди читают, а дальше сами делают те или иные идеологические выводы. Мы не хотим ничего навязывать. Мы не хотим делать хитов. Мы не хотим участвовать в коммерческом продвижении — это действительно запретное направление нашей работы.
— Вы можете как-то обозначить диапазон имен, с которыми вы планируете сотрудничать — или которые могут стать героями ваших материалов? Лимонов и Прилепин — могут?
Борис Куприянов: Да, героями — могут. Вообще мы сотрудничаем более чем с двумя десятками авторов, начиная с Анастасии Завозовой и заканчивая Александром Шаталовым.
— А у вас есть в голове какой-то образ вашего читателя? «Горький» — он для новосибирского чава или для человека с каким-то гуманитарным бэкграундом?
Нина Назарова: Я честно скажу: мне важно, чтобы это было интересно лично мне. Мне кажется странным нечто условное конструировать, намеренно отделять читателя от себя и писать для некоего воображаемого героя.
Стас Наранович: У меня другой подход: нашими читателями, как мне кажется, должны быть те люди, которые не ходят в магазин «Фаланстер». Те, которые ходят, и так уже шибко умные и все знают. «Горький» — для людей, которым как раз не хватает какого-то культурного и книжного контекста и которые благодаря нам смогут компенсировать его отсутствие. Поэтому в первую очередь мы ориентируемся не на Москву, не на города-миллионники, а на регионы.
Борис Куприянов: Ориентируемся мы на всех. Помните замечательную историю про Джойса? Когда он писал «Finneganʼs Wake», его журили, что он упоминает бешеное число рек, и он отвечал, мол, как будет приятно мальчику из Чада прочитать в моей книжке название реки, которая протекает у него в деревне. Мы очень надеемся, что «Горький» пробьет стену условной МКАД, выйдет за пределы тусовки и станет общим. Как раз поэтому мы боимся излишней политизации, догматизма и менторства: мы хотим, чтобы это была объединяющая площадка для всех читающих людей в стране, а не для выражения чьего-то голоса — нашего или чужого.
— Будет ли налажена какая-то коммуникация с другими ресурсами просветительской направленности — скажем, с «Арзамасом», у которого сильнейшая филологическая секция?
Борис Куприянов: Слушайте, у нас миллионы друзей и ни одного врага. Все люди, которые занимаются просвещением в нашей стране и думают о книгах и чтении — наши союзники. «Арзамас» — наши близкие друзья. Насколько я знаю, они очень переживают за наш запуск и дают нам советы.
Мы сами удивлены, что мы не чувствуем со стороны никакой ревности: наоборот, огромное количество людей хотят нам помочь — потому что текстов о книгах много не бывает; на этом поле нет конкуренции. Мы находимся в чудовищной ситуации с точки зрения чтения и просвещения. В Москве меньше 200 книжных магазинов — а в Париже на 3 миллиона человек их 700. И тиражи наши и китайские, индийские, европейские — они просто несоизмеримы. Вы можете себе представить, что книжный рынок в Швеции, где живет 12 миллионов, равен книжному рынку России? А сейчас в связи с изменением курса евро рынок России чуть меньше, чем книжный рынок Швеции: в Швеции его объем — миллиард евро, а в России — 50 миллиардов рублей. И они в отличие от нас пользуются уникальным языком.
С сайтами такая же ситуация, как с магазинами. Должно быть — и, слава богу, появляется — большое количество людей, которые активно пишут в «Телеграме» и фейсбуке: там происходит очень много интересных и правильных вещей. Не думаю, что у нас есть цель превратиться в монополистов: мы хотим, чтобы у людей был вход в этот мир, чтобы они приобщались к чтению, языку, культуре. Это куда более грандиозно, чем кажется на первый взгляд.
— Стоят ли перед «Горьким» какие-то бизнес-задачи: должен ли он с какого-то момента приносить прибыль? Кажется, с книжками добиться этого труднее всего.
Борис Куприянов: Стоит цель существовать и делать хорошее, интересное для людей медиа.
Мария Лошкарева, исполнительный директор: У нас нет коммерческих задач — мы ведь некоммерческая организация. Наш план — делать хорошие тексты, сотрудничать с большим количеством людей, платить хорошую зарплату и так далее. Конечно, мы не отказываемся для себя от возможности попытаться монетизировать те ресурсы, которые у нас сейчас будут.
Борис Куприянов: Но мы не делаем тексты, чтобы их монетизировать. Наоборот — что-то монетизируем, чтобы сделать тексты лучше.
— Скажите, а у вас есть представление, как взаимодействовать с поколением мемов, покемонов и «ВКонтакте»? Ну то есть насколько пафос задачи будет сочетаться с легкомысленностью приемов?
Борис Куприянов: Насчет мемов надо поговорить с людьми, которые этим будут заниматься, но мы постараемся создать пять разных СМИ под разные соцсети. Это то, что прекрасно умеют делать коммерческие продуктовые ресурсы и маркетинг и почему-то не хотят делать наши культурные, новостные, социальные проекты.
Феликс Сандалов: Ну, у нас название — мем. Горький — это тоже мем. Поэтому неизбежно мы будем ими пользоваться — теперь иначе никак. Но вот в какой эстетике они будут выполнены — это уже вопрос к SMM-отделу. Мне кажется, что если сегодня ты присутствуешь в социальной сети и не общаешься на одном языке с пользователем, то ты просто проповедуешь хору; сам себе что-то рассказываешь. Это нам не очень интересно.
— В редакции есть такие книги, которые все успели прочесть и теперь с жаром обсуждают? Ну, скажем, «Гарри Поттера» последнего все читали?
Борис Куприянов: «Гарри Поттера» мы обсуждали и даже готовим про него специальный проект — не только потому, что это новинка, которая хорошо продается. Хотя я вот не читал «Гарри Поттера».
Нина Назарова: Да? А я седьмой том перечитывала трижды.
Стас Наранович: Я тоже не читал.
Борис Куприянов: Это не значит, что мы эту тему будем игнорировать или навязывать. Это не значит, что мы будем писать на сайте только о тех книгах, которые нам нравятся. Мы будем говорить о разных книгах.
Стас Наранович: Мы спорим. Например, Борис недолюбливает современную философию, но у нас все же будет рецензия на книгу со страшным заглавием «Динамика слизи. Зарождение, мутация и ползучесть жизни».
Борис Куприянов: Я долюбливаю современную философию…
Нина Назарова: Издалека.
Борис Куприянов: Но в ней есть разные темы и разные вопросы. У нас в этом смысле все очень демократично — пока еще, по крайней мере.
«Горький»