Я помню все твои трещинки: два отличных новых сборника рассказов

«У настоящих женщин есть тело» — название одного из рассказов сборника описывает, в сущности, главную мысль сборника американской писательницы Кармен Марии Мачадо. Мысль, по форме не менее очевидная, чем «вода мокрая», оказывается почти революционной в мире, где женщинам постоянно отказывается в праве на распоряжение своим телом — а иногда даже изображать его.

В мире Мачадо патриархальное общество — в образе государства ли, отдельных ли мужчин — заявляет право на распоряжение всем женским телом до последнего ноготка. Героиня рассказа «Шов для мужа» просит своего будущего супруга лишь об одном условии: не прикасаться к изящной зеленой ленточке, завязанной у нее на шее. Если вы помните сказку о Царевне-лягушке, то сами знаете, чем заканчивается эта история. Самоуверенные герои ужасно не любят, когда женщина ставит им условия. Причем не только в сказках: в начале этого абзаца я написал «в мире Мачадо», но речь, конечно, о том мире, в котором живем мы все.

Центральная — во всех смыслах — новелла сборника «Вопиющие преступления» представляет собой сомнамбулический пересказ двенадцати сезонов полицейского сериала «Закон и порядок: Специальный корпус». На протяжении двенадцати сезонов детективы Эллиот Стейблер и Оливия Бенсон разбираются с особо опасными преступлениями и собственными демонами. Впрочем, настоящие демоны тоже присутствуют — а также боги, насильники, насильники насильников, реальные и мнимые близнецы, призраки с колокольчиками вместо глаз и, самое страшное, Эйблер и Хенсон — загадочные двойники детективов.

Безумные подробности (левая рука пропавшей девочки обнаруживается в пасти сразу пяти крокодилов; судмедэкспертка не знает, что делать с четырьмя лишними) перемежаются с пугающе привычными сюжетами («Крошечную доминиканскую девочку увел с улицы мужчина в сером плаще; больше ее никто не видел»). Мачадо топит в бредовых ужасах ужасы реальные — и последние от этого становятся только более осязаемыми. В мире криминальных хроник и сериалов насилие превращается в сырье для новостей и сюжетов.

«Ее тело и другие» — редкий пример обоймы рассказов без холостых патронов. Каждая история в этом сборнике — тщательно уложенная тугая пружина, которая моментально раскручивается, стоит ее затронуть. Отбирать хоть часть этого удовольствия у читательниц и читателей не хочется, потому отдельно упомяну еще лишь один рассказ — «Инвентаризацию», героиня которой на протяжении четырнадцати страниц рассказывает свою жизнь как перечень сексуальных партнеров. Постепенно среди разнообразных и похожих друг на друга женщин и мужчин развивается другой сюжет: по стране распространяется смертельный вирус, закрываются границы, отменяются рейсы. Вирус распространяется через физический контакт, но перед лицом опасности люди, вместо того чтобы держаться друг от друга подальше, продолжают заниматься сексом, будто от этого зависит их жизнь. Трахаюсь, следовательно существую. Написанный в 2013 году рассказ удивительно уместен именно сейчас, когда коронавирус, отобрав у нас близость, сделал ее только более желанной. В своей доброте Господь дарует нам то, что мы хотели, дарует любовь, любовь, любовь во время войны.

Двое встречаются взглядам в вагоне метро и следующие шестьдесят лет катаются, ожидая, кто же из них сделает первый шаг. Верный пес наблюдает за жизнью своего хозяина и недоумевает, почему же эти челомонстры такие трогательно непонятливые. Жених с невестой решают пойти против воли родителей и отказаться от традиционного заклания козлов на грядущей свадьбе.

«Тот, кто полюбит все твои трещины» — дебютный сборник Рафаэля Боб-Ваксберга, создателя «Коня БоДжека», самого важного мультсериала последнего десятилетия. Большая часть разношерстной стаи рассказов складывается в крошечные циклы. Гид по достопримечательностям Нью-Йорка из одноименного рассказа и инструкция к настольной игре («Правила табу») оказываются ключами к полной кладовке разбитых сердец; простые перечисления («короткие истории», «О чем мы друг другу врали») оказываются обтерханными пластырями, едва прикрывающие застарелые душевные раны. Два самых читательских рассказа — «Самое СЧАСТЛИВОЕ и ЗНАМЕНАТЕЛЬНОЕ СОБЫТИЕ», где нелепые, но привычные нам свадебные традиции заменяются еще более абсурдными, и «Подающие надежды», где средней руки музыкальная группа превращается в команду супергероев. В обоих случаях важен, однако, не фантастический элемент, а то, что этот элемент никак не меняет динамику человеческих отношений — как человек с головой лошади остается человеком. Просто с головой лошади.

Есть, впрочем, в книге и рассказы, выпадающие из этой череды, — и они оказываются лучшими. «Мы, ученые мужи» — история ученого, который от тоски по неустроенности жизни путешествует в антивселенную, где все наоборот; больше всего история напоминает нолановский сюжет в пересказе Чарли Кауфмана. Есть «Таковы факты» — реалистический рассказ без единой фиги в кармане про отношения брата и сестры; не ожидаешь сравнивать Боб-Ваксберга с Сэлинджером, но эта история кажется дальней кузиной цикла о Глассах. Еще в русском издании книги есть неожиданный выход телеграм-звезды Лейтенанта Пидоренко в роли переводчика стихотворного фрагмента: отнести «Стихи поэзии» к жемчужинам сборника нельзя, но и не упомянуть преступно.

Не все рассказы Боб-Ваксберга одинаково хороши — их качество варьируется от восхитительных историй до милых упражнений в стиле. Но стоит вспомнить, что автор их вырос и сделал себе имя на сериалах, вот и рассказы стоит воспринимать не только по отдельности, но и сезоном — то есть сборником, в котором тексты не просто свалены в кучу, но собраны и расставлены в нужном порядке. И так они оказываются изобретательным и оптимистичным по сути исследованием трагикомизма человеческой жизни и человеческих отношений. Правда о том, «что жизнь конечна и никогда не повторится вновь», не только парализует: в сущности, именно этом знании и обнаруживается красота жизни. Идеальные и правильные вещи скучны, а неповторимость живет как раз в том, что погнуто, сломано и в целом идет не так, как хочется. Это относится и к очаровательно небрежным рассказам Боб-Ваксберга.

Боб-Ваксберг выбирает второй путь. Его завораживает негативное пространство: он изображает отношения через то, чего они касаются, правду — через ложь, а человека — через трещины. Эти самые трещины, появившиеся в переводе, очень точный образ, напоминающий не столько о Земфире, сколько о Леонарде Коэне: «Во всем есть трещина — через нее и проникает свет».