Почему важность, а точнее, неотложность столь радикальной реформы сегодня высока как никогда? Чаще всего люди, публично выражающие поддержку этой идее, — а их сегодня рекордное число — в качестве аргумента приводят новую волну автоматизации, которая уже началась и, по прогнозам, в ближайшем будущем будет усиливаться. Она включает роботизацию, самоуправляемый транспорт, массовое замещение умственного труда человека вычислительной техникой. Она позволит богатству и заработкам некоторых — тех, кто разрабатывает и контролирует новые технологии и может извлечь из них наибольшую выгоду, — подняться на новые высоты при резком снижении положения гораздо более многочисленной группы людей.
В зависимости от места и времени к нему в той или иной мере добавляются другие факторы, и их взаимодействие настолько сложно, что точно установить вес каждого из них оказывается невозможно.
Усиливает поляризацию глобализация, обеспечивающая всемирный рынок для тех, кто располагает редкими навыками и иными ценными активами; тех же, кто не имеет уникальной квалификации, внешняя торговля и миграция вынуждают конкурировать друг с другом на мировом уровне.
Сжимание, ослабление либо полный демонтаж государственных и частных монополий снижает возможность защитить покупательную способность низкопроизводительных работников посредством неявного субсидирования в границах одной фирмы.
В то же время уменьшение лояльности наиболее ценных работников к своим фирмам заставляет устанавливать более тесную связь между уровнем производительности и зарплатой.
Наконец, неравенство в доходах усиливается из‑за разницы в возможности сберегать и наследовать, которая, в свою очередь, усиливается из‑за доходности капитала.
Итог этих разнообразных тенденций уже стал фактом, который легко обнаружить в распределении доходов. Если представить распределение доходов как колонну людей разного роста, то с каждым десятилетием гиганты в ней все выше и выше, участники среднего роста оказываются все дальше и дальше от начала процессии, а карликов, которые либо не достигают уровня дохода, считающегося достойным, либо находятся в опасной близости от этого, становится все больше.
Эта поляризация доходов может проявить себя по-разному в зависимости от институционального контекста. Там, где уровень вознаграждения надежно защищен законодательством о минимальной оплате труда, коллективными соглашениями и щедрой системой страхования от безработицы, результатом, как правило, становится массовая потеря рабочих мест. Там, где подобные меры защиты слабее, как правило, происходит резкое увеличение числа людей, вынужденных бороться за выживание, выполняя прекарную (что‑то вроде фриланса. — Прим. ред.) работу за мизерную плату. Хотя эти тенденции уже проявляются, нас ждет их резкое усугубление, если предсказания о новой волне автоматизации сбудутся.
В конце концов, не в первый раз опасность грядущей автоматизации используется, чтобы создать атмосферу срочности вокруг введения в том или ином виде гарантированного дохода. В прошлом, когда часть старых рабочих мест исчезала, создавались новые. То обстоятельство, что производство продукции стало требовать меньше человеческого труда, перевешивалось ростом объема продукции; например, автомобильный завод, открыв способ производства машин с использованием лишь одной четверти прежней рабочей силы, просто выпускал вчетверо больше машин.
Трудосберегающий технический прогресс — это не бедствие, а благословение, если более высокая производительность в итоге отражается в экономическом росте. Считалось, что рост производства обязательно создаст хорошие рабочие места и, как следствие, достойные доходы для основной массы населения — либо напрямую через зарплату, либо опосредованно — через социальные выплаты, право на которые возникает благодаря получению зарплаты. В прошлом существовал широкий консенсус между правыми и левыми, которые соглашались, что постоянный экономический рост будет сдерживать безработицу и прекаризацию рабочих мест. Необыкновенный интерес к базовому доходу сегодня, наблюдаемый в наиболее благополучных частях мира, свидетельствует о том, что этого консенсуса больше нет.
Вера в панацею экономического роста подорвана по трем причинам.
Во-первых, есть сомнения, что дальнейший рост желателен. Беспокойство по поводу экологических пределов экономического роста проявляется с 1970-х годов. Сегодня оно усилилось, поскольку стало известно о его необратимом и во многом непредсказуемом воздействии на климат.
Во-вторых, даже среди тех, кто не подвергает сомнению желательность устойчивого роста, нет уверенности в том, что он вообще возможен. Относительно особенно Европы и Северной Америки предсказывают наступление того, что Ларри Саммерс в 2016 году назвал «вековой стагнацией».
В-третьих, даже те, кто верят в желательность и возможность экономического роста, имеют основания сомневаться в том, что экономический рост содержит структурное решение проблем безработицы и прекарности. Конечно, между темпами экономического роста и уровнем безработицы существует четкая отрицательная корреляция. Но в конечном счете, несмотря на огромный рост с начала «золотых шестидесятых» — с тех пор подушевой ВВП вырос вдвое или втрое, — прекращения безработицы и незащищенности в трудовой сфере до сих пор не видно.
На каждое из этих сомнений по поводу экономического роста как решения проблемы безработицы и прекарности в контексте дальнейшей автоматизации можно найти различные возражения. Но в совокупности они предоставляют достаточно твердую почву для скепсиса и оправдывают все более настойчивые призывы к поиску более надежных ответов на грядущие вызовы. К такому выводу пришел и Эдвард Сноуден, обнародовавший материалы американского Агентства национальной безопасности. В 2014 году в интервью журналу The Nation он сказал:
<…> Итак, мы установили, что базовый доход — это денежная сумма, выплачиваемая всем и на индивидуальной основе. Еще одно его отличие от условных схем минимального дохода (например, пособие по безработице. — Прим. ред.) — отсутствие сопряженных условий: его получатели не несут обязанностей работать или быть готовыми к найму. Если выразить это более сжато, базовый доход предоставляется без обязательств.
В разных странах существующие условные схемы предъявляют очень разные требования к готовности человека устроиться на работу; более того, эти требования иногда отличаются в разных регионах одной страны. Как правило, в выплатах отказывают тем, кто по своей инициативе бросает работу, не может доказать, что занимается ее активным поиском, и не принимает предложений о работе и других способов «интеграции», которые, с точки зрения местных отделов социальной защиты, являются удовлетворяющими условиям (возможно, из‑за содержания работы, ее месторасположения или графика).
К чему может привести подобная система, живо описано социологом Биллом Джорданом в книге «Пауперы: становление нового просящего класса». Изображая современную систему, толкнувшую одну из групп получателей социальной помощи выступить в защиту безусловного базового дохода, он пишет: «Краеугольным камнем этой системы были правила, на основании которых могли предоставить или отобрать пособие. Именно эти правила наделяли властью работодателя, поскольку позволяли чиновникам заставить человека согласиться на работу, какой бы дрянной и плохо оплачиваемой она ни была». Эти правила гарантировали, что «даже самый порочный работодатель, платящий за самую отвратительную работу наихудшую зарплату, не останется без рабочих рук, пока на рынке есть хотя бы один трудоспособный безработный».
Домохозяйка, студент и бродяга имеют на него такое же право, как и наемный работник и самозанятый; тот, кто решит уволиться сам, — такое же право, как и те, кого уволили. Никому не нужно будет проверять, действительно ли его получатель ищет работу или уклоняется от нее.
<…> Вынужденная безработица — это важная проблема для людей, преданных идее всеобщей свободы. Экономический рост регулярно предлагается в качестве само собой разумеющегося средства против безработицы. Но, как уже упоминалось выше, возникли серьезные сомнения в том, что устойчивый экономический рост в богатых странах возможен и желателен, а также в том, что он может избавить от безработицы.
Альтернативный путь — ввести базовый доход, что освободит от необходимости фанатически гнаться за повышением производительности труда. Джон Мейнард Кейнс писал, что наступит время, когда «скорость, с какой мы открываем трудосберегающие технологии», будет превосходить «нашу способность находить новое применение высвобожденному труду», и погоня за экономическим ростом потеряет смысл. И тогда «нам придется как можно тоньше размазывать хлеб по маслу, чтобы работа, которую все еще необходимо выполнять, была распределена среди максимального числа людей». <…>
Издательство
Издательский дом Высшей школы экономики, 2020, перевод С.Моисеева
