Познакомьтесь с молодыми художниками, чьи дипломные работы попали на выставку в «Зарядье»

Внутренний ребенок — важная часть личности каждого человека. Именно она определяет связь с внутренним я. Часто люди даже не догадываются, что, несмотря на их взрослость, внутри них продолжает жить тот ребенок, которым они были в детстве, с его слабостями, страхами и беззащитностью. И очень важно, будучи взрослым, уметь поговорить с ним в нужный момент, подобрать правильные слова, дать заботу, сделать сейчас то, чего когда‑то в детстве было недостаточно. Я захотела рассказать об этом в своей работе.

Найти вдохновение мне помогали куклы японских и советских мастеров. Какие‑то детали я подглядывала с натуры или фотографий. Сформулировать тему мне помогла и работа Кена Келлехера с таким же названием «Внутренний ребенок». Она натолкнула меня на мысль, насколько по-разному можно рассуждать на одну и ту же тему. Дети в скульптуре Кена Келлехера беззаботные и счастливые. Они закрывают глаза, предаваясь приятным воспоминаниям в тяжелые моменты жизни.

Очень хотелось найти материал, который наиболее точно передаст тонкость детской натуры, ее чистоту, поэтому я выбрала фарфор. Цветовую палитру я тоже выбрала сдержанную — оттенки синего и голубого, отсылающие к спокойствию, так как дети на скульптурах находятся в спящем состоянии. А фразы на теле детей — это те установки, которые влияют на внутреннего ребенка, подавляют его энергию, постепенно вводя в состояние сна.

Для меня все работы из серии — эксперимент с привычными пейзажами, из которых будто изъято нечто естественное, присущее природе. Это похоже на реакцию оцепенения, когда ты оказываешься в положении, где ничто уже не функционирует по привычному тебе порядку. Мне было важно создать замершую композицию, в которой все приведено в искусственную гармонию. Отправной точкой стали изображения камней и минералов, помещенные в пространства, которые существуют исключительно в моей голове.

Этот проект для меня очень личный, поэтому трудностей с выбором визуального языка не возникло: я создавала эту серию на интуитивном уровне.

Как говорят социологи, миллениалам тяжело даются значимые решения, необходимые для взрослой жизни. Выбор для них становится сложным и мучительным процессом. Люди чувствуют дискомфорт, впадают в состояние фрустрации. Этот процесс все переживают по-разному, но очень часто — наедине с собой.

Тема этой работы пришла ко мне ровно потому, что я сам находился весной в похожем состоянии.

Я опрашивал друзей, чтобы узнать, какие паттерны поведения они отслеживают, размышляя о моментах собственной нерешительности, что делают и как переживают этот процесс. Потом, обратившись к психологам, убедился в том, что это поколенческая проблема. Я собирал материал и проводил исследование, выслушивая истории конкретных людей.

В своих фотографиях мне хотелось отразить эти поведенческие черты. При этом, чтобы не уйти в догматизм, я решил выразить все несколько наигранно: мои снимки находятся на грани между фешен-фотографией и театральностью. Это создает эффект замороженности и оцепенения. Человек во время важного выбора может не замечать ничего вокруг, подобно тому, как актер на сцене театра, полностью погруженный в свою роль, забывает о зрителях в зале.

Как может существовать произведение искусства на выставке и вне ее? Как зритель может с ним взаимодействовать? Моя работа задает эти вопросы и предлагает зрителю неким волшебным, чудесным образом собрать собственный шедевр. На нее меня вдохновило творчество российского художника-концептуалиста Юрия Альберта и его отношение к зрителю.

Свой художественный язык я бы назвал экспериментальным. Мне даже нравится некая неуловимость, которую несет это понятие, показывая невозможность точного определения медиума и метода работы. Поэтому в проекте чувствуется незавершенность, как будто бы окончательная сборка еще впереди. Так в моей металлической скульптуре появляется игровой элемент. Она мимикрирует под детскую площадку, как бы намекая зрителю на полную свободу интерпретации.

В искусстве меня всегда привлекали эксперимент и нетрадиционное использование материалов, поэтому для проекта «Invisible» я применила собственную эксклюзивную технику работы с фарфором. Я не стала прибегать к молдамГипсовые или силиконовые формы для заливки жидкого фарфора, силикона, эпоксидной смолы и т. д., а вместо них применила исчезающий каркас. Материал обжигался при 1200–1300 градусах. Также я использовала широкую палитру материалов — акварель, тушь, чернила, спрей, химреактивы, так и изобразительных техник — живопись, гравюра, монотипия, графика. Мне хотелось воссоздать подлинный эксперимент, совмещая в едином методе разные направления и стили. Источник вдохновения — это живые бионические формы загадочного подводного микро- и макрокосмоса: рост, движение, жизнь, смерть и трансформация кораллового рифа.

Мой проект посвящен узбекскому искусству текстиля и дополнен воспоминаниями моей семьи и друзей о жизни в Узбекистане. Я родилась в Ташкенте и, несмотря на эмиграцию в три года, всегда чувствовала связь с родиной. Узбекский текстиль заинтересовал меня после поездки в страну в 2020 году. Я посещала выставки, читала специализированную литературу, покупала отрезы тканей и национальную одежду и пыталась понять технологию изготовления самих материй. Часто я консультировалась с семьей о достоверности тех или иных фактов и сюжетов иллюстраций. Именно мои родные стали для меня самым полным и достоверным источником информации.

Мой проект — набор из трех книг и игровое приложение. Книги имеют форму гармошек. Такой формат в первую очередь ассоциируется с книгами «для самых маленьких», однако мне он кажется актуальным и для более сложных нон-фикшен-изданий, рассчитанных на взрослую аудиторию. Именно раскладной формат позволил мне выстроить иллюстрированный ряд в единую панораму и поместить в книге два уровня текста: на лицевой и обратной стороне. Приложением к трем книгам стал игровой набор: бумажная кукла с одеждой и ширмой, имитирующей интерьер.

Мне показалось, что эта форма отлично дополнит разговор о тканях, позволив эффектно продемонстрировать национальные предметы женского гардероба.

Идея этой работы появилась у меня, когда мы оказались на самоизоляции вместе с сыном. Тогда я изучала древнерусские иконы и иконостасы, а он активно увлекался лего. Процесс создания разных и подчас сложных объектов из этого простого конструктора в какой‑то момент активно привлек мое внимание. Отчасти это связано с тем, что я по первому образованию строитель. С другой стороны, меня всегда интересовала концепция конструктора, создания неочевидных систем из элементарных деталей.

Постепенно два этих процесса — собирание лего и изучение древнерусского искусства — наложились друг на друга. Вместе с сыном мы начали более детально рассматривать и «разбирать» иконы, находя в них приметы времени — архитектуру и детали быта, обращали внимание на простых людей, ставших героями религиозных сюжетов. После мы задумались уже о нашем времени и начали выделять героев уже в современности. Оказалось, что для детей такие персонажи — это не только живые существа, но и неодушевленные предметы: водопады, патефоны, машины. В итоге получилась целая плеяда образов, которую мы решили собрать как лего, выстроив из этих символов таблицу, похожую на яркий комикс.

Полотна, которые я взяла для своей работы, имеют размер 20×20. Он очень часто используется в нашей строительной системе: от формата плитки до пропорций жилых помещений. Таким образом получилась метафора унификации жизни — той модели, по лекалам которой создается пространство нашего обитания. На центральном холсте изображен прообраз современного города — хаотичная сборка конструктора, в которой я увидела очертания нынешних мегаполисов.

Будучи единственным ребенком в семье, я часто проводил время сам с собой, в тишине, рассматривая мир вокруг. У меня не было ощущения времени, я был окружен заботой и мог позволить себе бродить без цели и вглядываться в природу, изучать ее. Когда мне становилось скучно, я возвращался к родителям и просил показать что‑нибудь интересное. Они давали мне разные увлекательные артефакты, в числе которых были разные увеличительные стекла, а в первом классе мне подарили микроскоп. С тех пор я пропускал через увеличение любое интересующее меня явление или предмет, чтобы увидеть его с необычного для человека ракурса.

Став старше и поступив в художественный колледж, я узнал о художнике Маурице Корнелисе ЭшереНидерландский график, который исследовал пластические аспекты бесконечности и симметрии, а также восприятие трехмерных объектов. Примерно в то же время в мою жизнь пришел буддизм и концепция Сети Индры — фрактальной картины мироздания. Космическая сеть пронизывающих друг друга вещей и событий изображается в «Аватамсака-сутре» при помощи метафоры Сети Индры — огромной сети из драгоценностей, нависающей над дворцом бога Индры. Все в одном, одно во всем, все во всем, одно в одном. Эшер и концепция Сети Индры и стали катализатором выбора темы, близкой мне с детства.

Вдохновением же для композиционного решения стал эффект Дросте — техника создания рекурсивного образа, где внутри изображения размещается его уменьшенная копия, внутри которой — уменьшенная копия предыдущего изображения, и так далее. В качестве материалов я выбрал холст и масло и сделал изображение монохромным, поскольку живописная пульсация цвета отвлекала бы зрителя от сути переживания природы реальности. И хотя черно-белое изображение способно свести восприятие к сновидческому опыту, запечатленные физические явления в рамках физического мышления — это самый настоящий реализм.

Темой моей дипломной картины стало Рождество Христово, этот сюжет мне близок и интересен как православной женщине-художнице. Над полотном я работала в течение года. Формат картины — триптих: тема Рождества наиболее полно раскрывается именно в этом решении. Я искала вдохновение в сотни источников: от фото археологических древностей до репродукций классического искусства и кино. Особенно интересно мне было работать над художественными и живописными образами героев, поиском цветовых и композиционных решений, которые неоднократно менялись в процессе. Это был первый опыт работы с большой картиной, и в процессе написания открылось много различных нюансов с работой такого формата и объема. Работа над большим дипломом показала, что Академия дала мне весь необходимый арсенал знаний и навыков, значительно расширила мой художественный и общекультурный кругозор. Самое главное — я обрела внутреннюю уверенность и желание идти по выбранному мною пути.

В графической серии я обращаюсь к памяти как к огромному внутреннему горизонту, перемешивающему и трансформирующему все наши воспоминания и фантазии. Желая деконструировать этот присутствующий в каждый момент жизни фоновый горизонт памяти, я нашла свою технику получения изображений. Путем автоматического рисования я вычленяла отдельные случайные образы из единого события в памяти и зарисовывала их маркером на прозрачных листах, накладывала эти изображения друг на друга и получала единый «архив» — одну графическую работу, позволяющую через переплетение отдельных образов почувствовать утраченное единство того, что было взято из памяти.