От психбольницы до кругосветки: как Нелли Блай стала легендой журналистики

Элизабет Джейн Кокран — именно такое имя Нелли Блай получила при рождении — достался удивительный жизненный сценарий: для женщины родом из девятнадцатого столетия он был одновременно и типичным, и выдающимся.

Когда Элизабет было шесть лет, ее отец умер, не оставив завещания, так что наследство пришлось делить на пятнадцать отпрысков от двух браков. Мать снова вышла замуж за ветерана Гражданской войны Джона Форда, который оказался злым и жестоким пьяницей. Через пять лет она стала пятой по счету женщиной в округе, решившейся подать на развод. Как пишет Брук Крюгер, биографистка Нелли Блай, именно после развода матери пятнадцатилетняя девушка начала превыше всего ценить независимость, поняв, что ни один брак не мог гарантировать финансовой и эмоциональной безопасности. Элизабет решила освоить профессию учительницы, поступила в школу-интернат, но была вынуждена бросить учебу — деньги кончились в первом же семестре. Обедневшее семейство перебралось в Питтсбург — именно этому городу суждено было стать родиной Нелли Блай.

Поводом к журналистскому дебюту Элизабет считаются сексистские высказывания Эразмуса Уилсона — постоянного автора газеты The Pittsburgh Dispatch. В 1885 году он опубликовал сразу несколько текстов, где выразил крайнее беспокойство в отношении барышень, которые были так озабочены поиском работы, что совсем позабыли о единственном предназначении порядочных молодых особ — заботе о домашнем очаге. Двадцатилетней Элизабет было что ответить на такие высказывания.

С первых дней переезда в Питтсбург будущая журналистка тщетно пыталась найти достойно оплачиваемую работу. Ее родные братья получали приемлемые должности клерков и фармацевтов, а ей приходилось за копейки убираться в чужих домах и нянчить чужих детей, то есть делать ту работу, которая, по мнению других людей, была подходящей для ее пола. Эразмус Уилсон решением всех проблем видел замужество, но Элизабет уже убедилась, что это не самый надежный способ обрести счастье. Свои мысли на этот счет она выразила в тексте, который посвятила работающим женщинам «без таланта, красоты и денег».

Свой текст она направила прямиком в газету, подписав его «Одинокая сиротка». Редактора The Pittsburgh Dispatch Джорджа Мэддена, случайно это письмо прочитавшего, приведенные в нем аргументы впечатлили. На страницах газеты он попросил Сиротку откликнуться и прийти в редакцию, что Элизабет и сделала.

Следующую публикацию уже по заказу газеты она посвятила разводам, предложив упростить их получение в случае, если супруг или супруга скрыли свои недостатки до брака (к мужским грехам она отнесла пьянство, к женским — неумение вести домашнее хозяйство). Вскоре Элизабет предложила редактору сделать серию материалов о фабричных девушках Питтсбурга, тот в ответ нанял ее постоянным автором с фиксированной зарплатой пять долларов в неделю (немногим выше, чем у тех самых фабричных девушек). Редактор и молодая девушка ударили по рукам — так появилась Нелли Блай, первая женщина в редакции The Pittsburgh Dispatch.

Однако на новой должности ей тут же поручили рубрики о моде, садоводстве и искусстве. Блай мирилась с этим пару месяцев, а затем самовольно оставила это место, уехав иностранной корреспонденткой в Мексику и строча репортажи для The Pittsburgh Dispatch уже оттуда. Блай писала о бедности, репрессиях и коррупции, а также о корридах, сигарах и правилах воспитания детей. Блай верила, что эти тексты точно прославят ее больше, чем новости о модных шляпках. Журналистка не раз заявляла, что никогда не хотела быть очередной женщиной, чью историю жизни написал кто‑то другой, — она была в состоянии сама писать свою историю.

Через полгода мексиканской командировки, опасаясь расправы от местного правительства за слишком резкую критику, Блай вернулась в Питсбург, где рассчитывала получить соразмерную ее заслугам работу. Однако Мэдден предложил ей заняться репортажами с театральных премьер. В отсутствие денег и других вариантов Блай сперва согласилась, но через пару месяцев вновь собрала вещи и купила билет до Нью-Йорка, где ей предстояло стать настоящей звездой.

За свою карьеру Нелли Блай пережила все то, с чем сталкивались и продолжают сталкиваться женщины по всему миру: авторство ее статей не раз подвергалось сомнению, а внешность часто обсуждалась подробнее, чем журналистские заслуги. Это стандартный набор для первооткрывательниц в любой профессии. Но темы, которые Блай выбирала, не были типичными. Даже попасть в кабинет главного редактора The New York World Джона Кокрилла она смогла, только написав текст о гендерной предвзятости нью-йоркских редакторов. Кокриллу пришлось лично встретиться с ней, чтобы подтвердить готовность работать с женщинами.

Выдать себя за другую, чтобы узнать правду, — постепенно это станет ее фирменным расследовательским методом.

Мастерски разыграв сценку безумия, Блай отправилась прямиком в лечебницу, где десять дней наблюдала, как смотрительницы издеваются над пациентками. После ее освобождения репортаж Блай выходил в газете по частям. Первая же глава оказалась настолько успешной, что при публикации второй имя Блай было напечатано жирным шрифтом прямо под заголовком. Материал наконец сделал Нелли Блай знаменитостью. Статья превратилась в книгу, а каждое новое расследование — в сенсацию.

Другое знаменательное событие произошло с Блай уже по ее инициативе. Она задумала совершить кругосветное путешествие быстрее, чем это сделал герой романа «Вокруг света за 80 дней» Жюля Верна. Многое в ее плане было невероятным — не только сроки, но и уверенность в успехе: чтобы путешествовать без сопровождения, молодой женщине требовалась огромная смелость. Блай отбыла из порта Хобокена 14 ноября 1889 года, а вернулась в Нью-Йорк через 72 дня 6 часов и 10 минут, проехав через Англию, Францию, Италию, Египет, Йемен, Шри-Ланку, Малайзию, Сингапур, Китай и Японию.

Газеты с ее репортажами продавались огромными тиражами. После этой поездки американки стали копировать прическу и крайне комфортный тревел-наряд Блай. Кстати, в путешествие журналистка отправилась всего с одной сумкой, в которую уложила пару шляпок, вуаль, тапочки, полный набор туалетных принадлежностей, чернильницу, перья, карандаши и бумагу, булавки, иглы и нитки, халат, теннисную блузу, фляжку и чашку, несколько комплектов нижнего белья, носовые платки, а также баночку крема для лица.

После кругосветки, казалось, Блай уже ничем не могла удивить своих будущих биографов, но в 1895 году 31-летняя журналистка вышла замуж за 73-летнего промышленника-миллионера Роберта Симена и уехала из Нью-Йорка в Чикаго. Многие приняли новость за очередной репортерский ход: якобы сейчас Нелли Блай напишет текст о тяготах замужества и объявит брак фиктивным. Однако все случилось взаправду. Сама Блай никаких дневниковых записей о сделанном ею выборе не оставила. Возможно, она хотела сбежать из Нью-Йорка после разрыва с журналистом Life Джеймсом Стетсоном Меткалфом. А может быть, ее настигло профессиональное выгорание. Зная то, над какими тяжелыми темами работала Блай, брак с миллионером мог стать отличной возможностью сделать перерыв.

После смерти Симена в 1904 году Блай возглавила его компанию по производству металлических изделий — фляг, газовых и бензиновых водонагревателей, клепаных котлов, кухонных раковин. Она расширила производство, научилась управлять каждой машиной на заводе и даже ввела несколько инноваций (на ее имя было зарегистрировано 25 патентов). Все это помогло увеличить прибыль в четыре раза. Однако успех не был долгим — в 1912 году Блай потеряла практически все свое состояние. Затяжные суды и банкротство снова привели ее в журналистику.

В 1914 году, путешествуя по Европе, Нелли Блай во что бы то ни стало решила первой из женщин-корреспонденток попасть на фронт. По замечанию Брук Крюгер, ее репортажи о событиях Первой мировой войны больше всего напоминали оживленные разговоры с друзьями за кухонным столом. После войны она писала о торговле младенцами, выступала против смертной казни и азартных игр, защищала права приемных родителей и помогала сиротам. 27 января 1922 года Нелли Блай умерла от пневмонии. Американские газеты провожали ее эпитетами в превосходной степени: за текстами Нелли Блай навсегда сохранился статус классики мировой журналистики.

На русском языке журналистские расследования Нелли Блай впервые опубликовали спустя почти столетие после ее смерти. В ноябре 2021 года в переводе Варвары Бабицкой в издательстве Individuum вышел сборник «Профессия: репортерка. „Десять дней в сумасшедшем доме“ и другие статьи основоположницы расследовательской журналистики».

Открывается книга главным хитом — текстом «Десять дней в сумасшедшем доме». При подготовке к добровольному сумасшествию Блай действовала интуитивно — обратиться за советом было не к кому, до нее никто ничего подобного не делал: «Я решила сыграть роль бедной, горемычной сумасшедшей девушки и сочла, что мой долг — не уклоняться ни от каких неприятных последствий этого выбора». Блай гримасничала перед зеркалом, читала отрывки противоестественных и неправдоподобных историй о привидениях.

Обмануть ей удалось не только обитательниц приюта для женщин из рабочего класса, но и полицейских, судью и две медицинские комиссии. Недолго думая, ее отправили на остров Блэквэлл, воспринимая исключительно как бесправную пациентку, еще одну среди сотни подобных. В первый же день перед псевдобольной предстала вся классика карательной медицины: физическое насилие, унизительные процедуры, плохое питание.

После ошеломительного успеха «Десяти дней» Блай продолжила вводить людей в заблуждение ради общего блага. Для текста «Девушки, которые делают коробки» она устроилась на фабрику по производству картонных коробок. «Белые рабыни», как называла Блай тружениц этой фабрики, рассказали, как работают с клеем без перерыва в непроветриваемых помещениях, а получают за это не больше десяти долларов в неделю. В следующих репортажах Блай ищет мужа с помощью брачного агентства, разоблачает гипнотизера-обманщика (едва не убив при этом его пособника), а также подстраивает собственный арест и пытается купить младенца.

Репортажи Блай — захватывающее приключение, успех которого держится на готовности авторки слушать своих героев. Да, она не сдерживается в эмоциональных оценках и часто сама играет главную роль, но при этом в любой момент готова отступить в сторону и дать право голоса тем, кто в нем нуждается. Если бы Нелли Блай пришлось искать работу в современной Москве, я уверена, первым делом она бы отправила резюме в редакцию «Таких дел». «Мы вернем в журналистику человека» — ей был бы понятен этот посыл.

Еще одна книжная новинка на русском — комикс Лучаны Чимино с иллюстрациями Серджио Альгоццино «Нелли Блай — леди Сенсация». В 1921 году на пороге пожилой уже Нелли Блай появляется Мириам, студентка факультета журналистики Колумбийского университета. Она, как и Блай за сорок лет до того, недовольна предвзятым отношением к женщинам в журналистском сообществе. Блай (сперва с неохотой) соглашается подробнее рассказать о своем пути: смерть отца, первые публикации, переезд в Нью-Йорк, кругосветное путешествие.

Разговор с Мириам итальянская писательница Лучана Чимино выдумала, но в остальном книга от реальных фактов далеко не отходит, не забывая и о менее известных сюжетах интервью Блай с Белвой Энн Локвуд, первой женщиной-кандидаткой в президенты США. Блай была единственной, кто взял у нее интервью. Есть и секситский стишок, который был опубликован в английском журнале Punch в 1893 году после возвращения Блай из кругосветного путешествия: «Кто в юбке хочет покружить по свету — порадуйтесь достойному ответу: каких еще вам надобно затей? Сидите дома, нянчите детей!»

Зная, как много в истории мировой журналистики Нелли Блай сделала в одиночку, на последних страницах комикса Чимино собирает вокруг нее собственную «Лигу справедливости». Рядом с Блай стоят корреспондентка «Новой газеты» Анна Политковская, американская журналистка Этель Лоис Пейн, мексиканская журналистка Лилия Качо Рибейро, издательница The Washington Post Кэтрин Грэм и другие женщины. Каждая в этом списке — супергероиня, которой бороться за справедливость помогала не генетическая мутация, а правда.