«Свои работы я создаю ночью»: художник Кирилл Доешвили о своем вымышленном мире

— Серия, представленная на выставке, сильно отличается от вашего искусства раньше. Почему?

— Изменения начались благодаря поездке в Марокко в 2020 году, где я испытал невыразимую любовь к жизни и природе. Мы много ездили и наблюдали за течением времени, мыслями и пейзажами, освещенные свободой. Вечерами общались с моим другом — художником Владимиром Семенским о том, как опыт созерцательный и визионерский влияет на художественную технику. Пили мятный чай, слушали оркестр Жужуки в записях Брайана Джонса. Этому оркестру 4000 лет! И я тогда подумал, что они исполняют свою музыку в очень особом состоянии. Этот опыт приходит и не оставляет ничего лишнего, ты просто его впитываешь. Уже тогда я стал наблюдать за собой и всматриваться в свою суть, поглощая эфир этих мест.

— То есть основное изменение, которое произошло с вами, — вы стали работать в потоковом состоянии?

— Да, свои работы сейчас я создаю ночью. Для меня в этом состоянии проявляется что‑то очень чистое и объемное, способное в себя вместить еще один мир. Энергии осаждаются, ты погружаешься в поле, где все останавливается и стирается какое‑либо понимание о времени и локации, отсутствуют шумы… Но эти шумы интенсивно пробуждаются внутри, а потом пробуждается и сила, которая меня ведет.

— А с точки зрения техники как перешли к акварели?

— Сперва после возвращения из Марокко я написал две абсолютно разные серии: двенадцать холстов с изображением цветов и монохромы, которые создавал и до этого. Мне очень нравится, как в них цвет сам служит материалом и ведет диалог со зрителем. В усадьбе Ива Сен-Лорана в Марракеше меня поразил цвет Majorelle Blue — он яркий и насыщенный, но от него не устают глаза, в отличие от многих других. Я купил краску и сразу после возвращения написал ярко-синие монохромы.

А потом решил попробовать что‑то иное — взял в руки акварель, которой, будучи живописцем, не так хорошо владел. Начал просто играться ей. Акварель очень капризна, и, если она не хочет ложиться на бумагу, она не ляжет. Было очень много технических сложностей, прежде чем я пришел к форме, которую вы видите сейчас — она начала складываться только прошлой зимой. Я тогда жил в очень тихом лесу, топил печь, слушал джаз и много рисовал. А затем были другие периоды: после леса я перебрался в горы, потом жил в скалах — все это накладывало свой отпечаток на формирование моего творчества.

— Свои акварели вы создаете на старой архитектурной бумаге, почему?

— Архитектурную бумагу мне подарил мой друг, поэт и фотограф Алексей Васильев, которую он бережно хранил с 80-го года! Когда он ее развернул и показал, я понял, что это та бумага, в которой я нуждаюсь, потому как она имеет особый цвет и органичность, плотность, но при работе с акварелью дает прозрачность.

—  Вы сильно подкованы в философии, поэзии, астрологии — как эти знания отражаются в творчестве?

— Когда я рисую, бессознательно происходит сшивание бессвязных явлений. Я потом рассматриваю, что получилось, и обнаруживаю различные знаки в виде указателей. На самом деле «оно» само собой просачивается на бумагу: «оно» — так я называю комету силы и смыслов, которая есть внутри у каждого. Наши рисунки — это то, из чего мы сотканы, чем вдохновляемся и что предпочитаем. Философия, поэзия, астрология… Если признаться, я не классический философ, но с точки зрения современного взгляда у меня есть свой концепт — он представлен не в виде идеи, а на бумаге. Так же и с астрологией: я не делаю людям натальные карты и прочее, лишь иногда делаю астрологические обзоры. Но каждый знак — это вид энергии, и на протяжении жизни наша душа прорабатывает в каждом знаке разные виды энергии, так же и на протяжении года, суток. Естественно, все эти движения внутри меня влияют на искусство, а поэзия добавляет отдельное пространство, где все собирается в единую и цельную структуру.

— Каждая работа в серии — это отдельная ситуация, но все они объединены единой логикой. Что это за вымышленный мир и повлияли ли на его возникновения мировые катаклизмы последних лет?

— Этот мир — пирамида, он, как и я, живет в двух плоскостях сразу — живописи и поэзии. Если вглядеться в сюжеты моих картин, в них можно найти множество наших человеческих взаимоотношений, завернутых в метафору и аллюзии.

— А как устроен этот мир, на каких символах и законах основан?

— Все происходит спонтанно и интуитивно, иногда символы и знаки обретают тело, внутри которого заложены стихии: вода, огонь, земля, воздух, эфир.

— Есть ли какие‑то конкретные отсылки, которые подготовленный зритель сможет считать? И есть ли вообще такая задача?

— На самом деле зрителю достаточно просто рассматривать сюжеты — в них он будет сам находить свои ответы. Для каждого они открываются по-разному: от смеха и слез счастья до сложного погружения в свое «я». Поскольку в своих работах я пытаюсь высвободить бессознательное, я не могу дать четких инструкций, что именно зритель должен считать в изображенных героях и образах. Нужно самостоятельно смотреть и находить ответы. Но я бы советовал чувствовать и постигать сердцем мое искусство, ум не способен обуздать эти образы… Это интуитивное искусство.

— Ваши работы имеют философские названия, которые часто не очевидно соотносятся с сюжетом и требуют дополнительной расшифровки. Как их правильно интерпретировать?

— Каждый рисунок я действительно подписываю, словно обходя кругами видимость, — получается поэзия, не совпадающая с изображением, и мы оказываемся в некоем третьем измерении, где и существует мой мир. Например, у меня есть работа «Внутри тебя есть климат сердца» — этим названием я даю лишь намек, а дальше зритель сам погружается в среду, населенную образами, символами, знаками.

— Как пришла идея организовать выставку?

— Галерея A-s-t-r-a в прошлом году отобрала несколько моих работ на групповую выставку в рамках open vol.2, публика хорошо приняла их, и мне предложили создать уже персональную выставку — первую в Москве. Идею проекта мы придумали вместе с основательницей галереи Алиной Крюковой: мне было очень интересно увидеть работы в одном чистом пространстве и объединить этот мир. Я давно не встречал людей с таким трепетным и воодушевленным отношением к художникам и к арт-деятельности, как у Алины. У нее, безусловно, есть дар свыше видеть вещи и понимать их внутреннюю структуру многоуровнево и глубоко. С ее помощью мой мир обрел новую жизнь в пространстве галереи.

— Кульминацией на выставке стала стена, разрисованная разноцветными надписями. Что это за тексты и как они помогают исследовать ваш мир?

— О-о-о, это некий поэтический пролог, с которым должен познакомиться зритель, а с другой стороны, это всего лишь маленькая опора, чтобы можно было потом самостоятельно сделать свои шаги в сторону символизма. В каждой строчке текста — герои, которых можно обнаружить на стенах выставки: Трещак Ненаказанный, дружелюбный Пират-рохля, Лунатик Пьеро и другие. Я предлагаю зрителю стать частью игры, включить воображение и пофантазировать.

— В центре этой стены висит ваш автопортрет, кем вы видите себя в этом мире?

— Я вижу себя пламенем, и мой язык — это ритуальная речь, соприкосновение со старыми силами, поэзия, которая не способна функционировать в области ограниченного смысла.

— Если подытожить, какой основной посыл у всей серии, вашего мира и выставки?

— Она будто одновременно и несет в себе глубокие философские смыслы, и переносит в детство — тот отрезок, в котором мы находимся всегда, в него нам приятно возвращаться. Я создаю это от большой любви к человеку, Богу и мирозданию. Поэтому в моем мире все пронизано любовью.

— Есть ли у вас ощущение, что этой серией вы нащупали свой уникальный стиль? Как планируете развивать эту серию?

— Я точно могу сказать, что мое искусство сейчас дарит мне радость и счастье, я очень люблю рисовать и давать жизнь своим героям, и они меня за это благодарят: во мне оживает глубокое чувство гармонии. Они дают мне такие состояния, которые очень сложно описать: они внутри меня, в тайных глубинах души. И я и дальше хочу рисовать, погружаться и наслаждаться этим процессом.