Сила света: как уличные фонари, лампы и прожекторы меняют города и жизнь людей

— Как вы попали в эту профессию?

— Я училась в классическом архитектурно-строительном университете. Но в какой‑то момент захотела углубить свои знания и совершенно случайно наткнулась на магистерскую программу по световому дизайну в ИТМО. Подумала, почему бы и нет, поступила и поняла, что это очень интересная область. Она находится на стыке архитектуры, физики и социологии. Ты должен понимать технические особенности работы со светом, уметь проводить социологические опросы, при этом разбираться в архитектуре. Я отучилась и два года преподавала в ИТМО, мы со студентами делали научно-исследовательские работы. Сейчас я ведущий световой дизайнер московского бюро «Культура света».

— Световой дизайн в России — это важно?

Когда мы вечером выходим из офиса, то видим город, облик которого полностью сформирован искусственным освещением. Конечно, нужно уделять культуре света больше внимания: от него зависит, как будут выглядеть здания, улицы и благоустройство для людей.

— Как световой дизайн влияет на среду?

— Например, горожане считают какой‑то район криминальным. Свет — гибкий и дешевый инструмент, с помощью которого такую среду можно перепрограммировать. Есть замечательный пример из Голландии: там была довольно маргинализированная улица, где собирались люди, с которыми вы бы не хотели встретиться вечером. Но светодизайнеры это изменили: они установили световые системы, которые имитировали движущиеся паттерны, похожие на тени от листвы. У улицы появилась идентичность, она перестала быть безликой, туда стали приходить люди, за счет этого поменялся контингент. На это способно искусственное освещение.

Можно развивать бизнес и туризм: если появляется место в городе, где комфортно находиться вечером, там открываются кафе и магазины. Свет можно использовать как способ навигации — по-разному выделять доминанты и второстепенные объекты. Это позволяет людям ориентироваться без телефона.

С «Культурой света» мы делали проект в Норильске. Там очень сложный естественный световой климат: есть периоды полярных и сумеречных ночей. Сумерки вообще максимально тяжелы для восприятия, наши палочки и колбочки в таких условиях дезориентированы и не понимают, сейчас день или ночь. Во время полярной ночи человек тоже дезориентирован во времени — об этом нам говорило много норильчан. Но искусственный свет тут может помочь: он становится специфическими часами. Можно менять цветовую температуру, повторяя естественные процессы: утром выставляя более холодный свет, вечером — более теплый, а также меняя яркость.

— Как вы узнаете, какое освещение нужно горожанам?

— Проводим исследования. Например, мы в «Культуре света» изучали восприятие цветного освещения. В Москве мы очень часто видим цветной свет, и, как правило, нам как профессионалам он режет глаза: это очень сильный инструмент. Нам было интересно узнать, как к нему относятся обычные горожане. Мы построили большую лампу, поставили ее во дворе музея декоративно-прикладного искусства и приглашали абсолютно разных людей провести с нами там пару часов. Каждый день лампа меняла цвет: в понедельник горела оттенками красного, во вторник — оттенками желтого и так далее. Люди заполняли небольшую анкету, в которой описывали обстановку и свои чувства, давали определение тому или иному цвету, называли самые приятные и неприятные оттенки. В день фиолетового было больше всего посетителей: хотя этот двор не так‑то просто найти, к нам приходили даже с улицы. А вот зеленый никому не понравился: он казался самым некомфортным, неуютным и тревожным. Возможно, потому что люди выглядят в зеленом цвете, мягко говоря, не очень вдохновляюще. А возможно, потому что мы не видим зеленого освещения в природе за редким исключением. Синий считается самым загадочным и таинственным. Интересная ситуация с красным: профессионалы из области проектирования городской среды считают его слишком нервным и напряженным, а рядовым горожанам он, наоборот, нравится. Думаю, мы можем использовать это в работе, дозированно и аккуратно расставляя акценты с помощью цвета.

Еще в качестве исследования мы делаем световую карту Москвы. У нас есть гипотеза, что если мы сравним дневные и вечерние точки притяжения, то в темное время суток световой дизайн будет иметь решающее значение. Так мы можем понять, что людей привлекает, в каких условиях им комфортно. Эти данные мы уже собираем с помощью анкеты, в которой люди рассказывают, куда они ходят гулять днем и вечером и как они себя в этих местах чувствуют. Результаты мы будем учитывать в дальнейшей работе.

— Как на человека влияет световой дизайн городских улиц?

— Представим, что мы находимся на темной улице с контрастным освещением. Если человек помещен в световое пятно, а вокруг него темно, ему кажется, что его все видят, а он не видит ничего. Это дает чувство небезопасности. Нужно, чтобы лица прохожих можно было рассмотреть на расстоянии пяти метров. Тогда мы подсознательно считываем, что нам ничто не угрожает.

— Мне кажется, люди часто вообще не обращают внимания на функциональное городское освещение.

— Да, и, если вы не обратили на него внимания, скорее всего, оно сделано хорошо. Потому что вам ничего не мешает, вы все можете разглядеть.

— А на психологическое состояние городское освещение влияет?

— Да, мне кажется, многие знают, что теплое освещение расслабляет, успокаивает и располагает к отдыху, а холодное бодрит и помогает проснуться. Это связано с циркадными ритмами: все-таки мы эволюционировали под естественным освещением. При этом световое загрязнение нашим циркадным ритмам сильно вредит: у нас в Петербурге небо желто-зеленое, в Москве фиолетовое — это плохо сказывается на здоровье.

Другой вопрос — инклюзивная световая среда, у нас было исследование об этом. Для людей с расстройством аутистического спектра свет в городе имеет огромное значение, они плохо себя чувствуют в условиях пульсирующих ламп или огромных экранов. А для глухонемых свет сверху затрудняет коммуникацию, потому что создает большие тени на лицах и от рук, им трудно говорить и приходится искать места со светом на уровне головы. Мы считаем, что при проектировании необходимо учитывать особенности этих людей тоже, и сняли об этом короткометражный фильм.

— Что важно в световом дизайне?

— Одна из самых больших проблем, с которой мы сталкиваемся: архитекторам или застройщикам проще обратиться напрямую к производителям оборудования. А у них, естественно, главная цель — продать как можно больше. Отсюда огромное количество пересвеченных объектов и в целом проблема светового загрязнения, которая для Москвы, как и для многих других мегаполисов, крайне актуальна.

— Как отличить хороший световой дизайн от плохого?

— Самый простой критерий — насколько вам комфортно находиться в том или ином освещении, хорошо ли вы видите лица, улицу, детали фасада. Не режет ли вам глаза, когда вы переходите из темной зоны в освещенную. Выглядит ли цвет вашей одежды так же, как дома. Дискомфорта могут добавлять светильники с бликами — более того, они могут стать причиной аварий. Если у оборудования плохая цветопередача, мы не видим материалов: например, на Красной площади серый асфальт и красные стены вечером кажутся одинаковыми и сливаются.

— Есть еще неудачные примеры освещения в Москве?

— Пример, который у всех на виду — это Воробьевы горы. Там растут тоненькие акварельные деревца и посреди них с шагом метров в пять установлены огромные опоры с 10–15 светильниками. При этом весь свет направлен в небо, а внизу — темнота. Ситуация осложняется тем, что это особо охраняемая природная территория, там живут редкие виды животных, встречаются редкие растения. И пагубное влияние такого невероятного количества света на природу никто не учитывает. Похожая ситуация на Бульварном кольце: вдоль него замечательная архитектура, которой хотелось бы полюбоваться, но разглядеть ее мешает обилие цветного света. Все это — результат желания поставить побольше оборудования.

— А какие есть удачные примеры из России?

— Мне нравится, какой у нас получилась Кремлевская набережная в Туле. Конечно, дело не только в световом дизайне: очень хороший проект благоустройства сделало бюро Wowhaus. После его реализации стал меняться город, на эту территорию пришел бизнес, в Туле начал развиваться туризм. Вдоль всей набережной мы поставили большие красные торшеры, и этот вид на вечерний город стал своего рода брендом.

Еще один удачный проект — освещение на острове Канта в Калининграде от бюро MyMaf. Там здорово поработали с восстановленной архитектурой Кафедрального собора и идентичностью места. На кроне одного из деревьев разместили световую инсталляцию объемной головы Иммануила Канта. Это сделано грамотно и деликатно.

Что касается архитектурного освещения, мне нравится наш проект центра художественной гимнастики в «Лужниках». Золотая лента, которая идет по вершине здания, освещается снизу, и это издалека привлекает внимание.

— Как строится ваша работа на практике? И как она должна была бы строиться?

— Сейчас, как правило, к нам приходит архитектор или архитектурное бюро с уже готовым проектом и говорит, что им нужно сделать освещение двора, улицы или фасада. Отношение такое: мы сначала все построим, а вы как‑нибудь придумайте освещение. А потом оказывается, что здание, например, сделано из темного материала, который поглощает свет, или оно из стекла — и тогда нужно работать с интерьерным освещением.

А если мы смотрим на иностранных коллег, то у них светодизайнер — это член команды на самом первом этапе создания концепции. И он вместе с архитектором делает так, чтобы здание привлекало внимание ночью, в его конструктив вносятся такие элементы, с которыми свет будет работать лучше всего. Более того, там создаются световые мастер-планы городов, то есть продумывается единая стратегия освещения на всех уровнях: от архитектурного и функционального до каких‑то акцентов и медиаинсталляций. Мне бы, конечно, хотелось когда‑нибудь поработать над этим в России.

— Чего хотите от освещения вы как профессионал?

— Мое самое главное ожидание — чтобы проект был воплощен так, как задумывался, чтобы получилось именно то, что мы прописывали в концепции. Один из моих самых болезненных кейсов — освещение крепости Нарын-кала в Дербенте, это объект ЮНЕСКО, она построена в VI–XVI веках, вдоль нее проложили пешеходный маршрут.

Вместе с архитекторами бюро «Практика» мы решили осветить стену равномерно, выделить ее над городом. Первое, что приходит в голову при такой задаче, — это поставить опоры с прожекторами. Но их силуэты визуально разрубили бы стену на куски, а этого не хотелось. И мы придумали классное решение — закопать светильники в землю. Вместе с петербургскими производителями разработали целую систему — «нору», в которую прячутся прожекторы, а сверху все это засаживается газоном. То есть вскоре остаются просто небольшие холмики, которые сливаются с ландшафтом, а свет идет из‑под земли. Сделали опытный образец, все проверили, отдали в работу. Через какое‑то время нам прислали фотографии реализации, и мы увидели, что вдоль стены просто поставили черные баки, в каждом — по одному прожектору. А у нас была хитрая система с тремя прожекторами, выставленными под определенными углами, чтобы свет был равномерным. Выглядит это ужасно, мы были в шоке. Подрядчик просто решил, что хочет сделать так, а не как написано. Я очень надеюсь, что мы сможем это исправить.

— Обращались ли к вам специалисты из других городов для обмена опытом?

— Скоро я буду читать лекцию для нижегородских студентов, об этом меня попросила коллега из программы Архитекторы.рф. Не всегда в регионах есть специалисты и доступная информация о световом дизайне. Нам приходит большое количество запросов на проектирование из регионов. Я уже говорила про Норильск, скоро мы начнем плотную работу с Дербентом и Казанью. В целом в России уже понимают важность света, чаще об этом задумываются, но профессионалов пока не хватает.