Почему все ненавидят Скриллекса и за что его стоит любить

Год спустя началась сольная карьера Мура, сначала под псевдонимом Twipz, потом — Skrillex. Это было как раз то время, когда международная экспансия дабстепа докатилась до американских клубов. Правда, стоит объяснить, в каком виде. Если оригинальный дабстеп — это работы Лоуфы и Horsepower Productions начала нулевых (140 ударов в минуту, замедленный в два раза синкопированный ритм и низкочастотный басовый вайб), то до Америки жанр дошел в несколько ином варианте, выпестованном продюсерами Раско и Каспой. То есть в том, который еще называют «бростепом», «бобстепом», «быдлостепом» и так далее: ритм стал бодрее, а бас распространился с низких частот на средние, отчего и получился тот самый звук, который в народе называют «воблой» и сравнивают со скрежетом майкл-бэевских трансформеров.

Впрочем, дабстеп был тогда далеко не единственным жанром, который выходил в тираж в упрощенном виде. Большие сдвиги происходили и в хаусе — электрохаус стал явлением стадионного масштаба, и пусть наработки Daft Punk и Justice имели тут какой-то вес, главными промоутерами все равно стали Дедмаус, Стив Аоки и Swedish House Mafia (а двое долбоносов из LMFAO и вовсе превратили все это в балаган с суперхитами вроде этих двух). Не менее печальная история произошла с чиптюном — жанром для ценителей старых аудиочипов и звуков, которые получались при их использовании. Благодаря Crystal Castles чиптюном, или восьмибитной музыкой, стали называть вообще любые песни, где есть что-то напоминающее о саундтреках к играм Nintendo; непосредственно технологический критерий был забыт быстро и навсегда.

Иными словами, чем сейчас ни займись, — обязательно кого-нибудь разозлишь. А Скриллекс разозлил буквально всех, потехи ради соединив всех вышеперечисленных бастардов в своих треках: и бростеп, и дубовый электрохаус, и скви — скандинавский жанр, созданный на основе хип-хопа, фальшивого чиптюна и философии о том, что вокруг одно дерьмо, поэтому надо делать дерьмовую музыку. Но фанаты и недоброжелатели почему-то прицепились именно к дабстеп-составляющей, видимо, из-за особо живописных дропов — главных моментов в треке, когда сгущенный бас и ударные жахают на полную мощь (притом что сам Мур никогда не считал себя частью субкультуры, а в интервью скромно заявляет: «Я фиджет», как будто это кому-то о чем-то говорит).

Сейчас дела обрели совсем уже нелепый оборот. Те, кто бранит Сонни за убийство дабстепа, чаще всего в лагерь классиков жанра зачисляют Burial, Джейми xx и Джеймса Блейка; факт заключается в том, что все они в той же степени дабстеп, что и Скриллекс — то есть ни в какой или в самой-самой малой. По правде, то, что сегодня делает Burial, дабстепом назвать даже сложнее, чем отдельные вещи Мура. Само это слово на Д стало бессмысленным ярлыком, который можно налепить хоть на новую песню Мадонны, хоть на лоб Януковича — и сделать это разве что только для смеха. С другой стороны, есть толпа восторженных несовершеннолетних поклонников Скриллекса, которые говорят о том, что он «изобрел дабстеп» и что недоброжелатели просто «не могут въехать в этот жанр». В конце концов есть те, кто есть всегда, — те, кто говорит, что такая музыка похожа на пердеж, что в их молодости такого не было и что это надо вообще запретить вместе с пропагандой гомосексуализма. Парадоксально, но чуть ли не впервые именно они в данной ситуации кажутся самыми вменяемыми.

Еще есть те, кто вроде и не против коммерциализации, но все равно считает, что у Скриллекса это получается совсем ужасно, а вот, например, у Magnetic Man — что надо. Magnetic Man — это трио, состоящее из трех ключевых для дабстепа персонажей: Скрима, Бенги и Артворка. Вместе они записывают коммерческий стадионный драм-н-бейс, в некотором роде развивающий их прежнюю продукцию, и играют для десятитысячных толп. Прошлым летом мне как раз довелось побывать на их сете и после него перекинуться парой слов с музыкантами. Когда разговор зашел о Скриллексе, Артворк произнес буквально следующее: «Скриллекс отличный! Поймите, есть только два вида музыки: хорошая или плохая, нет правильной или неправильной. И у Скриллекса музыка хорошая. Когда я слышу, как у него все сделано, я понимаю, что даже мы не можем все спродюсировать так круто. Звук у него просто невообразимый. Музыка постоянно развивается, жанры мутируют, неправильно говорить кому бы то ни было: «Нет, дабстеп должен быть именно таким, а не как у тебя».

Среди других уважаемых приятелей и ценителей Мура — оставшиеся участники The Doors, с которыми он записал трек «Breaking a Sweat», Канье Уэст, который назвал ремикс Скриллекса на «Cinema» Бенни Бенасси «одним из величайших произведений искусства», Дедмаус, который к тому же является покровителем Скриллекса и выпускает его на своем лейбле, а также члены звукозаписывающей ассоциации Америки, которые вручили Сонни в этом году три «Грэмми». А еще продюсер Дипло. Это как раз его коллега по дуэту Major Lazer Свитч придумал полушуточный термин «фиджет-хаус», которым, в общем-то, и можно описать треки Скриллекса. Идея тут в том, чтобы собрать вместе громадное количество маргинальных локальных сцен и адаптировать их для европейских и американских танцполов. Сами Дипло и Свитч ограничиваются африканскими, южноамериканскими и карибскими влияниями — что из этого получается, можно услышать в треках Майи и Сантиголд, в песне «Run the World (Girls)» Бейонсе и собственно у Major Lazer. Но никто не говорил, что музыка должна происходить исключительно из стран третьего мира — вот и Скриллекс собрал свой собственный фиджет из более европеизированных компонентов. Дипло остался доволен — они вместе со Скриллексом и диджеем A-Trak даже снялись для обложки февральского Billboard, в котором заявлены как главные действующие лица новой электроники.

Артворк абсолютно прав: музыка Скриллекса и правда сделана первоклассно. Начинающие хаус-продюсеры, которые месяцами пытаются заставить правильно зазвучать малый барабан, должны, слушая Скриллекса, сгорать от зависти. Перкуссия — мягкая, как вскрытая банка с шипучкой в рекламном ролике, хлопки — как кнут Зорро, бочка даже в наушниках ухает, как из метровых динамиков клубной саундсистемы. Воббл — вообще работа мастера: если сравнивать агрессивный бас Скриллекса со звучанием разного толка бростеп-продюсеров, то можно открыть для себя невероятный факт, что один пердеж может звучать намного лучше другого пердежа. Конечно, в мире есть терабайты качественно сделанной и абсолютно никчемной музыки, но это не тот случай. Потому что есть еще и мелодии — и не воздать должное въедливым мотивам «First of the Year (Equinox)» и «Scary Monsters & Nice Sprites» было бы просто нечестно. Да и вообще — эти треки собраны не менее игриво и искусно, чем у, например, Hot Chip; при всей своей резкости они звучат настолько элегантно, насколько это позволяет жанр, и отрицать их мощь сейчас настолько же неразумно, насколько глупо было бы не признавать The Prodigy в 97-м.

В конце концов, глупо выглядящий и со всех сторон порицаемый Скриллекс сейчас больше всего похож на героя нашего времени. Если героиней эпохи с некоторыми допущениями можно счесть Лисбет Саландер, то Сонни Мур — ее доскональная мужская копия. Похожая внешность, идентичные прически (повод для шуточного тамблелога «Лесбиянки, похожие на Скриллекса»), та же способность злить людей одним фактом своего существования (обозреватель издания Capital New York назвал его за это «настоящим панком»), та же техническая подкованность и общее гиковство: он любит старые видеоигры, Афекса Твина и фильм «Дитя человеческое». Беднягу Лисбет отмутузили в метро и разбили ноутбук, у Скриллекса ноутбук в апреле прошлого года украли вместе с почти законченным дебютным альбомом — всякий, кто хоть раз терял несохраненный документ в «Ворде», может понять, каково это, и посочувствовать. Как и на Лисбет, на Сонни навесили миллион преступлений, которых он никогда не совершал; теперь хочется надеяться, что он выпутается с таким же изяществом, как героиня Стига Ларссона.

Сейчас для Скриллекса наступает самый важный момент: в скором времени должен выйти его первый полнометражный альбом «Voltage». Предсказать, что получится, затруднительно — все с нетерпением ждут или его полного провала, или феноменального триумфа; оба варианта равновероятны. Я все-таки ставлю на триумф, исходя из одного простого факта: почти все главные артисты нового времени родились из ненависти. Ненависть после скандала с Тейлор Свифт на MTV VMA стала катализатором перерождения Канье Уэста в суперзвезду, из ненависти к пошлой выскочке выросла слава Леди Гаги, на любви, перемешанной с презрением, выстроена карьера Ланы Дель Рей. Это же старо как мир: от любви до ненависти один шаг, правило работает в обе стороны, и куда легче прийти к любви с противоположной стороны, чем из ниоткуда.

И еще одно обстоятельство: поп-культура всегда была в первую очередь про Истории и Трагедии, а у Скриллекса с этим все в порядке. Рок-музыкант, который не может петь; артист на взлете карьеры, внезапно лишившийся готового альбома; скромный мальчуган, на которого ополчилась целая толпа вроде бы умных и продвинутых людей. В такой ситуации даже ужасная пластинка может оказаться великой. Потому что черт с ней, с музыкой — о, сюжет!