«Роняла слезы в баре „Слезы березы“»: оцениваем 7 мест для расставания в Москве

Мы познакомились в университете на первом курсе. Я долго нравилась человеку, но упорно игнорировала этот факт: мне казалось, что это нежизнеспособная история — тем более тогда он уже был в отношениях. Правда, неоднократно на них жаловался и говорил, что готов все бросить и встречаться со мной. К моменту, как я дозрела и решила попробовать, оказалось, что поезд ушел — он слился. Ему потребовался еще месяц, чтобы все обдумать, разорвать старые отношения и начать новые.

Я много ставила на эти отношения, но у нас ничего не срослось. У принцессы Дианы была цитата: «В этом браке было тесновато, потому что нас было трое». Меня бесило, что бывший партнер человека остался на периферии, они дружили. Постепенно ощущала все меньше тепла, и пришлось самой выводить на диалог.

Разговор состоялся у доблестного Большого Чертановского пруда — я живу неподалеку. Предложила ходить пешком по кругу — мне кажется, так психологически легче переживать тяжелые эмоции. А было очень тяжело. В течение разговора мы постоянно упирались в тот факт, как плохо к человеку относилась я и как хорошо к нему относился бывший партнер.

Мне кажется, нет ничего хуже, чем проводить такой разговор у себя на кухне. Диалоги, которые потенциально могут принять очень жестокий оборот, должны происходить на улице — можно зацепиться глазом за воду, птичку, столб, отвлечься от сильных эмоций и больше туда не возвращаться. Если расставание случилось дома, следующий месяц вы обречены постоянно натыкаться на предметы, на которые вы натыкались, пока вам говорили те самые слова, ловить жесткие флешбэки и чувствовать себя отвратительно.

Возможно, для расставания стоило выбрать место не рядом с домом — проходя каждый раз мимо пруда, я вспоминала о том, что там произошло. Правда, и у такого решения могут быть плюсы: постепенно тяжелое воспоминание обезвкусивается. Пруд становится просто прудом, а ты понимаешь, что все произошло так, как и должно было.

До этого мы с парнем встречались полтора года, и эти отношения были достаточно сложными, мы много конфликтовали. Я долго хотела уйти, несколько раз инициировала расставание, говорила о своих чувствах, но каждый раз меня упрашивали вернуться назад.

Как‑то в день Ивана Купалы мы с подругой встретились в «Слезах березы», после чего должны были поехать на самодельный этнодень прыгать через костры. Символично, правда? За сидром я рассказала подруге о наболевшем, как сильно мне хочется эти отношения закончить. Неожиданно я получаю от парня сообщение, что нужно поговорить. На него это похоже не было — обычно он разговаривал обвинениями и говорил гадости, а дипломатично решать конфликты не умел. Но тут парень очень интеллигентно все оформил: написал, что мы друг от друга устали, он чувствует, что мне нужно расстаться. Переписывались еще минут сорок, поняли друг друга. Пустила скупую слезу в «Слезах березы» — от радости. Получилось довольно кинематографично: мы сидели с подругой у окна, смотрели на звонницу напротив бара, и ровно в тот момент пошел дождь.

Мы с бывшим мужем прожили вместе четыре года, один из них в браке. Он был обычным парнем: слушал Коржа, по профессии красил машины и каждый день планировал новый бизнес, любил маму и не хотел съезжать от родителей. У нас были хорошие отношения в поддержке и доверии, мы много путешествовали.

Но в таком возрасте вы оба стремительно развиваетесь: оканчиваете вуз, пытаетесь определиться, кто вы по жизни. Два года я провела в торгах с самой собой: вроде бы в отношениях мне комфортно, но что‑то не так — не бросать же дорогого человека из‑за этого. А потом оказывается, что ты давным-давно другого желаешь в жизни, а отношения на том уровне и остались, и вам в принципе классно, но не совсем это про тебя.

Я поняла, что нам нужно расстаться, еще в свадебном путешествии, но решение было затуманено мифами о свадебной горячке — казалось, что это пройдет. Все были против: мол, тебя же не бьют, никакого абьюза нет, чего ты мечешься-то? Но глубинные внутренние причины не видны посторонним, в том числе и мужу: его все устраивало.

Сначала у нас состоялся разговор в кафе. Я предложила встретиться после работы на кофе и нежданно-негаданно снова сообщила о своих планах расстаться — мы уже спокойно обсуждали это и раньше, но муж меня переубеждал. В другой раз я приехала, чтобы забрать вещи, и он решил отвезти меня на Борисовское кладбище, чтобы «поговорить в безлюдном месте». Ну, людей там действительно не было. Мне задали прикольный вопрос: «Что у тебя за говно в голове?» Это, конечно, было от отчаяния: он никак не мог понять причину — ни измен, ни интриг, ни расследований, зачем тогда расставаться?

Мне кажется, расставание — очень непростая штука, и поэтому многие люди выбирают не расставаться. Ты выбираешь место, в котором тебя услышат, поймут всю серьезность твоих намерений — партнеры часто не согласны с тем, что их бросают. И я думаю, важно создать комфортную обстановку.

С партнером мы познакомились в университете. Жили в одном общежитии, стали больше общаться во время ковида: все разъехались по домам, и, кроме нас двоих, почти никого не осталось. Потом выяснилось, что мы давно друг другу нравимся, и окончательно сблизились. Отношения были довольно бурными: для нас обоих это первый сексуальный опыт, мы не отлипали друг от друга, тем более в условиях изоляции.

К сожалению, такое близкое общение часто перерастает в нездоровое. В нашем случае — в созависимость и абьюз. К лету на фоне изоляции у меня начался депрессивный эпизод, и эти отношения делали его только хуже. Во время совместной поездки в Питер где‑то на середине Аничкового моста меня накрыла тревога и понимание, что мне плохо и нам надо расстаться.

Первый разрыв сильно по мне ударил. Я начала лечить депрессию, становилось легче. Поскольку мы с партнером жили в одной общаге, то все равно много пересекались. Через пару месяцев он зашел ко мне на чай, сказал, что скучает. Что‑то случилось — и мы снова слиплись. Удивительно, что со второго раза отношения были на относительно стабильных вайбах. К январю мы снова стали ругаться: в конце месяца ему нужно было уезжать учиться по обмену в Европу. Оба чувствовали, что все заканчивалось.

Финально мы расстались во Внуково, когда я приехала его провожать. В этом была своя романтика: я никогда не летала на самолетах, а в аэропорт попала всего во второй раз в жизни. Поэтому эстетика места вызывала во мне трепет. Мы приехали слишком рано, как полагается, поели в «Теремке» задорого, слишком долго и неловко сидели на втором этаже: никто из нас не понимал, зачем я здесь. Когда подошло время, мы обнялись на прощание, поцеловались — и он кинематографично скрылся за турникетом зоны досмотра.

Мы были знакомы через общую политическую тусовку, а потом подписались друг на друга в твиттере и договорились сходить в кино — на фильм «Экстаз» Гаспара Ноэ. Потом встречались почти год.

К расставанию мы шли долго. В какой‑то момент пытались съехаться, но росло взаимное напряжение и раздражение. Осенью 2019 года, когда была избирательная кампания в Мосгордуму, мы практически не общались, потому что у обоих было много дел. Неожиданно оба поняли, что друг без друга нам было гораздо спокойнее, и договорились встретиться и все обсудить.

Мы встретились в «Маке», потому что это была стандартная точка для встречи — как раз недалеко от нашего избирательного штаба. На самом деле разговор получился взрослый и осознанный — это уже потом я подумал, что не хотел бы расставаться в «Макдоналдсе» и выбрал бы другое место. Хуже было, только когда меня бросили по вотсапу.

Мы познакомились в кругу знакомых и друзей волонтерской организации и встречались почти год. К сожалению, что‑то не получалось: мы не могли нормально поговорить и обсудить наши проблемы, только постоянно перекидывались пассивно-агрессивными сообщениями в личке.

Расстаться получилось случайно. У партнера были азиатские корни, мы часто ходили в места с восточной кухней и пришли в «Тануки» на «Китай-городе». Я заказала блюдо из риса, а партнер — суп с тофу. Он предложил мне его попробовать, но мне не понравился вкус: я скривила лицо. За это меня тут же отчитали и сказали, что это неприличное поведение. Видимо, это стало последней каплей: я почувствовала себя ребенком, которого ругают за любую оплошность, и разрыдалась прямо в этот суп с тофу. Своей реакцией я его скорее удивила, и мы поняли, что что‑то все-таки не так.

Моя учеба в университете выпала на период расцвета тиндер-дейтов: я начинала встречаться с парнями, когда такой метод знакомства считался кринжем, и уходила на дейтинг-пенсию, когда все перешли в приложения для знакомств и это стало новой нормой. Мои самые длительные тиндер-отношения длились год. Расставание очень хорошо вписалось в общую канву нашего романа с легким налетом кринжа: я все время слушала, как он не может забыть бывшую.

Поскольку это были мои первые серьезные отношения, я еще не очень умела отстаивать свои личные границы, плюс мне было интересно общаться с парнем. Однако в ответ меня не слушали и не слышали, не учитывали личные запросы, игнорировали потребность в личном пространстве.

Мы тогда очень много тусовались в районе «Боровицкой» — за Щусевским музеем есть андеграундные бары, в которых мы пили пивко при всяком случае. В один из дней мы с парнем дошли оттуда до Знаменки и осели в садике возле Гнесинки.