Комар и Меламид: что посмотреть на выставке самого известного дуэта художников

«Комар и Меламид в России недооценены, это факт. Но такова часто судьба наших эмигрантов, можно вспомнить хотя бы Кандинского. На Западе они известны более широко, есть в главных музеях, а одно время были единственными известными русскими художниками. При этом работа институций на Западе устроена так, что на достигнутом никогда нельзя останавливаться, нужно постоянно подтверждать себя. И вот они продержались 30 лет как активный коллектив, но развалились до того, как закрепились в истории искусства.

К сожалению, Комар и Меламид не сделали больших монографий (это не совсем так: куратор Картер Рэдклифф в свое время издал монографию о работе дуэта, однако сами художники действительно себя активно не продвигали. — Прим. ред.), они в этом смысле оказались недальновидными. Эрик Булатов и Илья Кабаков половину времени потратили на то, чтобы объяснить свою работу, позицию, место в истории искусства. А Комар и Меламид выступали много, но были персонажами, не анализировали себя и не умели себя описать. Так и получилось, что их известность быстро исчерпала себя, и нужно по-новому начинать работу, чтобы понять хотя бы постфактум их место в зарождении искусства постмодернизма.

Мне кажется, эта работа очень важна: это и демонстрация плохого искусства и эклектики. Художник — как Иисус Христос с Красной книгой, за ним его вера. Игра в персонажей и коррекция нашего понимания истории, критика стереотипов, концепции гения и распространенных искусствоведческих подходов — важная тема Комара и Меламида.

Художник — носитель концепции мира, религии, и даже не одной, но трех: он поклоняется разным богам — нонконформизму, реализму, импрессионизму. Это многоаспектность, соединение разных принципов, сочетание несочетаемого важнее, чем некая программа.

Про духовность в своем искусстве они думают меньше современников: их больше волнует продажа духовности в искусстве, то, что делают институции, галереи, — здесь они выступают как дилеры. Работа «Круг, квадрат, треугольник» посвящена культу Малевича вокруг: его выставки везде, русский авангард становится святым местом, а они его вырезают из фанеры и практически продают и раздают. Это выглядит как минимум забавно, а как максимум — серьезной критикой в адрес институций. Еще в Москве они затронули эту тему, выступая от лица общества, которое будто бы само себя дискредитирует.

С душами сложнее. Возможно, я не до конца понял, кого они имели в виду здесь, — отсылки точно не к Гоголю, но, очевидно, к Дориану Грею. Это неведомый шедевр, который говорит, что произведение переворачивает душу и ведет к самоубийству.

Это выставка работ несуществующего художника: портрет, личные вещи, целая история. И каждый раз этот художник представляет альтернативу тому, что на тот момент считалось мейнстримом: художник авангарда, который антиавангарден, реалист, который сидит на даче и во время революции рисует поле. Для Комара и Меламида очень важно, что пока вокруг торжествует консервативное и академическое серьезное искусство, они хулиганят, валяют дурака, поддерживают линию пересмешничества. А когда они, наоборот, оказываются в бурлящем западном авангардизме, то создают самое что ни на есть классическое, ностальгическое искусство.

Бучумов — это мистификация, не обман, а вещь, которая сама себя разоблачает. И вы по мере погружения в нее понимаете, что попали на крючок, но думаете, что в этой игре заложен некий смысл, который потихоньку становится вам понятен, постепенно раскрывается. Важно, что эти мистификации связаны с попыткой трансформации наших представлений об искусстве, представлений и стереотипов, не самого искусства.

Картина интересна тем, что Комар и Меламид в ней сконструировали модель, которая стала нашим национальным стилем. Каждая нация имеет стиль, по которому ее можно узнать. Немцы — экспрессионисты, американцы — абстракция, а русские — что это? У нас были все направления, даже соцреализм, про который так и не понятно до сих пор, что же это такое было. А Комар и Меламид велики именно тем, что создают на базе соцреализма современное русское искусство, которое стало узнаваемым. Отсюда произошли манеры [Владимира] Дубосарского и прочих современных художников. Рецепт даже не в пересмешничестве, а в следовании некому типу академического жестко выстроенного, противостоящего западному авангардизму.

Эта работа — тоже осмеяние демократических процедур, определения политического или другого курса. Но вместе с тем в ней есть часть мистификаций, подтасовок. Были проведены замеры общественного мнения, была выявлена понятная картина общего состояния человечества, где разница между народами минимальна. Мы привыкли думать, что разница между сознаниями, их противопоставление есть всегда, — а Комар и Меламид снимают это».