Программа фонда V-A-C в Доме культуры «ГЭС-2» поделена на пять сезонов. Тон первому сезону задает масштабный перформанс «Санта-Барбара» Рагнара Кьяртанссона, выросшего на Чехове и не раз посещавшего Россию. Это ироничный экскурс в поп-культуру 1990-х и попытка анализа ценностей, которые достались нам в наследство от постсоветского периода. Живая скульптура, как определил жанр своей работы художник, будет создаваться прямо на глазах у посетителей дома культуры. Всего Кьяртанссон планирует переснять почти 100 серий «Санта-Барбары» на русском языке и с российскими актерами.
— Первый вопрос, конечно, о пространстве «ГЭС-2» — теперь, когда оно готово, что вы о нем думаете?
— Я думаю, что это неприлично красивое здание. Просто шедевр. Одновременно архитектурное чудо и место, где прекрасно смотрится искусство, размещать его здесь было невероятным опытом. Когда я только приехал сюда, подумал: «Черт, да это Зимний дворец! Снова итальянецРеконструкцией ГЭС-2 занимался Ренцо Пьяно, итальянский архитектор, специализирующийся на музейном строительстве. Среди его работ — Центр Помпиду в Париже и штаб-квартира New York Times. создает самое красивое строение в России». Звучит как преувеличение, но это настоящая классика.
— Как вам работалось с российскими артистами над проектом «Санта-Барбара»?
— Прекрасно! Это была просто работа мечты, потому что все такие классные. Профессионализм, крутость, командный дух — все супер.
— Команда ведь большая, как это обстоятельство повлияло на творческий процесс?
— Конечно, когда работаешь над таким масштабным проектом, понимаешь, что это сообщество творческих партнеров и каждый привносит в него свое артистическое видение, начиная с меня и команды постановщиков, заканчивая актерами.
У нас просто невероятные актеры. Когда шел процесс кастинга, я увидел в их игре такой уровень выразительности, реализма и души — будет чрезвычайно интересно увидеть «Санта-Барбару» сыгранной российскими актерами. С кинематографической и театральной точки зрения это будет очень сильное действо.
— Ваши предыдущие перформансы, например «Печаль победит счастье» или «Посетители», были довольно меланхоличными, а «Санта-Барбара» кажется очень ироничной, даже абсурдистской.
— Мне кажется, этот проект тоже очень меланхоличный. (Смеется.) У меня всегда все про меланхолию. При этом я наполняю свои работы иронией.
Мне кажется, это многое говорит о творческом процессе. Когда ко мне приходит идея, я думаю: «О, вот это было бы забавно и интересно». В шутках, которые мы рассказываем, ведь много правды. Я знаю, что это так и для россиян, потому что знаком с вашим юмором и литературой, которая полна теплой иронии.
— Помните свои первые впечатления, когда посмотрели «Санта-Барбару»?
— В Исландии «Санта-Барбару» начали показывать в 1997 году. У нас тогда существовал только один государственный телеканал. Появился первый частный канал и выдал в эфир «Санта-Барбару». Мой отец был театральным режиссером и верным социалистом — я помню, с каким отвращением он отзывался об этом независимом телеканале и «дегенеративном шоу» «Санта-Барбара». Я сам его не смотрел, а заставая по телевизору дома у друзей, отворачивался, знаете, как от дьявола. (Смеется.)
Конечно, это пробудило во мне интерес к сериалу, который лишь усилился, когда я узнал о статье [писателя] Михаила Иосселя с фотографиями Миши Фридмана про то, какое влияние «Санта-Барбара» оказала на российскую культуру.
— Теперь ваше мнение о сериале изменилось? Вы начали симпатизировать персонажам?
— Очень интересно смотреть сериал после того, как я познакомился с Добсонами (Бриджет и Джером Добсон — авторы идеи, сценария и продюсеры «Санта-Барбары». — Прим. ред.), я понял, сколько иронии было в оригинальном шоу. Это ироничный взгляд на жестокую жизнь в капиталистическом мире, где каждый готов всадить другому нож в спину. Герои находятся в постоянном напряжении, пытаясь забраться повыше по иерархической лестнице. «Санта-Барбара» гораздо ироничнее, чем «Даллас» или «Фэлкон Крест». Мне кажется, в «Санта-Барбаре» больше критики американской мечты, чем в других мыльных операх.
— Вы впервые приехали в Россию, когда вам был 21 год. А как сегодняшние 21-летние, которые, скорее всего, никогда не видели «Санта-Барбару», воспримут ваш проект?
— Сам сериал — памятник прошлого, но он имеет огромное влияние на сегодняшнюю культуру России. Из своего общения с молодежью я знаю, что «Санта-Барбара» им знакома: они ее не смотрели, но это такой культурный код, о котором все слышали. Я вообще не думаю, что аудитории важно посмотреть сериал, — важна идея «Санта-Барбары», о чем она. Наша идея показать зрителям не конкретную серию, а актеров, которые играют сильные чувства и эмоции — предательство, любовь, смерть. Нам также важно, что действие происходило в очень турбулентные для России времена. Так что это одновременно пересъемка «Санта-Барбары» и размышление об истории страны.
— Как вы думаете, что популярность «Санта-Барбары» говорит о России девяностых?
— Мне кажется ужасно интересным, что спустя неделю после того, как над Кремлем был спущен флаг СССР и поднят российский флаг, на национальном ТВ начали показывать «Санта-Барбару». Всего одна неделя! Неожиданно вся страна увидела обаяние, блеск и жестокость капиталистического мира. Я могу только представлять, каково это было. Получается, что буквально первое попавшееся телешоу ознаменовало кардинальный сдвиг для страны с такой необыкновенной культурой, как Россия.
Я помню, что читал о происходивших переменах и думал: «Рагнар, никогда не недооценивай поп-культуру». Со временем мало что изменилось, ведь самый влиятельный человек сегодня Ким Кардашьян. Есть Байден, Си Цзиньпин, но мировую повестку определяет Ким Кардашьян. (Смеется.) При этом я сам не смотрю сериалы, да и соцсетей у меня нет.
— Вы, наверное, знаете, что сегодня в России есть определенная мода на девяностые. По ним ностальгируют даже те, кто никогда в них не жил. Как вы думаете, почему так?
— Очень знакомое мне чувство: проходит 30 лет, и внезапно все эти вещи из прошлого кажутся ужасно привлекательными. Взять хотя бы архитектуру — любое уродливое здание из 1990-х сейчас кажется красивым. Сегодня мы смотрим на постройки 2005 года и думаем «фу», но через 10 лет они нам понравятся, вот увидите.
На девяностые пришлась моя молодость, я слушал альтернативную музыку и игнорировал «глупую попсу», а сегодня я обожаю мейнстримную поп-культуру 1990-х — например, слушаю 2 Unlimited, но больше не угораю по мрачному андеграунд-бенду Sugar.
— Вы также фанат русской литературы, не боитесь снимать «Санта-Барбару» на русском?
— Я же вырос в Исландии, между двумя большими державами — Россией и США. Поэтому мне кажется очень интересным наблюдать, как российские актеры притворяются американцами. В этом есть что‑то очень поэтическое, и мне это ужасно нравится. К тому же мне просто интересно менять язык, ведь здесь «Санта-Барбару» показывали в дубляже, так что актеры в некотором роде адаптируют те дублированные диалоги из 1990-х, чтобы они не звучали совсем уж абсурдно.
— Вы не раз бывали в России — как изменилась Москва в пандемию?
— Последний раз я был здесь после чемпионата мира по футболу, и везде ощущалось присутствие людей со всего мира, а сейчас я и моя команда чувствуем себя единственными иностранцами в Москве. Даже в ресторанах официанты извиняются, потому что не говорили на английском полтора года. Очень необычный опыт.
— Как, по-вашему, открытие «ГЭС-2» повлияет на культурный ландшафт города?
— «ГЭС-2» — место, где культуру пестуют и взращивают, а это всегда влияет на окружающую среду. Если заботиться о растении, оно обязательно расцветет. И я очень этому рад, потому что для нас, иностранцев, русское искусство и культура невероятно важны.
