«Я родилась в военном городке Очамчире в Абхазии, который в 1990-е оказался в эпицентре войны. Это сильно повлияло на мою жизнь и отношения с людьми. В 1997 году часть, в которой служили мои родители, расформировали, и мы переехали в город Темрюк в Краснодарском крае. Я закончила там школу, поступила в университет в Краснодаре, а через год — в 2006-м — перевелась в Москву, где в итоге закончила Московский университет культуры и искусств по специальности «продюсер кино и телевидения». Где лежит диплом, до сих пор не знаю.
Еще в Краснодаре я начала работать на муниципальном телевидении: ночью вела студенческие дискотеки, днем ездила на стройку брать интервью у главы города. В Москве мне очень хотелось попасть на НТВ, но попала я на «Муз-ТВ», в новости. Через год познакомилась с Лешей Щербиной, который делал сайт 44100.ru — там публиковались фотографии из клубов и тексты про электронную музыку. Я вообще всегда это любила — клубы, диджеев… Вместе с Лешей мы придумали видеопроект: персонаж Юля Говор из Темрюка ходит в модные заведения, лазает на бэкстейдж, подходит во время выступлений к диск-жокеям с дурацкими вопросами. Могла сунуть посетителю «Дягилева» в лицо микрофон с вопросом «А вы сегодня спали?». Кому-то я нравилась, кто-то считал меня наглой.
Для съемок я делала сумасшедшие прически, дизайнер Саша Арутюнов одевал меня в свои дорогие юбки — я всегда жутко боялась, что их могут прожечь сигаретой. Мне хотелось выглядеть эпатажно — я себя представляла: «Дочь моряка из Темрюка!» Я считала необходимым показать широкой аудитории, что, кроме русской попсы, есть еще классная музыка — есть минимал-техно, есть лейбл Kompakt, дуэт Booka Shade, Антон Кубиков, диджей Хельга, Санчес и Сапунов. Это было классное время, но оно быстро закончилось.
Я всегда была творческим человеком и даже в Темрюке жила музыкой. У меня не было возможности учиться вокалу, потому что реально мы еле платили за квартиру. Родители — обычные военнослужащие — жили очень скромно, и я постоянно работала. Работа тоже была классная — я познакомилась с потрясающими людьми, которые многому меня научили. Программа о клубах, фестивалях, диджеях и промоутерах помогла мне узнать то, о чем я и понятия не имела.
А в 2009-м основательница клуба Arma Наташа «DJ Abelle» Каплинская дала мне возможность попробовать себя в качестве диджея — я быстро втянулась. Мне понравилось выступать на сцене, я знала, что могу найти общий язык с любым человеком. Неважно, какого цвета у него кожа, из какой он страны, какие у него ценности и цели. Тогда я четко осознала, что хочу заниматься музыкой — чтобы мои треки крутились на дискотеках и люди танцевали. Это стало моей главной целью, когда я переехала в Нью-Йорк.
Здесь и далее: приключения Юли Говор в Нью-Йорке
На одном из фестивалей «Казантип» я встретилась с потрясающим музыкантом и композитором — Камраном Садеги. Мы полюбили друг друга и довольно быстро поженились. Сначала у нас была идея жить вместе в Берлине: Камран получил визу артиста, и мы подали документы на воссоединение семьи. Однако мне отказали — не повезло с адвокатом. Или повезло, потому что нам пришлось переехать жить в Нью-Йорк. Я готова была ехать, знала английский, у меня были там друзья. Когда есть поддержка и партнер, в любой ситуации легче.
C документами все очень легко получилось, потому что Камран американец по гражданству. У нас прошло интервью, мы собрали все, что нужно на подачу грин-карты, и через два месяца мне пришло разрешение на работу. Еще через четыре месяца случилось новое интервью, и бравший его чиновник очень растрогался, беседуя с нами. У нас ведь реальные отношения — любовь, а не расчет.
Однако, когда я переехала в США, меня захлестнула депрессия: все мои американские друзья оказались страшно занятыми людьми. Я ходила на собеседования на телевидение и на радио. Была история, что в один день находилась какая-то работа — диджеинг, а в другой — полное кидалово. Нью-Йорк такой город: куда бы ты ни приходил, в какую бы дверь ни стучал, везде тебе будут рады. Но таких, как я, тысячи — все приезжают покорять Нью-Йорк.
Нет друзей, зато есть дом, муж, музыкальная студия, и тебя никто не отвлекает. В Москве ты всем нужен, а тут настало время сконцентрироваться на своем творчестве: в общем, я решила заниматься музыкой, учиться. Почувствовала, что мне снова 17 и что все придется начинать заново, пересмотрев свои ценности. Устроилась работать в приют для животных, где убирала какашки за котятами. Потом работала в команде дизайнера Хенрика Вибскова — помогала одевать Патти Смит и Бьорк на концерты.
По какой-то случайности познакомилась с одним жутко важным музыкальным менеджером, та, в свою очередь, познакомила меня с агентом из большой компании Am Only, занимающейся электронными музыкантами. Он пригласил меня поиграть на его вечеринке — туда пришел американский агент Ричи Хоутина, и они меня подписали к себе! У них полный набор артистов от Skrillex до групп, играющих инди-рок. Я в их агентстве, пожалуй, самый андеграундный артист — в меня поверили, и я стала играть на больших фестивалях. То одна выступаю, то с Питом Тонгом — он меня стал с собой звать, потому что на паре вечеринок в Лос-Анджелесе меня слышал. И так все вышло к тому, чем я сейчас занимаюсь.
В Нью-Йорке я увлеклась бегом, и это изменило мое отношение к жизни. Раньше я смотрела на других и хотела быть лучше, старалась — в беге я поняла, что пытаться кого-то перегнать бесполезно. Ты не знаешь, кто сколько времени тренировался. Мой марафон только наедине с собой. Важно найти внутреннюю гармонию, бежать с самим собой, не смотреть — кто моложе, красивее, сильнее или талантливее. Всегда найдутся люди, кто лучше тебя, но ты же не знаешь их истории. Бег вылечил меня от проблем с бессонницей и нормализовал рабочий график. Еще из-за него пропадает агрессия: когда, например, у меня что-то не получалось с лейблами — да, в клубной индустрии много непрофессионалов, — я раньше злилась. Теперь бег помогает.
В Америке девушкам на электронной сцене непросто. Тебя постоянно ставят под сомнение: если играешь слишком чисто, то все думают, что у тебя все заранее записано. Если делаешь ошибки во время сведения, люди думают — ты плохой диджей. Подобная реакция в основном у мужчин: пишут, что бездарная, бесталанная и всего добилась, потому что симпатичная. Я не хочу говорить, что нас, девчонок, ущемляют и не дают возможностей. Да, обсуждают — так было и будет всегда. Изменить это можно только через музыку, ведь девушка-диджей сегодня красивая, а через 5 лет — нет. А музыка будет всегда. С другой стороны, если люди обсуждают твои внешние данные и это дает возможность привлечь внимание к музыке, то вообще бомба.
Я не считаю своими ни Москву, ни Нью-Йорк, потому что по жизни не привязываюсь ни к местам, ни к вещам. Когда мы переезжали из Абхазии в Темрюк и везли с собой все наши вещи, начался шторм, и мы потеряли все. Это была такая большая трагедия для семьи, мне было 11 лет, и именно тогда я поняла, что постараюсь никогда не привязываться ни к чему. Бывает, я ловлю себя на мысли, что даже по близким людям не скучаю. Потому что только ты начинаешь к чему-то привязываться, цепляться руками, так обязательно это потеряешь. Я считаю важным во всем находить баланс. Возможно, на это уйдут годы, мы будем влюбляться, терять, огорчаться, жертвовать и идти на какие-то сложные уступки, отдаваться, забирать, но в этом и есть смысл.
Ангела Меркель сказала, что русский язык — богатый и красивый, но жутко меланхоличный, и она права. Передать чувства на русском в одном предложении — это потрясающе. Я рада, что могу говорить на этом языке, и горжусь тем, что из России».