Москвичи против храма ветеранов боевых действий: как жители защищают парк от застройки

31 января 2024 года в чат инициативной группы жителей Перово и Новогиреево прилетает фотография: в подъезде одного из домов района висит объявление о том, что 1 февраля состоится встреча с муниципальными депутатами. Место встречи — адрес дома, в скобках уточнение: «парк на Перовской улице». Тех, кто не занят в 16.00 четверга, просят сходить на встречу, но инициативу проявляет только одна женщина.

Обойдя дом по указанному адресу и покружив по парку, женщина не находит ни депутатов, ни каких‑либо указаний на то, что здесь будет проходить встреча. Пытается уточнить место в чате, но не получает ответа. Перовский сквер, о котором было написано в объявлении, довольно большой: на его территории есть два храма, монастырская лавка, памятник работникам Кусковского химзавода, пруд и каток. Найти место встречи без дополнительных координат не получается, а на улице зябко, температура минусовая, поэтому женщина уходит.

Женщину зовут Мария. В ноябре 2023 года она легла перед бульдозером, чтобы не допустить застройку парка на Зеленом проспекте.

В апреле 2011 года РПЦ вместе с правительством Москвы запустила программу «200 храмов», предполагающую строительство новых церквей в спальных районах Москвы. Работать над ней начали еще при Лужкове, который на встрече с патриархом Кириллом в 2009 году указал на необходимость массовой храмовой застройки, «чтобы не было таких мест, где храм Божий не находился на расстоянии шаговой доступности, чтобы в нашей Москве, как и раньше, было сорок сороков церквей».

В 2011 году Градостроительно-земельная комиссия Москвы разработала проект планировки части территории парка на Зеленом проспекте, выделив 0,33 гектара под «территорию храмового комплекса». Спустя почти полгода проект прошел «публичные слушания»Формат, подразумевающий принятие решений с участием местных жителей. и был одобрен Советом депутатов муниципального округа Новогиреево. Разрешение дало и правительство города.

Однако ни в 2012-м, ни даже в 2023 году церковь так и не появилась. В 2019 году на месте будущего храма освятили закладной камень — на данный момент это единственный объект, указывающий на строительство.

Площадь парка на Зеленом проспекте — около 7 гектар. Его также называют «Афганским сквером»: в 1992 году здесь поставили скульптуру «Скорбящие матери» Вадима Сидура и стену памяти «Воинам-москвичам, погибшим в Афганистане». Также тут есть детская площадка, светодиодные качели, фитнес-зона, собачья площадка и отдельные зоны для игры в стритбол и баскетбол.

По мнению местных жителей, вместо озеленения парк все больше урбанизируют, чтобы «довести его до статуса придомовой территории»: так его будет «легко застроить». «После этого благоустройства мы находимся в критической фазе, когда парк вообще перестанет быть парком. Теоретически его надо бы выводить в ООПТ (Особо охраняемые природные территории. — Прим. ред.), — жалуется местная жительница Надежда. — Сергей Семенович у нас чем дышит? Не храмами, наверное, а тем, что дают деревья».

Когда стало известно, что часть зеленой зоны передали РПЦ для постройки храма, это вызвало возмущение у местных жителей. С 2013 года неоднократно проходили митинги в ее защиту: участники инициативной группы указывали на то, что они против любого строительства в парке, будь то храм, дорога или ЖК. «Мы же не говорим, что мы противники храма — мы противники застройки парка», — комментирует перовчанка Мария.

В марте 2014 года прошла встреча настоятеля прихода священномученика Игнатия Богоносца в Новогиреево Виктора Родина с председателем Союза ветеранов Афганистана Восточного административного округа Москвы Владимиром Третьяковым. Они приняли решение создать в Афганском сквере мемориальный комплекс воинам-афганцам, который объединит будущий храм, стену памяти и скульптуру Сидура. С тех пор за проектом закрепилось название «храм ветеранов боевых действий». В 2018 году перед 30-й годовщиной вывода советских войск из Афганистана на месте строительства был освящен закладной камень, а Комитет солдатских матерей и местные власти заложили под ним капсулы с землей из Афганистана и Сирии.

После громкой истории с протестами против постройки храма в сквере в Екатеринбурге защитники парка на Зеленом проспекте также активизировались. Жители Перово и Новогиреево записывали обращения к Путину и Собянину, а на митинг в апреле 2019 года вышло более тысячи человек. Петиция «Защитим Афганский парк от застройки» собрала более 10 000 подписей, в ней активисты предлагают вместо создания нового комплекса «восстановить храм на историческом месте» на улице Лазо. Знаменская церковь считается старейшей сохранившейся постройкой в Перове, раньше при ней был полноценный храм с колокольней, но их снесли в 1950-х годах.

Потом была пандемия, разговоры о застройке парка прекратились, жителям стало казаться, что от плана отказались. Но в 2021 году советник патриарха Кирилла Владимир Ресин заявил, что возведение храма начнется в ближайшее время. В ТАСС появилась публикация, в которой выделенный под храм участок назвали «заброшенным пустырем». В ответ местные жители устроили флешмоб «Он вам не пустырь» и добились удаления этой формулировки из новости. Кроме того, в публикации говорилось о разработке специальной программы по «реабилитации воинов-афганцев и всех воинов, пострадавших в горячих точках, и членов их семей». Позже в эту программу включили и участников боевых действий в Украине.

13 ноября 2023 года на поляну в парке на Зеленом проспекте приехал бульдозер. В чате инициативной группы быстро появилось сообщение о начале строительных работ, но так как все происходило в будний день, откликнуться смогли немногие.

«Сижу дома, работаю, и тут приходит письмо: ребята, бульдозер заехал! Потом появилась фотография. Ну что делать, прибежала туда и встала перед этим бульдозером», — рассказывает активистка Мария, оказавшаяся на месте событий одной из первых. — «Кусты уже уничтожил, бордюр каменный снес и копал себе дальше. Мне говорят: „Вы кто вообще?“ Я отвечаю: „Я жительница этого района“. А они: „Вы никто, пошли отсюда на фиг“. А я все равно стояла, мы с бульдозером играли: он меня объезжает — я за ним, он едет обратно — я опять перед ним встаю. Ну а как я с бульдозером могу поспорить? Совсем на ковш вставать? Может, и надо было».

По словам Марии, разрешить ситуацию помогла другая активистка, Надежда, которая подошла с одним из сотрудников Управы района Новогиреево. Чиновник указал строителям на то, что по закону место проведения работ необходимо сначала оградить и обеспечить безопасность прохожих — как минимум повесить соответствующее объявление. «Они говорят: ну хорошо, сейчас бульдозер уедет. А тот ответил: нет, вы уезжайте, а бульдозер пусть останется и обратно все закопает — и бульдозер закопал», — восхищается Мария.

Надежда подтверждает слова Марии: «Вы знаете, они государевы человеки и должны действовать в рамках закона. Может, по-человечески он и против застройки парка, но как государев человек должен действовать по-другому. И они прекрасно понимают, что там с документами не все хорошо, нарушений очень много».

Помимо нежелания лишиться зеленой зоны для отдыха и прогулок, у защитников парка много других претензий и вопросов к решению о застройке. Во-первых, местные жители указывают на то, что о публичных слушаниях в 2012 году они узнали постфактум — в районной газете информацию о них не публиковали.

Кроме того, слушания проводились одновременно по двум объектам: паркам на Зеленом проспекте и на пересечении Перовской и Кусковской улиц. Согласно опубликованному заключению, в них участвовали 98 человек, из которых 48 — жители Новогиреево и 24 — соседних районов. Однако активисты указывают на отсутствие возможности убедиться в том, что это действительно жители района. В протоколе (есть в распоряжении редакции) указаны только ФИО и замечания присутствующих, большая часть которых удивительно похожи друг на друга: «выбираю постройку храма большей территории», «храмы необходимы как воздух». Любопытно, что почти половина замечаний касаются расположения: слушатели просят расположить храм «со стороны Братской улицы», которая находится на противоположной части сквера.

Во-вторых, рядом с местом, где должен располагаться храм, проходит тоннель: парк расположен в непосредственной близости от станции «Перово». Однако на обращение местных жителей метрополитен ответил, что документация на «выполнение работ по инженерно-геологическим изысканиям» была им согласована, а в ходе строительства будет проходить технадзор.

В-третьих, после обнародования эскизного проекта храма возникли сомнения в том, что такое масштабное сооружение сможет поместиться на 33 сотках, выделенных под застройку. Согласно указанным на сайте проекта данным, средняя высота кровли составит 7,7 метра, ширина — 38,7 метра, а самой высокой точкой станет купол с главкой и крестом, общая высота которых достигнет почти 23 метров — на листовках защитников парка отмечено, что это приблизительная высота восьмиэтажного дома. Помимо зала для молящихся, рассчитанного на 500 человек, здесь должны появиться посвященный ветеранам Афганистана музей, воскресная школа, трапезная, конференц-зал, стоянка для автомобилей и «прочие приходские помещения».

Есть у храма и сторонники. «Когда‑то я сама собирала подписи [против застройки парка]: по моему наблюдению, 70% жителей категорически против, еще 10% — те жители, которые искренне хотят постройки храма, нельзя этого отрицать. А еще 20% — это «Сорок сороков», которые нас подлавливают и начинают не очень хорошо себя вести», — рассказывает активистка Надежда.

Общественное движение «Сорок сороков» действительно активно выступает за строительство храма ветеранов боевых действий. «Общались и с воинами-афганцами, и с воинами СВО, мнение одинаковое у всех защитников нашей родины: храм нужен! Это православная святыня, здесь будут поминать погибших воинов и почитать их память», — рассказывает местный житель и участник движения Андрей.

Сторонники постройки храма не согласны с тем, что выделенное под строительство место — это парк: «Храм должны построить не в парке, а в Афганском сквере. Противники строительства в 2019 году через своих западных кураторов исправили в Картах Google «сквер» на «парк», и далее изменились все остальные интернет-карты. Но по документам это скверВ официальных документах (есть в распоряжении редакции) территория называется «Объект природного комплекса № 72 ВАО города Москвы «Парк на Зеленом проспекте»., и по внешнему виду тоже», — комментирует ситуацию Андрей.

Предложение активистов перенести храм в другое место — например, на освобождающиеся под реновацию близлежащие промышленные территории — «Сорок сороков» считают необоснованным: «Камень для строительства заложили, разрешение выдали, почему его нужно переносить? Там сейчас пустырь, где летом валяется мусор и выгуливают собачек, деревьев на этом участке нет. А вместе со строительством храма по всему скверу будут организованы детские и спортивные площадки, дополнительное озеленение, цветники и зоны отдыха, как это было сделано в Перовском сквере во время строительства храма Святого Владимира».

По словам защитников парка, им часто приходится сталкиваться с обвинениями непатриотизме и безбожии. В разговоре об активистах участники движения «Сорок сороков» называют их «храмоборцами»: «Это люди не православные, которые не ходят в храм молиться и духовно не связаны с Богом и православной церковью, поэтому им храм и не нужен. А местным православным жителям не хватает мест в ближайших храмах, пропорция численности населения такого большого района и количество мест в них несоответствующая, они расположены далеко друг от друга и недоступны для пожилых и инвалидов».

«Теперь все понимают, что Афганистан уже далеко, а у нас рядом есть шикарный повод, против которого фиг возразишь. „Ты что, против государства?“ Нет, я за СВО, за независимость России, но строить на месте парка реабилитационный центрВ заметке на сайте „Единой России“ о храме в Перово сказано: „Приходом священномученика Игнатия Богоносца совместно с Союзом ветеранов Афганистана ВАО сейчас прорабатывается большая программа по реабилитации воинов СВО, воинов-афганцев и всех воинов, пострадавших в горячих точках, и членов их семей“. для тех, кто пострадал [во время военных действий] — это неуважение к самим ветеранам, — делится активистка Мария. — Конечно, есть атеисты, которые говорят, что вообще все храмы на фиг. Но основная причина у всех одна: в парке никаких строек».

Активистка Надежда также выражает сомнения по поводу программы реабилитации: «Ребята, я врач-биохимик. Извините, но это медицинская, психологическая проблема, причем тяжелейшая. Посттравматический синдром лечится не в храме, он требует совершенно других территорий и других подходов. Нужен другой штат специалистов. Да, конечно, священнослужители могут оказать помощь, но это нужно делать в специализированных реабилитационных центрах. А что мы здесь получим? Людей с поломанной психикой».

То, что за двенадцать лет храм так и не появился, защитники парка связывают с вероятной нехваткой финансирования. «Видите, они с 2012-го ничего не построили, потому что не набрали на это денег. Иначе давно бы уже начали что‑нибудь делать. Не собрали деньги за двенадцать лет! Ну о чем тут вообще говорить?» — комментирует активистка Мария.

В ноябре прошлого года на сайте храма появилась новость «Начинается долгожданное строительство нашего храма», а в парке отслужили молебен. В нем помимо духовенства участвовали представители фонда «Защитники Отечества» и организаций ветеранов Афганистана, военные, вернувшиеся из Украины, и сестры милосердия. Репортаж с молебна показали на «России 1» как доказательство «молитвенной и не только поддержки церковью наших бойцов».

На вопрос о дальнейших планах по защите парка активистка Надежда пожимает плечами: «Мы ни в коем случае никого не хотим обидеть. Мы не экстремисты, не сатанисты, мы желаем абсолютно мирного разрешения этого конфликта — как активные граждане, как местные аборигены, мы честно хотим, чтобы это все разрешилось».

Перовчане и новогиреевцы опасаются начала полноценных работ в этом году. Срок действия разрешения на постройку храма истекает в августе 2024 года, а сам участок отдан в безвозмездное пользование РПЦ до 24 ноября этого года. Активисты уверены: как только сойдет снег, им вновь придется ложиться под бульдозеры. Периодически они поднимают вопрос о возможности судебных разбирательств, однако до сих пор нет единого мнения, кто является ответчиком. «В РПЦ сказали: вот вам, ребята, полянка, стройте. К ним никаких претензий — где дали, там они и строят. Публичному слушанию тоже ничего не предъявишь: на народ в суд не подашь, — размышляет Мария. — Но должны же мы на кого‑то подать. На Совет депутатов, больше не на кого: они же вынесли решение про этот участок».

Сейчас жители продолжают придерживаться тех же мер, которые использовали ранее: при каждой возможности обращаются с запросами и жалобами в государственные органы, активно посещают встречи с местными властями, общаются с представителями СМИ и записывают видеообращения.

«На самом деле таких ситуаций, красных огоньков в Москве много, — заключает Надежда. — Мы надеемся на резонанс, потому что это и Троицк, и Битца, и Лосиный остров, и Коломенское, Измайловский парк, Кусково. Все эти зеленые территории действительно страдают. И народ как‑то пытается объединиться, потому что только так [получится что‑то сделать]».