Прошлое и будущее советских панелек: от бубликов и кораблей до домов из пластика

Первые панельки в СССР начали активно строить в 1950-х. Появление домов, которые можно было собрать как конструктор, с одной стороны, было ответом на проблему острой нехватки жилья в условиях массовой урбанизации: производства развивались, городам требовалось больше рабочих рук, с другой — попыткой создать идеальную модель быта советского человека, которая поможет построить лучшее будущее для всех. До этого горожане жили в общежитиях и бараках, и появление собственной жилплощади, даже совсем небольшой, было настоящим прорывом.

Панельные дома не изобретение Советского Союза. Попытки найти способы возводить жилье дешево и быстро характерны и для послевоенной Европы. Заводы по производству панелей, из которых можно собрать готовый дом, впервые появились во Франции, а после технология, запатентованная Раймоном Камю, была экспортирована во многие страны мира. Панельки также можно считать продолжением модернистских экспериментов первой половины века и одного из главных идеологов функционализма Ле Корбюзье.

Панельными называются все дома из готовых панелей, в то время как хрущевки — это постройки 1950-х и 1960-х годов, разных серий и модификаций, включая не только панельные, но и кирпичные. Эксперименты с технологией начались еще до курса Никиты Хрущева на дешевое массовое производство, и первые панельно-каркасные дома появились в СССР уже в 1948 году.

Проекты должны были стать проще и дешевле: размер кухни в хрущевках не превышал 5–7 кв.м и каждое помещение было детально продумано из точного расчета повседневной деятельности советского человека. На первый план вышли эргономика и функциональность, а все, что можно было упростить, упрощали. Дома были не выше пяти этажей, так как в этом случае можно было отказаться от лифта. В ванной делали окна для естественного освещения, у окна оборудовали холодильный отсек, мебель разрабатывали специально для таких квартир. Стремление максимально удешевить и ускорить производство нередко сказывалось на качестве, однако сроки действительно впечатляли: от 90–100 дней они постепенно сократились до 60. В теории собрать пятиэтажку можно было за 15–20 дней, но это скорее часть советского мифа об ударном производстве. Когда в 1950-х была начата программа массового строительства, сроки обеспечения всех граждан собственным жильем оценивались примерно 1980 годом, но после были перенесены на 2000-й.

При этом строительство домов из панелей на железобетонном каркасе продолжилось и после Хрущева, и отдельные позднесоветские серии принято считать удачными.

Новые Черемушки стали полем экспериментов советского строительства. Девятый микрорайон включал тринадцать четырехэтажных и три восьмиэтажных дома с железобетонным каркасом и без — они были разными, что позволяло проверить, какие модели будут наиболее удобными в эксплуатации. Дома Новых Черемушек все еще не лишены декора, однако позже эти детали были признаны лишними.

К-7 стала первой действительно массовой серией, отобранной по результатам эксперимента. В честь архитектора Виталия Лагутенко дома даже некоторое время называли «лагутенками», но после в язык вошло более общее «хрущевки». Попытка сэкономить на всем привела к неудобствам: узкой маленькой прихожей, низким потолкам и плохой звукоизоляции.

И все же Черемушки были проектом не только строительства зданий, но и развития территории в целом. Зеленые дворы с пышной растительностью и сейчас выглядят ностальгически уютно. В отличие от многих других городских окраин, здесь есть социальная инфраструктура, а дома гармонично вписаны в среду.

Такое прозвище получили дома, построенные на Нежинской и улице Довженко из деталей панельной серии I-515/9M. Над проектом работали архитектор Евгений Стамо и инженер Александр Маркелов. Каждый из домов с гигантским внутренним двором включает больше 900 квартир. Круглую форму зданий связали с Олимпиадой-80, но это скорее городская легенда. Бублики планировались как архитектурные доминанты районов и должны были заключить в себе всю необходимую для жильцов инфраструктуру: библиотеки, универсамы, парикмахерские. Продолжать эксперименты с формой не стали: строительство было дорогим, у комнат были неправильные формы, в квартирах гуляли сквозняки, части из них недоставало света.

Пластиковая пятиэтажка, построенная в Москве на 4-м Вятском переулке, 20а, в 1963 году, — продукт эпохи увлечения новыми возможностями синтетических материалов. Еще в 1961-м в рамках эксперимента в Ленинграде появился маленький полностью пластиковый дом площадью 49 кв. м. Он был скорее воплощенной в объеме моделью для исследования, чем реальным прототипом жилой ячейки, и на сохранившихся фотографиях и сейчас выглядит футуристично. Следующий дом-эксперимент стал уже многоквартирным и в плане повторял хрущевку, но на железобетонной основе вместо обычных закрепляли панели из полимеров. Из синтетических материалов изготавливали даже коммуникации и некоторые предметы мебели. Однако вскоре дом стал рушиться, и в 1980-х его снесли. Проект так никогда и не стал массовым.

Северное Чертаново стало еще одной площадкой для экспериментов с массовой застройкой, но уже в 1970-х. В основе проекта снова лежала идея об утопическом модернистском городе и проекты Ле Корбюзье. Район должен был стать полностью автономным, с детскими садами, школами, торговыми пространствами и зелеными зонами, а дворы планировалось освободить от машин, перенаправив потоки движения в подземные тоннели, что также могло снизить уровень шума. Высотные дома, часть из которых должна была вытянуться на 30 этажей, предполагалось соединить подземными переходами, позволявшими легко добираться до парикмахерской или универсама. В просторных подъездах были предусмотрены зимние сады, а будущим жителям предлагали редкие форматы — квартиры со свободной планировкой и двумя этажами. Проект столкнулся с самой распространенной проблемой — нехваткой бюджета, поэтому часть домов с индивидуальными проектами заменили типовые постройки, инновационные школы не были построены, а метро открылось только в 1983 году.

Дом по проекту Всеволода Воскресенского и Владимира Бабада — тоже панелька, по не типичной серийной модификации. Внушительное здание длиной в половину Большой Тульской улицы с девятью подъездами и почти тысячей квартир окружено множеством легенд: о секретных комнатах между стен, тайных кабинетах спецслужб и способности выдержать ядерный удар. Отчасти их породил тот факт, что в дом должны были заселиться сотрудники Министерства среднего машиностроения, которые действительно работали в атомной промышленности, отчасти — расположение фасадов под углом для большей устойчивости. На фоне еще не застроенной широкой улицы и синего неба такой «лежачий» небоскреб действительно мог напоминать корабль.

Его строительство начали в 1970-х, а завершили только в 1986 году, так что, когда работа над одной частью еще продолжалась, в другую заезжали первые жильцы. Кроме стандартных однушек здесь были даже двухэтажные квартиры, впрочем, тоже скромной площади.

Многие города Европы шли тем же путем строительства типовых, дешевых и простых в эксплуатации зданий — и неудивительно, что там совершали те же ошибки. Следуя заветам Корбюзье, жизнь здесь перенесли на верхние этажи, а люди были вынуждены постоянно пользоваться автомобилем. Инженеры видели в горожанах рационализированные машины, сводимые к типичному примитивному набору функций.

Развитая инфраструктура подразумевалась, но на деле не появлялась, у людей не было свободы передвижений, дешевые материалы на грани допустимого делали дома неудобными и иногда опасными. Все это привело к тому, что, едва накопив нужную сумму, жители многоэтажек стремились переехать, а замкнутые на себе комплексы, которые должны были стать предвестниками счастливого будущего, маргинализировались и превращались в гетто. Таким мог стать XIII округ Парижа, который начали перестраивать в духе эпохи, таким был район Red Road Flats в Глазго в Шотландии.

С одной стороны, жилой фонд действительно необходимо обновлять даже с учетом капитального ремонта, в некоторых случаях продлившего срок службы домов до 150 лет. С другой — тихие районы панелек были примером продуманной среды, где высота зданий соразмерна человеку, где развивалась инфраструктура и общественные пространства. Решение заменить хрущевки на высотные дома с сотнями квартир может оказаться не лучшим вариантом. В Европе панельные дома реконструируют, а не разрушают: проводят перепланировку квартир, расширяют их площадь, переделывают подъезды и балконы, встраивают лифты. Так, например, трансформировали дома в Берлине, Бордо, Амстердаме и Таллине. Возможно это и в России, КБ «Стрелка» даже создало проект «Новый взгляд на типовые дома», в котором представило решения по реорганизации пятиэтажек. Директор проектов КБ «Стрелка» Александра Чечеткина рассказывала: «Подсчеты показывают, что реконструкция одного дома может быть на 30% дешевле, чем снос прежнего и строительство нового здания. К тому же стоит принимать во внимание тот факт, что экологический след, который мы оставляем за счет сноса здания и строительства нового, намного больше, чем от реконструкции уже существующего дома».