Когда ты живешь в Москве и возвращаешься сюда из Азии, кажется, что попал в Минск, где население утроилось: проспекты, уходящие в горизонт, на площадях — светлые высокие люди, плацдарменная чистота, имперский стиль. А после Европы Москва кажется азиатским мегаполисом — неуемным, богатым, суетливым.
Когда ты эмигрируешь и появляешься в родном городе все реже, то видишь, что Москва таки расцвела. Уезжала я с разбомбленных Патриков, где из траншей торчали головы гастарбайтеров, недоумевающих, какого черта по их стройплощадке ходят девушки, да еще на каблуках. А тут приехала — везде плиточка, тротуары широкие, как танцплощадки, веночки с цветочками, ресторанчики и кафешки с одинаковыми вывесками. Аккуратненько все, порядочек, люди ходят довольные. Последнее, кстати, не ирония — в самом деле посветлели лица москвичей. Может, потому, что это уже другие москвичи, а может, потому, что дело было летом.
В последний приезд — а приехала я из Берлина — меня потрясло, насколько Москва стала европейским городом в смысле человечности и удобства. Именно таким, которым мечтала стать в начале 2010-х. Контрастнее всего эти изменения чувствуются в районе Курского вокзала, которому в генетической памяти москвича положено быть местом мрачным и вонючим. Лет пять назад его гамма складывалась из угрюмых приезжих, бомжей, которых кормит фонд «Милосердие», и рейверов, окопавшихся в клубе «Арма». Форсировать район приходилось зажмурившись.
Потом на Курском вокзале возник интеллигентный бар с недорогими винами, какие-то смешные, но полезные магазины вроде «Белорусского фермера» и «Красной икры», ларек с приличными суши, которые по мне, так лучший фастфуд в поезд. А теперь появилась еще точка с кофе. С вкусным кофе и по-людски оформленная: без набившего оскомину модного брендинга, рядом стульчик стоит — хороший такой ларек с хорошим кофе в хорошем городе. Видно, что люди сами его придумали и сами же торгуют. Ну и да, в непосредственной близости от вокзала есть «Винзавод», «Артплей» с «Британкой» и расчищенная под офисы «Арма», которые с рельсов, когда подъезжаешь или отъезжаешь, выглядят просто как хрустальные замки джентрификации. Ровно как в Берлине — и даже чище.
На взгляд человека, который двадцать лет жил в недоброй лужковской Москве безо всяких «Музеонов» и «Уберов», это человеческое лицо Курского вокзала представляется примером естественного развития пространства при умной помощи руководства. Вряд ли такие вещи могут возникнуть в результате генплана реконструкции или конкурса откатов.
Однако тихая гуманизация чумазых районов встречается с праздником на центральных площадях — на сцену выходят розовые пингвины. Кому-то они со всей своей аляповатой родней тоже могут показаться человечными. Туристы с ними фотографируются и выкладывают в инстаграм, подписывая хэштеги #моямосква и #любимаястолица. Меня бог миловал — я не застала нашествия пингвинов, зато видела малинки в человеческий рост на Большой Дмитровке и венки с колосками на Покровке. И про то и про другое первая мысль была — «А ведь миленько». Потом прошла пять метров, и от миленького зарябило в глазах, как от фильма «Вход в пустоту».
Город Вильнюс, в котором я живу, тоже как может оправдывает звание европейской столицы — там постоянно что-то происходит. В одну летнюю субботу случились, например, праздник уличных музыкантов, линди-хоп-парад — и тут же шли приготовления к полумарафону Nike. Но никто не заставлял проспект Гедимина пугалами и не завешивал его баннерами. Стойки с микрофонами и веселые люди — вот и все декорации. Если Москва планирует и дальше работать в такой же яростной стилистике, то приезжайте к нам на Казюкас в марте: научим, как устроить настоящую деревенскую ярмарку в центре столицы. С XV века устраиваем, все довольны.
На фоне балаганной неуемности маленькие стойки с хорошим кофе на Курском вокзале — портал в нормальность. И порталы такие стали появляться массово вместе с несчастной плиткой — просто их перестали замечать. Как это может происходить параллельно с розовыми пингвинами, не сразу в голове укладывается. Но Москва ведь всегда жила в разных измерениях, места хватало и для хороших дел, и для шапито.
И поверьте туристу, она стала городом, которым можно гордиться, хвалить его, не опасаясь попасть в одну компанию с теми, кто делает фигню и славит фигню. Это вы ее, ребят, сделали мировой столицей. Вы — повара, бармены, пекари, барберы, коллекционеры кроссовок, дизайнеры, велоактивисты, да просто мальчики и девочки со стаканчиками кофе навынос. И все, что в ней появилось хорошего сверху, ваше. Берите, пользуйтесь, ругайте не работающую ливневую канализацию, не стесняйтесь хвалить парковочные карманы на односторонних улицах и требуйте еще. И друзей зовите из-за границы показывать — иностранцев, эмигрантов, соскочивших, проклявших, злорадствующих. Мы приедем.