Директор по развитию технологий искусственного интеллекта «Яндекса»
— Языковая модель YaLM, которую в «Яндексе» используют в «Алисе» и «Поиске» есть в открытом доступе. Обычный юзер может как‑то использовать эту нейросеть?
— Версия YaLM 100B, которую мы выложили в открытый доступ в 2022 году, скорее всего, бесполезна для обычного человека. Это вещь, которая нами выкладывалась для ученых и исследователей. Но бесполезна относительно: человек с ней встречается, но не напрямую, — в наших продуктах.
Есть фундаментальные модели, они очень большие. Если мы говорим про текстовую модель, то это нейросеть, которая, грубо говоря, выучила языки мира и научилась понимать, что такое текст. Она обучалась на огромных массивах данных, и ее можно достаточно легко научить выполнять какую‑то очень полезную задачу. И для этого нужно относительно немного данных и относительно небольшое количество вычислительных мощностей.
А вот для того, чтобы обучить огромную модель, которой является YaLM, нужно очень много данных и очень большое количество мощностей, у нас в «Яндексе» они есть. Поэтому мы обучили такую большую модель и выложили в открытый доступ, чтобы ученые-специалисты смогли ее брать, доделывать под свои нужды и уже практически применять. Как делали мы сами в «Алисе» и «Поиске».
— А вы сами доучивали эту модель для каких‑то собственных задач?
— Персонально для себя — нет. Мои задачи как раз закрывает «Поиск», для которого мы обучали эту модель. Эта модель используется не только в «Поиске» и «Алисе», есть использование и в других продуктах. Но это основное.
— Нейросетевой сервис генерации текстов «Балабоба» — это только развлечение или у нее есть потенциал?
— Это скорее развлечение. Смотрите, есть наша большая модель. Она дает хороший результат в «Поиске», улучшает его качество и много чего там делает. Но это очень сложно увидеть снаружи. Потому что ты же не понимаешь, как это работает, и у тебя нет двух «Поисков», чтобы сравнивать. То же самое и с «Алисой». Вроде бы она и раньше нормально разговаривала и какие‑то задачи решала. Поскольку развитие происходило постепенно, пользователь может не до конца понимать и видеть, а что изменилось. Мы к этому привыкли и никакого чуда в этом не видим. Хотя если бы лет десять назад мы увидели «Алису», она показалась бы чудом. Ответы «Алисы» и ее голос полностью генерируются нейросетью, в «Поиске» модель подсказывает следующее слово в запросе, например.
И «Балабоба» — это некая демонстрация нашей модели, которая дописывает текст. В отличие от выложенной в открытый доступ YaLM 100B она попроще, не такая умная, но она дает возможность попробовать возможности нашей нейросетевой модели. И когда ты пробуешь, то видишь, как это устроено, и заодно начинаешь понимать, что же там у «Яндекса» вообще есть под капотом.
— В «Балабобе» можно сгенерировавать инструкции по применению, рецепты и даже синопсисы фильмов. Я вбила фамилии основателей «Яндекса» Воложа и Сегаловича и получила как будто бы жизнеспособный синопсис: «Два брата-акробата из провинциального городка, сбежав от своих родителей, решают покорить Москву. Однако в поисках славы они попадают в череду комичных ситуаций, из которых им удается выбраться благодаря помощи друзей». На мой вкус, такие штуки можно использовать как минимум для вдохновения. Есть ли в нейросетях угроза для тех же копирайтеров?
— Благодаря этим технологиям люди получают пользу. Например, они могут работать с текстом на совсем другом уровне. Нейросети и правда могут написать какой‑то очень содержательный текст, решать наши редакторские задачи, погружать нас в какие‑то новые области знания, переводить с непонятного, например, юридического языка на понятный для простого человека язык и обратно. И многое-многое-многое. Но человек все равно будет нужен. Нужно все-таки понимать, что эти модели очень умные, но все равно в некоторой степени они — как попугай. То есть они что‑то где‑то выучили и повторяют. Это периодически выглядит потрясающе разумно, попугая в разумности они сильно обошли. Они могут генерировать код не хуже программистов, писать очень умные мысли, разбирать сложные случаи — в общем, выглядят это все абсолютно блестяще. Но все равно всегда существует вероятность, что среди всего блестящего они напишут полную чушь и ерунду.
— Вы сами-то пользуетесь ими?
— Бывает. Но нейросети все равно останутся инструментом для человека. Это способ сгенерировать идеи, среди которых человек выберет лучшее. Есть прекрасная фраза: «Человека никогда не заменит искусственный интеллект — человека заменит другой человек, который будет использоваться искусственным интеллектом». То есть искусственный интеллект — это инструмент, который очень сильно повышает нашу производительность и качество нашей работы. Ну, по крайней мере, может на нее повлиять.
— GPT вы используете?
— Конечно. Нам нужно пользоваться всем на свете, потому что иначе ты не поймешь, где ты находишься. Твой продукт лучше или хуже. Конечно, мы пользуемся всем, чем угодно. Я называю людей из других компаний не конкурентами, а коллегами, и мы всегда очень радуемся, когда что‑то у кого‑то получается. Прямо сейчас в моменте одна компания выскочила вперед со своими решениями. Через несколько месяцев может быть другая компания.
Сам я практического применения GPT для себя не нашел, но с исследовательской точки зрения это очень интересный кейс.
Фотожурналист
— Какие нейросети вы используете для работы?
— Думаю, каждый пользовался удалением фона на фотографии, и я не исключение. Эта технология основана на нейросетях. Программа Сapture One показывает, какие сцены на кадрах дублируют друг друга. Это удобно — можно сразу выбрать лучшую сцену. Apple использует Neural Engine — это чип, благодаря которому айфон вычисляет, как лучше обработать и проэкспонировать фотографию, на которой есть люди с разными цветами кожи. Midjourney позволяет генерировать изображения и делать эскизы для съемки: как репортеру мне это не очень актуально, но фотографы, которые занимаются постановочной съемкой, этим активно пользуются, потому что можно нарисовать эскиз, стилизовать его, просчитать, какой свет использовать, и многое другое. Я эту программу использую для создания иллюстраций. Upscayl я использую для увеличения разрешения изображения, эта технология также основана на искусственном элементе, таких программ много. GPT я использую для задач, не связанных с фотографией. ChatGPT хорошо структурирует информацию, например, делает неплохое резюме, даже с элементами оформления. Неплохо работает с саммари текстов. Помогает со стилизацией текстов на английском — когда, например, нужно выдержать формальный тон. Понятно, что есть момент, о котором много писали. GPT неплохо выдумывает, и его надо проверять на точность.
— Вы боитесь, что нейросети отберут у фотографов часть работы?
— В целом, нет, не боюсь. Когда появились смартфоны с классными камерами, профессия фотографа не умерла, как не умерла она и с появлением цифровой фотографии. Например, если человек печет торты, сейчас он сам может снять свой торт на смартфон, обработать в приложении и выставить торт на продажу, помощь фотографа, который брал за такую съемку деньги, ему не нужна. Пострадать могут те, кто занимается фотографией как ремеслом. При этом нейросети дают фотографам больше инструментов и стимулов для творчества.
Это похоже на момент возникновения цифровой фотографии, когда говорили, что раньше фотограф выстраивал кадр, а теперь может снимать пулеметной очередью. При этом неочевидный эффект, который дала цифровая фотография, — увеличение числа женщин-фотографов. Потому что пленочная фотография — это много тяжелого оборудования и химикатов, и фотография считалась неженской профессией, хотя выдающиеся фотографы-женщины были, но именно цифровая фотография позволила многим женщинам выйти на фотосцену.
Я считаю, круто, когда технологии дают возможность прогресса какой‑то области. Возможно, уйдут в прошлое расшифровщики текста, копирайтеры — те, кто занимается ремеслом. И дальше, конечно, возникает этический вопрос. В европейских странах принимаются законы, которые защищают работников, оказавшихся в уязвимом положении после того, как их труд стал зависим от компании, управляющей приложением по доставке еды или вызову такси. Здесь может возникнуть похожая ситуация. И люди, которые занимались простым трудом, должны иметь возможность достойно жить, и современные инструменты должны этому не мешать, а помогать. Возможно, они должны принадлежать обществу, а не частным компаниям. Но это уже политические мечты.
Преподаватель Института бизнеса и дизайна (B&D)
— Угрожают ли качеству образования нейросети?
— По моему опыту, системы вроде ChatGPT редко дают точные ответы и склонны говорить общими словами и скорее соглашаться с человеком, чем противоречить ему. Так что такие системы вряд ли могут конкурировать с фактическим знанием, навыками и пониманием нюансов профессии. Поэтому я бы не приравнивал использование инструментов вроде ChatGPT к списыванию и плагиату. Мне кажется, было бы намного продуктивнее научить студентов пользоваться такими инструментами, понимать, как они формулируют ответы, и научиться относиться к ним критически: знать в чем они полезны, а в чем — нет. Моя цель здесь скорее в том, чтобы объяснить, что ChatGPT дает внятные ответы лишь на очень узкий круг вопросов. И я точно пока не советовался бы с ним о том, куда вкладывать деньги.
— Вы учите своих студентов пользоваться нейросетями?
— В этом семестре мы обязательно будем возиться с ChatGPT вместе со студентами! Для геймдизайнеров важно быстро знакомиться с новыми инструментами и понимать их сильные стороны и ограничения. Например, сейчас с ChatGPT почти бессмысленно играть в шахматы по переписке, но можно уже советоваться по каким‑то общим вопросам, которые появляются, когда начинаешь продумывать проект: «Какие типичные характеристики жанра стимпанк?» или «Подскажи идеи для игры о журналистах в России» .
