​Корпорации 2.0: как судиться с мобильными агрегаторами и онлайн-сервисами

«Это произошло 30 июня 2016 года. Я была в Санкт-Петербурге в командировке и ехала с Московского вокзала в гостиницу. Во время поездки настораживающим моментом было то, что водитель дважды заглох на светофоре. Потом уже из уголовного дела я узнала, что в тот день он взял эту машину в первый раз, но тогда я не задумывалась об этом. Последнее, что я увидела перед аварией, — то, что машина на скорости 70 км/ч стала прижиматься к обочине. Я посмотрела на водителя — он сидел со стеклянными, широко распахнутыми глазами и не шевелился, не пытался остановить машину. Уже позже из уголовного дела я узнала, что через пару месяцев после моей аварии он был задержан за перевозку наркотиков в особо крупном размере, прямо на рейсе такси «Везет», куда он устроился после «Яндекса». Правда, суд в тюрьму его не отправил, поскольку выяснилось, что наркотики он вез для себя, а не для продажи.

Мне не удалось доказать, что на моем рейсе водитель был под действием наркотиков, потому что инспектор ГИБДД после аварии не стал делать наркотест — я была без сознания и не могла это проконтролировать. Во время суда над водителем мы пригласили на одно из заседаний инспектора, но он не пришел. Самого водителя лишили прав на два года и приговорили к ограничению свободы, но не к заключению под стражу, так как у него есть маленький ребенок.

После аварии «Яндекс» отказался со мной вообще разговаривать и отправил меня в таксопарк, который предложил мне 500 тысяч рублей компенсации в устной форме. Когда же мы вызвали их в суд, чтобы официально оформить мировое соглашение, представитель таксопарка не явился. Так что никаких денег я от них не получила. Страховая компания выплатила мне 75 тысяч по ОСАГО, что является оскорбительной суммой в сравнении с причиненным ущербом.

Дело в том, что у меня был разбит плечевой сустав, который хирург мне собрал буквально по осколкам, но теперь его нужно регулярно разрабатывать в реабилитационном центре. На сегодняшний день я потратила уже 600 тысяч, но лечение надо продолжать. Дело даже не в компенсации за лечение, а в том, что я хочу полностью восстановить свою прежнюю жизнь. Я была здоровым успешным человеком, у меня был собственный бизнес. Эта работа требовала хорошей физической подготовки, но сейчас я могу работать без отдыха всего час-полтора. Таким образом, я осталась без стабильного источника доходов. Кроме того, чтобы оплатить реабилитацию и участие в уголовном процессе с водителем «Яндекса», мне пришлось продать квартиру родителей. Все это они обязаны мне вернуть: бизнес, квартиру, здоровье.

Если бы «Яндекс» связался со мной в день происшествия и предложил помощь, то можно было бы сойтись всего на 3 миллионах рублей и извинениях. Теперь же требуемая мной сумма составляет 60 млн рублей — это все мои расходы за эти полтора года плюс компенсация на 10 лет вперед, чтобы я могла вести такой же образ жизни, как и до аварии, и, разумеется, возмещение колоссального морального вреда. Я надеюсь, что после всех совершенных критических ошибок компания изменится к лучшему. Но буду уверена в этом только тогда, когда «Яндекс» примет добровольную ответственность за инцидент со мной и другими пострадавшими».

«Мы приобрели годовую карту 1 апреля 2017 года за 9000 рублей на двоих. С первыми проблемами столкнулись еще тогда, когда «ДаблБи» заменили на «Шоколадницу». Мы такого не ожидали, потому что брали карту отчасти именно из-за классной кофейни. Потом в конце лета компания убрала временные выставки из того, что включено в абонемент. Еще одно изменение правил заключалось в том, что чашку кофе можно получить ровно через час после посещения музея. Четвертое нарушение было связано с Третьяковской галереей. По условиям PassCity повторно посетить один и тот же музей можно только через 20 дней. В июне мы спросили у техподдержки, являются ли здание на Лаврушинском переулке и Инженерный корпус двумя разными музеями. Нам ответили, что да, являются. Система же засчитала это как повторное посещение одного и того же музея.

А в начале октября сотрудник юридического отдела компании Кристина отправила нам письмо о том, что мы нарушили оферту, из-за чего компания понесла ущерб. К письму был приложен экселевский файл с перечислением всех случаев и пэдээфка самой претензии с требованием оплатить 3450 рублей. Как мы поняли, претензия касается именно тех операций, когда активация кофе не проходила. Во всех этих случаях система писала, что операция не проходит, и ни разу не было сказано, что мы что-то нарушаем. В итоге мы написали длинное письмо, объяснив все случаи и продемонстрировав скриншотами, что каждый раз дело было в действиях техподдержки. В последнем письме, которое мы получили от юриста компании 20 октября, говорилось о временной блокировке карты с 24 октября. Больше с нами не связывались, но мы подозреваем, что карта действительно заблокирована. Стоит сказать, что все это время с нами общались в грубой форме, требуя в «кратчайшие сроки направить агенту банковские документы, подтверждающие факт оплаты». У нас было всего 4 таких случая, а нам выставили претензию на 3450 рублей. Страшно представить, какие суммы могут фигурировать в претензиях к людям, которые совершили 10 таких операций».

«Когда в 2015 году из-за санкций США заморозили рекламные аккаунты AdWords в Крыму, Google отказался возмещать людям деньги под любыми возможными предлогами. Ко мне обратился клиент, у которого на счетах зависла достаточно серьезная сумма. Google не возвращал деньги с призывом обращаться в украинский суд. Мы составили заявление, обратились в Ленинский районный суд Севастополя, но нам отказали и оставили иск без рассмотрения, обосновав это тем, что в договоре прописано, что дело должно быть рассмотрено в суде Великобритании.

Так появилась идея подать в тот же самый Ленинский районный суд другой иск, чтобы суд принял какое-то решение в отношении этой же компании. Чтобы отменить предыдущее решение, нужно было новое решение по другому делу. В качестве претензии мы выдвинули то, что блокировка сервиса Google Play на территории Севастополя нарушает права потребителей. Нам было не важно, выиграем ли мы второй иск. Я вполне предполагал, что это дело будет проиграно. В случае победы Google попадал бы в юридическую вилку: компания находится на территории США, и если бы она выполнила наше требование, то попала бы под санкции США, а если бы не выполнила, то под действие российского законодательства. Решение по второму делу приняли, в иске нам снова отказали, но после этого было назначено новое рассмотрение первого дела, и уже в процессе нам возместили денежные средства через стороннюю компанию, которая связалась с нами по поручению Google.

Если взять этот иск в отдельности, то стоит понимать, что Google Play — это «транспортная площадка», которая доставляет продукт покупателю за определенный процент с продажи. Но современная юридическая практика у нас слабо регулирует область интернета и не предусматривает такого понятия, как поставщик услуг с частичной переуступкой права на распространение авторского продукта. В российском законодательстве это регулируется на допотопных понятиях из Советского Союза: купил-продал. Таким образом, вероятность выиграть подобное дело достаточно низка: компания Google всегда может перенаправить иск, обосновав это тем, что она тут ни при чем.

Единственный вариант — случай, когда весь Google Play не функционирует. Подать в суд вы можете, но Гражданский кодекс возлагает обязательство доказывать вину именно на истца. Для того чтобы получить заключение о неработоспособности, вам надо идти в экспертное бюро. Представьте, какой объем средств вам потребуется, чтобы провести такой экзотический вид экспертизы. Помимо этого, все это вам надо будет зафиксировать у нотариуса. Одна страница нотариального протокола только по госпошлине стоит около 5600 рублей, не считая услуг нотариуса.

Есть еще один момент: многие зарубежные компании, работающие в России, открывают у нас не филиалы, а отдельные юридические лица, которые формально не отвечают за деятельность головного офиса и с ними никак не связаны (по этой же причине в моем деле московское ООО «Гугл» требовало отказать в иске). Все это делается для того, чтобы избежать ответственности. В Европе же, если вы будете судиться с испанским Google, то это будет равносильно иску ко всей корпорации. У того же Microsoft есть 10–15 компаний, которые формально не связаны с основным офисом».

«Когда я обращался в российский суд, я хотел выиграть, но в первую очередь просто пытался разобраться в ситуации, а для этого требовались документы, которые можно было получить только в судебном порядке. Во-первых, мне удалось доказать, что специально созданные роботы умеют читать наши письма, что нарушает тайну переписки, даже если физически глазами никто переписку не просматривает. Во-вторых, выяснилось, что юридически компания ООО «Гугл» не связана с интернет-гигантом Google, однако я смог доказать, что фактически это филиал большой корпорации. Кроме того, я обращался к судебной практике Арбитражного суда, который уже выносил решения о том, что та или иная российская компания является не «дочкой», а филиалом иностранной корпорации, а значит, все иски должны идти в суд страны, где находится филиал, то есть в российский суд. В качестве основания — тот факт, что как у международной корпорации Google, так и у российского ООО «Гугл» совпадают название, логотип и политика. Кроме того, на сайте Google написано, что офисы компании есть по всему миру, в том числе и в России. Все вместе указывает на то, что речь идет об одной большой компании с филиалом в нашей стране.

Мой результат важен для любых исков, которые граждане подают к крупным онлайн-корпорациям. Если бы мне не удалось доказать это, то судиться бы в России я не смог и мне пришлось бы ехать в Калифорнию, что очень дорого. Мне удалось взыскать с компании 50 тысяч рублей, но такое редко бывает. Фактические расходы на ведение этого дела были оценены в 30 тысяч рублей, половина из них — проезд из Екатеринбурга в Москву. Юридические расходы, то есть мой адский труд, были оценены в 10 тысяч рублей.

Таким образом выяснилось, что простому человеку подавать подобный иск совершенно бессмысленно. Если бы ко мне обратился клиент как к адвокату с просьбой представлять его интересы на суде против Google, то он никогда бы не отбил затраты на это дело. Единственный выход — проводить коллективные иски. Например, есть много людей, чьи письма так же читали в Gmail. Если бы таких было 100 человек, каждый из которых требовал бы по 10 тысяч рублей, то тогда одного миллиона бы хватило, чтобы покрыть затраты на адвоката».

«Если хотите завязнуть надолго, то лучший способ — это суд. Если же ваша цель — добиться конкретных результатов, то стоит в первую очередь связаться с компанией — позвонить, написать и, конечно же, угрожать. Чем угрожать? Роскомнадзором и генеральной прокуратурой, которая стоит на страже законных интересов личности. Это гораздо более быстрый и работающий на 95% способ, которым пользуюсь лично я в случае конфликтов с подобными корпорациями. Как правило, эти сервисы сначала пытаются навязать свою волю, но затем сдаются, когда речь заходит о судебном разбирательстве, так как не хотят проблем и огласки. Кроме того, в подобных историях всегда можно сослаться на закон «О защите прав потребителей», который эти компании часто нарушают.

Если компания заявляет вам, что вы подписали лицензионное соглашение или иные нормативные документы и теперь обязаны его соблюдать, тогда уже прямая дорога в суд. Эти договоры, как правило, не соответствуют российскому законодательству, поэтому суд всегда встанет на сторону потерпевшего. Впрочем, иски к подобным сервисам можно пересчитать по пальцам одной руки, да и суд неохотно этим занимается. Однако мне известно, что сейчас предпринимаются действия, чтобы сформировать соответствующие составы, которые будут заниматься исключительно подобными делами».