В конце XV века невероятно могущественная флорентийская семья Медичи заказала иллюстрации к поэме «Божественная комедия» Данте Алигьери. Несмотря на то, что книга про описание девяти кругов ада вышла почти два столетия назад, стихи, в которых описывались муки грешников, все еще производили сильное впечатление на современников. Работу отдали Сандро Боттичелли, успешному местному художнику, который, впрочем, еще не нарисовал своего главного произведения. Он проиллюстрировал все сто песен, но работа оказалась настолько сложной, что значительную часть иллюстраций он не успел доделать.
Самая известная часть цикла — карта ада, масштабное полотно с воронкой и всем путешествием Данте и Вергилия по подземному царству. В фильме его называют презентацией для заказчика и титульной страницей всего иллюстративного цикла. Но это только начало, ведь сравнения с современностью занимают в «Боттичелли. Инферно» довольно весомую часть.
Для людей нашего времени Боттичелли — это очевидный классик и гений, но док пытается показать его как нашего современника, буквально фрилансера, который получил объемный заказ. Если продолжить эту ассоциацию, то его иллюстративный цикл можно назвать авторской визуальной новеллой, которая сильно отличалась от других «комиксов» того времени, а отношения с богатейшим кланом — перепиской с заказчиком. В конце концов, Боттичелли, как и любой современный фрилансер, столкнулся с веяниями моды.
Документальный фильм про инферно Боттичелли в итоге оказывается даже более захватывающим, чем «Инферно» по конспирологическому роману Дэна Брауна. В последнем Том Хэнкс хоть вскрывает тайные ходы Флоренции и Венеции, но про саму картину ничего интересного не рассказывает.
Из названия можно сделать вывод, что фильм посвящен только австрийскому художнику Густаву Климту, автора знаменитого «Поцелуя», и Эгону Шиле, известному по экспрессивным обнаженным портретам. На самом деле это не так, а Климт и Шиле оказываются всего лишь одними из многих героев золотой эпохи Вены, которую город переживал на границе XIX и XX веков.
Док изображает Вену главной мировой столицей, самым прогрессивным городом, который хочет скинуть консервативные традиции, и центром притяжения смелых идей. Хотя на самом деле культурные события в Вене несколько уступали таким же в Париже и Санкт-Петербурге.
Кроме Климта и Шиле в то время в городе жили и работали архитектор модерна Отто Вагнер, композитор Густав Малер, писатель Стефан Цвейг. Зигмунд Фрейд, который хоть и не занимался искусством, сильно влиял на их творчество. Что неудивительно: Климт и Шиле изучали эротизм и сексуальность не меньше, чем известный психоаналитик. «Климт и Шиле», скорее всего, откроет для вас много новых имен, заложит интерес к эпохе, но целостного представления о ней не даст.
Золотой век Вены стал местным культом. Несмотря на то, что прошло более ста лет, эпоха остается гордостью австрийцев и важным элементом национального самоопределения. Впрочем, она продлилась недолго: на Европу и Вену надвигалась Первая мировая война и пандемия испанского гриппа, которые положили концу и Климту, и расцвету нового искусства, и Австро-Венгрии.
«Караваджо: Душа и кровь» (2018)
По биографии итальянского художника Караваджо можно снять приключенческий фильм или как минимум драматический сериал. Буквально на каждом отрезке его жизни найдутся события, достойные экранизации: никому не известный провинциал покоряет столицу искусства Рим, или его история как хулигана, по сути, преступника, который постепенно становится главным церковным художником своего времени, или последние годы жизни, которые Караваджо, будучи уже знаменитостью, провел в бегах и изгнании.
К сожалению, все эти истории придется додумывать, потому что создателей итальянского дока 2018 года они интересуют не слишком сильно. В фильме Караваджо существует вне контекста. Его соприкосновения с внешним миром заканчиваются на именах многочисленных меценатов и храмов, для которых он делал картины. Но сделать вывод о том, что происходило в Италии конца XVI века, как, собственно, жил Караваджо, не получается.
Караваджо, который славился и точно переданными эмоциями и правдоподобными позами, сильно повлиял на формирование реализма в живописи. Вероятно, поэтому все полтора часа посвящены только картинам. Какие символы он использовал, как работал со светом, почему на его картинах нет фона, как живопись Караваджо менялась с его взрослением — примерно так выглядит список вопросов, которыми задаются в фильме. И если после имени Караваджо вы вспоминаете картину «Юноша с лютней», то после просмотра ваше мнение о нем сильно изменится.
В период пандемии особую популярность получили виртуальные экскурсии: пока выставочные залы были закрыты на карантин, музеи изобрели множество альтернативных форматов посещения. Итальянский режиссер Микеле Малли предсказал эту тенденцию годом ранее: документальная картина о крупнейшем музее Санкт-Петербурга — это полуторачасовой фильм-экскурсия со всеми необходимыми элементами, от гида до исторической справки.
Работая в жанре документального кино, Малли умышленно жертвует формой в пользу содержания — в «Силе искусства» сложно найти оригинальные операторские ходы или экстраординарные планы камеры, однако визуальный аспект фильма в точности соответствует его повествованию. В роли гида по Эрмитажу выступает Тони Сервилло, звезда фильмов Паоло Соррентино, — его рассказ охватывает хронологический период длиной в триста лет, а любое упоминание произведений из экспозиции сопровождается детальными иллюстрациями.
«В Петербурге более четырехсот мостов, и Эрмитаж — один из них. Мосты связывают между собой острова, а Эрмитаж — Россию и Европу», — эта вступительная фраза фильма полноценно описывает режиссерский замысел: фильмография Микеле Малли действительно посвящена поиску связей. В дебютном фильме режиссер искал параллели между работами Климта и Шиле, но в гиде по Эрмитажу он расширяет область поиска: в повествовании пересекаются русская литература, история мирового искусства и соответствующий им социально-политический контекст. Российского зрителя сложно удивить рассказом про Эрмитаж, но Малли предлагает посмотреть на историю музея в комплексной перспективе, пройтись по всем его залам без исключения — и этот взгляд оказывается оригинальнее выборочного посещения.
Одним из главных источников вдохновения для искусства Нового времени становится город: сложно представить рождение импрессионизма вне культурного состояния Парижа начала XX века, а художественный метод Энди Уорхола немыслим без контекста Нью-Йорка поздних 1960-х. Эта взаимосвязь сегодня кажется очевидной: развитие городов за последние сто пятьдесят лет происходило стремительными темпами. Однако в классическом искусстве также были примеры тесной связи городов с художественным контекстом — один из таких примеров иллюстрирует фильм о венецианце Якопо Робусти, более известном под псевдонимом Тинторетто.
«Тинторетто» переводится с итальянского как «Маленький красильщик»: это отсылка к популярному в Венеции начала XVI века роду деятельности, а сам город в те времена был крупным торговым центром. В 1575 году город пережил крупнейшую в истории эпидемию чумы, а последующие двадцать лет ознаменовали упадок города. Тинторетто родился в 1517 году и провел в Венеции все 73 года жизни, поэтому его картины могут рассказать почти вековую историю города лучше исторических исследований — ведь пики творчества художника пришлись именно на переломные для итальянского города моменты.
Режиссер Джузеппе Доминго Романо получил известность как апологет экспериментальной документалистики, а фильм о Тинторетто стал его дебютом в жанре биографии. По структуре фильм напоминает видеоэссе: под комментарии экспертов о художественном методе и живописной технике Тинторетто камера подолгу останавливается на деталях его картин, демонстрируя неприметные с первого взгляда инновационные ходы живописца.
Итальянский Ренессанс обычно ассоциируется с предельной точностью к пропорциям и реалистичной перспективой, но Тинторетто удалось не только возвести эти приемы в абсолют, но и добавить к формализму драматизм и буйство красок. Венецианский художник совместил монументализм Микеланджело и экспрессию Тициана, но в уникальной манере — лучше всего ее характеризует звучащее в фильме замечание о том, что в качестве музыкального сопровождения картинам Тинторетто подошел бы импровизационный джаз.
Как жизненный путь художника отражается на его творчестве? Фильм итальянского режиссера Джованни Тройло посвящен попытке ответа на этот вопрос на примере биографии Клода Моне. Метод Тройло совпадает с тем, что в теории искусства называют герменевтикой: режиссер интерпретирует произведения живописца внутри их собственного контекста. Это первая работа режиссера в жанре биографии (годом позже он снимет фильм о Фриде Кало, в свое время также переопределившей горизонты изобразительных искусств), но уже в ней он закладывает четкую повествовательную структуру — от жизнеописания художника к содержанию его работ.
В оригинале первая часть названия фильма звучит как «Кувшинки Клода Моне» — и действительно, лейтмотив французского живописца становится основным ключом к разгадке смысла его произведений. «Кувшинки» — самый объемный цикл произведений Моне, написанный преимущественно в поздние годы жизни художника и потому наиболее полно отражающий источники его вдохновения. Основой импрессионизма как жанра традиционно считается игра света: нежные пастельные тона стали визитной карточкой целой плеяды живописцев начала XX века, но для Моне свет ничего не значит без воды — именно она наделяет цвет дополнительными оттенками, позволяет передать его наиболее естественным образом (искаженно, но реалистично). Близость к воде определяет и географию работ художника — постоянно перемещающийся по Франции в поисках собственной идентичности, Моне движется вслед за течением Сены — Аржантей, Витей, Пуасси и, наконец, Живерни.
Импрессионизм Моне принято трактовать как революцию в изобразительном искусстве: сознательный уход от реалистичного изображения положил начало модернизму, эпохе радикальных экспериментов с интерпретацией и переосмыслению классической традиции в живописи. Однако Тройло предлагает более простое объяснение: нестандартная живопись Моне — лишь непрерывный поиск художественный индивидуальности, основанный на обычном человеческом стремлении к счастью.
Есть расхожее выражение: «Война заканчивается, когда похоронен последний солдат». В случае со Второй мировой стоит добавить: «… и последняя вещь возвращена своему владельцу». Нацисты, оккупировавшие Европу в начале 1940-х годов, свозили к себе все, что попадалось под руку, — от картин европейских мастеров до янтарной комнаты из пушкинского дворца (ее так и не нашли). Многое из этого — прежде всего произведения искусства — в итоге осталось в Германии, в руках властей, так и не вернувшись к прежним владельцам.
Фильм режиссера Клаудио Поли «Похищенные сокровища Европы», хоть и находится в плейлисте фильмов об искусстве на Okko, но куда ближе к историческому триллеру. Это очень красочная — благо визуального материала хоть отбавляй — история о том, как немецкие власти в какой‑то момент превратили коллекционерство в обсессию, как они сперва забрали все ценное у своих граждан, а затем разворошили коллекции на оккупированных территориях, как потом, после падения нацизма, бывшие хозяева все пытались вернуть себе что‑то, но натыкались на неизбывный германский формализм и так далее и тому подобное.
Четыре самых занятных момента — но не сказать, что прямо уж центральных — в фильме. Первый — история о том, как Геринг и Гитлер в какой‑то момент превратились в соперников по части собирания художественных коллекций и фюреру пришлось даже издавать специальный указ, чтобы облегчить для себя воровство чужих картин. Второй — история неутомимого галериста и коллекционера Поля Розенберга, который сперва устраивал выставки в Париже, а потом, бежав от нацистской оккупации в США, продолжил работать и успешно сотрудничал с MoMA. Третий — история Тома Селдорфа, у семьи которого нацисты тоже украли картины, и который в итоге нашел полтора десятка из них. Наконец — комичная история мошенника Хана ван Мегерена (про человека есть даже обстоятельная статья в «Википедии», но я совсем о нем не слышал), которого после войны хотели надолго посадить за подделку старинных полотен, но так как он их подделывал для Геринга, отправили в тюрьму на год и считали чуть ли не героем.
Противопоставление «дегенеративного искусства» (модернизма начала XX века) и классики, прославленной нацистами, тут самое скучное (при этом оригинальное название примерно звучит как «Гитлер против Пикассо»). Ну да, тоталитарному государству требовалась соответствующая культура, а иная подлежала уничтожению — но зато какие человеческие истории за всем этим кроются!
Еще один фильм Клаудио Поли — это история Поля Гогена, одного из главных деятелей постимпрессионизма (если кратко, более эмоционального и резкого варианта импрессионизма классического).
Поли берется в целом за скучную фактуру. Гоген много путешествовал, жить не мог без дороги, был готов свалить хоть во французскую провинцию — лишь бы только не в Париже. Жил в пути и умер в бедности. Типичная история для художников его поколения (Ван Гог, чья жизнь была сплошной трагедией, тоже был постимпрессионистом).
Биографические подробности скучны (пусть в оригинале их и озвучивает Адриано Джаннини из хорошего фильма «Черное золото»), зато куда интереснее визуальный ряд. Поли пытается зафиксировать остатки той культуры и природы, которые вдохновляли Гогена. В попытках вырваться за пределы медленно растущего опухолью капитализма художник уехал на забытый богом Таити и рисовал местных жителей и природу.
И второй, даже более важный ракурс. Режиссер находит праправнучку Гогена (тот женился на шестнадцатилетней таитянке): она говорит, что, мол, вот я сижу тут на острове, работы нет, денег нет, картин великого предка не видела. «В поисках утраченного рая» — это еще и напоминание о том, что художники рубежа XIX–XX веков смотрели на мир за пределами Европы через колонизаторскую линзу, рассматривали это как прекрасную первобытную экзотику и мало заботились о том, что будет с этой самой экзотикой дальше.
Каждому порядочному музею нужен порядочный фильм-экскурсия, где пунктиром намечается история и показываются основные экспонаты. Вот такую штуку сняла Валерия Паризи для Музея Прадо. Этот испанский Эрмитаж — одна из главных картинных галерей Западной Европы, с ее шикарной коллекцией искусства XVI–XVII веков с Веласкесом и Рубенсом во главе.
Прадо в какой‑то мере повезло. Его не задели мировые войны и борьба традиционалистских режимов с модернизмом, он пережил падение монархии, а затем — республики, гражданскую войну (управлявший тогда музеем Пабло Пикассо успел на время эвакуировать картины в Швейцарию, а после войны их вернули, редкость для тогдашней Европы), диктатуру Франко.
Вот и фильм под стать истории музея. Это такой аккуратный и сдержанный рассказ о том, как постепенно формировался такой островок спокойствия посреди бушующей Европы. Причем большая часть фильма уделена именно раннему Новому времени, эпохе Габсбургов на троне, Веласкеса, Эль Греко и Босха. Их картины тут изучаются чуть ли не под микроскопом, постепенно знакомя зрителя с контекстом (от династических войн в Европе до политических заговоров внутри самой Испании),
К этой изящной аудиовизуальной экскурсии аккуратно прилагается Джереми Айронс, который вдохновенно увязывает части фильма между собой при помощи громогласного цитирования Пикассо, Гойи и других великих деятелей прошлого. В русской версии его не менее эмоционально дублирует Игорь Верник.
