Типичная русская история: жена ждет, пока муж опять откинется с зоны. Пете свойственны два состояния: он либо сидит, либо пьет. Нина полжизни мается от тоски ожидания, воспитывая сына, а вторую половину — страдает от домашнего насилия и мужьего алкоголизма. Таким мог бы быть синопсис спектакля Антона Федорова (одного из главных представителей нового поколения режиссуры, возглавившего на днях новосибирский театр «Старый дом»), если бы он претендовал на наличие сюжета.
Но нарративной задачи создатели перед собой не ставили: им важен ассоциативный ряд, а также культурный и бескультурный коды его зрителя. Над текстом работали Антон Федоров, Алексей Френкель, Роза Хайруллина и все артисты спектакля. Вместе они погружают зал в созданный ими мир, словно в кастрюлю вязкого борща. В какой‑то момент ты перестаешь искать логику, становится пряно и тепло, ты не стремишься распознать все ингредиенты, довольно быстро начинаешь получать удовольствие от их неочевидного сочетания и радуешься терпкому вкусу узнавания.
Сцены микшируются в будто бы случайном порядке, логику перемещений персонажей приходится додумывать, а в артисте Сергее Шайдакове — угадывать то сына главных героев, то соседа, то чудаковатого иностранца, который никак не может выговорить слово «война» — у него упорно получается «why now?». При этом он ненавязчиво напоминает датского профессора из кинофильма «Осенний марафон», и от такого рода интуитивных ассоциаций будет невозможно избавиться на протяжении всего спектакля.
Помимо милого сердцу текста, тут еще и коллекция удивительных актерских работ. Дмитрий Куличков, Наталья Рычкова и Сергей Шайдаков — это не просто Петя, Нина и их сын, а целая коллекция родных архетипов, а Роза Хайруллина — Чебурашка-зэк на каком‑то, как всегда у нее бывает, орбитальном уровне. Он откинулся вместе с Петей, мастерски владеет феней, носит сапоги из крокодиловой кожи и, как выяснится к финалу, нестерпимо скучает по своему другу Гене. Пока кинофильм «Чебурашка» совершает мощный чес по кинотеатрам страны, Чебурашка Розы погружается в пучину экзистенциального кризиса под хит «Дорожного радио» — композицию Ефрема Амирамова «Молодая». В финале он растянется в заваленной на бок ржавой телефонной будке родом из нашего мультфильмного детства и будет лежать под строчки Цоя, которые сегодня звучат совсем по-новому:
Но если есть в кармане пачка сигарет,
Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день.
И билет на самолёт с серебристым крылом,
Что, взлетая, оставляет земле лишь тень.
Из тоски, отчаяния, бескрайнего ожидания и абсурда авторы смешивают непонятный, слишком смешной и в итоге душераздирающий текст о нас сегодняшних. Они раскрошили нашу жизнь на составляющие, а потом стали эти крошки бережно собирать послюнявленным пальцем. Гастрономические метафоры — не случайность: одним из кульминационных моментов спектакля стала ода борщу в исполнении Дмитрия Куличкова. «Борщ всему голова», «Если долго вглядываться в борщ, борщ начнет вглядываться в тебя», «Борщ — это звучит гордо», — декламирует он, барахтаясь в воображаемом супе внутри все той же телефонной будки.
Наконец в Москве появился спектакль с зашкаливающим количеством скреп, которые намертво зацепились она за другую: и борщ, и Чебурашка, и группа «Кино», и цитаты из советских фильмов, и алкоголизм, и зона, и война, и домашнее насилие, и беспроглядная тоска, и снег пошел.
Антон Федоров предлагает театр поломанной логики и почти интуитивной эмоциональной восприимчивости. В ту пору, когда вещи нельзя называть своими именами, а для того замеса, в который мы угодили, название подобрать и вовсе невозможно, Антон Федоров разрабатывает свой режиссерский код, декодировать который способны только единомышленники: они и под «Джимми, Джимми, ача, ача» станцуют, и поймут, отчего тоскует Чебурашка.
