Толстой, Чаплин и холодная война: 5 лучших спектаклей декабря

Исторический факт: в 1943 году председатель Еврейского антифашистского комитета Соломон Михоэлс по личному поручению Сталина приехал в США. Там он встречался с состоятельными евреями, которые пожертвовали СССР невероятные для того момента 33 миллиона долларов. Одним из этих людей был Чарли Чаплин. Этот короткий факт становится отправной точкой для Дмитрия Крымова, представившего: а что, если бы встреча великого комика, известного на весь мир, и великого трагика, известного скорее людям театральным, длилась дольше нескольких минут? Если бы они могли попробовать сыграть сцену из «Короля Лира», обсудить самостоятельность американских женщин, выпить кофе, если бы Михоэлс тщательно вытирал мокрые ноги перед тем, как шагнуть по дорогому полу Чаплина?

Сцена Музея Москвы застлана кровавыми ковриками, а перед началом действия огромная кукла-Михоэлс сидит в приемной Сталина с поникшей головой. С Михоэлса падает шляпа, ее подбирает и грубо возвращает на место неизвестный человек в гимнастерке. Появляется Сталин — в маске, исчерченной язвами, с горбом, с бесконечными ужимками и попытками кривляться.

Сталин и Михоэлс присутствуют на сцене в двух обличиях. Одни — огромные ростовые куклы: вечно улыбающегося Чаплина и с навсегда грустно сдвинутыми бровями Михоэлса водят сразу по пять кукловодов. Других играют Максим Виторган и Роза Хайруллина. Точнее, играют не самих героев, а идеи, проводником которых каждый из них выступал. Больших художников, которым волей третьего художника, Дмитрия Крымова, выпал шанс поговорить.

Одного окружают люди в черных костюмах, сотрудники НКВД, другого — женщины в нарядах горничных. Они почти не остаются наедине. Они говорят фразами, порой бессмысленными, составленными будто из поэзии обэриутов и какого‑то сора вроде «В СССР нет антисемитизма» (именно так наставлял Михоэлса в самом начале Сталин, но позже титры напомнят, что Михоэлс был арестован и убит, а Европейский комитет был ликвидирован).

Но героям все же удается сыграть «Лира»: здесь Виторган почти карикатурно проходится по излишне драматическому представлению о работе трагика, а затем Хайруллина-Чаплин демонстрирует нежнейший пластический этюд. И тогда кажется, что от страшного цирка, в котором происходит все действие (а к цирку отсылает и сценография, и воспоминание Михоэлса о «Цирке», единственном фильме, где он снялся в эпизоде, и любимом фильме Сталина), Михоэлса и Чаплина спасает только вера в искусство — пожалуй, что как в бога. На словах выглядит пафосно и в лоб. А у Крымова — нежнее цветка в руках Хайруллиной-Чаплина.

Робер Лепаж — канадский режиссер, который, кажется, умеет все. Технологичный спектакль для сложной машинерии и одного (но великого) актера, играющего все роли, — пожалуйста, вот «Гамлет. Коллаж» с Евгением Мироновым. Семичасовое театральное путешествие-размышление о столкновении миров Востока и Запада, Хиросима спустя 50 лет после взрыва и аллюзии на семь страшных грехов — вот вам «Семь притоков реки Ота». Возобновленное монументальное полотно привозил в Москву несколько лет назад Чеховский фестиваль. Хотите краткую историю человечества, живущего на одной планете и в одном мире, вне зависимости от границ и национальностей, — так вот же «Тотем» для Cirque du Soleil. Но кажется, что в этот раз задача со звездочкой даже для такого художника, как Лепаж.

Предложение поставить «Мастера и Маргариту» режиссер принял еще в 2015 году, в декабре 2019 года артисты и техническая команда провели первые репетиции в Квебеке на базе многопрофильной творческой компании Робера Лепажа Ex Machina, в июне 2021 года работали дистанционно, а с ноября — на сцене Театра Наций. Режиссер решил, что он соединит драматический театр с технологиями иллюзионных представлений.

В главных ролях — Чулпан Хаматова, Евгений Миронов, Виктор Вержбицкий, Андрей Смоляков и Дмитрий Сердюк.

Спектакль, спровоцировавший хор восторгов в фейсбуке театральной и околотеатральной Москвы, в котором, правда, звучали отдельные голоса о том, нужно ли в 2021 году смотреть (и, соответственно, ставить) пятичасовые спектакли.

Так или иначе, худрук Вахтанговского театра, литовец Римас Туминас, несколько лет назад поставивший одного из лучших «Евгениев Онегиных» российского театра, теперь под своим углом разбирает «Войну и мир».

Из декораций — только серая стена, на фоне которой актеры создают череду блестящих работ: Ростова, например, играют по очереди Сергей Маковецкий и Андрей Ильин, Болконского — Виктор Сухоруков и Евгений Князев, одна из исполнительниц графини Ростовой — Ирина Купченко. Препарация сцен, давно обосновавшихся в нашем культурном коде, и пример того, что называют русским психологическим театром, который непременно надо увидеть.

Марфу Горвиц почему‑то считают режиссером, которого больше интересует детский театр.

И тут Театр на Таганке делает неожиданный ход. Горвиц, которая ассоциируется с подробным разбором текста и созданием графичных рисунков роли (ее учитель и мастер — Сергей Женовач), ставит Павла Пряжко, которого ассоциируют с вопросами о том, что такое театральный текст сегодня. Пьесы Пряжко из двух предложений или из 535 фотографий, поставленные Дмитрием Волкостреловым, сделали их тандем главным специалистом по постдраме в российском театре.

Пьесу «Урожай», в которой молодые люди собирают яблоки, да никак не соберут, Горвиц превращает в притчу. Помогает ей в этом постановочная команда мечты: художник Николай Симонов, придумавший поставить на сцену огромное райское дерево, хореограф Анна Абалихина и композитор Кирилл Широков.

Театр взаимных действий — объединение художников и продюсера и их коллаборации с драматургом, композитором, хореографом, но без режиссера. Их «Музей инопланетного вторжения» — мокьюментари о пришельцах, которые якобы высадились в годы застоя в Томской области, а «Университет птиц» — наблюдение за пернатыми с птичьей оперой и возможностью для зрителя примерить крылья.

В этот раз участники горизонтального объединения художников пришли в Музей-мастерскую Дмитрия Налбандяна, народного художника СССР и певца официальной советской мифологии. Принесли сюда много-много старых холодильников и решили разобраться в феномене холодной войны, а заодно — страха постсоветского человека перед холодом. Почему в какой‑нибудь Исландии холодно, но не страшно? Может, потому, что там нет коллективной травмы того, что холод — это воронок, этап, Норильск? Почему наш холод нельзя побороть просто хорошей и дорогой одеждой?

Финальная часть спектакля — краткая история холодной войны, сыгранная предметами, расположенными на полках холодильников. Там же с ними соседствуют размышления художников.

А соседствует эта фраза с замороженным камуфляжем. «Холодная война» поселится в Мастерской Налбандяна на пару месяцев. Успевайте.