Русские эмигранты в Ереване: кто эти люди и как они помогают друг другу

В отличие от большинства эмигрантов последней волны я переселилась в Ереван абсолютно добровольно. Хотела сделать это с тех пор, как я попала сюда первый раз пятнадцать лет назад со своим мужем — у него армянские корни. Мы приехали на недельку, и этого было достаточно, чтобы полюбить город. Потом мы жили тут с детьми несколько осеней, и дальше я приезжала минимум раз в год. В августе 2021-го мы переехали — не по политическим причинам, хотя понятно, что фон и раньше был ужасный, а именно потому, что очень любим Ереван.

После 24 февраля все стало разворачиваться само. Несколько знакомых написали мне, что они хотят уехать из Москвы, спросили, какая тут обстановка и могу ли я помочь найти жилье. Чтобы не отвечать всем одно и то же, я сделала закрытый чат в телеграме. К вечеру в нем было 100 человек, через несколько дней — 600, и все время кто‑то добавлялся. Для меня это был неожиданный поворот событий.

Первую неделю приходилось уделять чату 24 часа в сутки. Многие улетали в панике и просили найти им квартиру уже сидя в самолете. Цены подскочили в два раза. У меня не было никаких ресурсов, кроме знакомых и знакомых знакомых — словом, нетворкинга. Люди прилетали ночью, я ехала их с кем‑то соединять, передавать ключи, помогать и возвращалась домой к пяти утра. Это постепенно становилось невыносимо — я поняла, что скоро сойду с ума.

У людей тем временем наступал следующий этап проблем: поиск работы, школы для ребенка и так далее. Приходило много однотипных вопросов, и нужно было как‑то все структурировать. Один мальчик из чата предложил сделать бот с подчатами по разным вопросам: авиаперелеты, жилье, работа, дети, медицина, юридические вопросы, деньги. Я позвала туда местных знакомых, чтобы они помогали отвечать людям: юриста, двух врачей и просто ереванцев, которые могут сказать, где купить капусту.

Сейчас лавина стихла, люди уже планируют свой приезд заранее и могут подготовиться.

Новые эмигранты в основном молодые. Многие говорили, что раньше никогда не летали в самолете, полностью заполненном 20-летними. Это и мальчики, которые не хотят быть призванными, и молодые пары, семьи. Пожилых сильно меньше, хотя кто‑то вывозит и родителей.

Сейчас в телеграме много чатов по релокации в Армению, в некоторых по 20 тысяч человек. Мне кажется, 90% их участников — это айтишники, которые переехали вместе со своими компаниями, женами, собачками, деньгами и прочим. У них в каком‑то смысле все хорошо. Они не планировали переезд, им тоже надо устраивать детей в школы, но у них есть заработок.

В моем чате больше людей, которые переехали по политическим причинам. Это не значит, что на каждого из них заведено уголовное дело, но так они объясняют свои мотивы. Много людей из творческой и академической среды — художники, архитекторы, гуманитарии, историки, социологи, филологи, люди из журналистской сферы или связанные с благотворительностью и НКО. В основном люди с высшим образованием. Но есть и сварщики, сборщики мебели, люди ремесленных профессий.

Все приехали в разном психологическом состоянии: есть те, кто более-менее в порядке, а есть и те, кому очень плохо. Это можно понять — люди все бросили, потеряли упорядоченную жизнь, работу, не понимают, что происходит. У некоторых нет ресурсов почти ни на что. Для многих отъезд — это крах, травма. Некоторые надеются, что переждут, пересидят и все вернется на более вменяемые рельсы. Я в этом не уверена.

Те, кто хотел и имел возможность, в основном уехали раньше. Сейчас Армения для многих — самый простой, а иногда и единственный вариант. Сюда можно попасть без загранпаспорта, легче добираться, недорого, русский язык.

Кто‑то планирует дальше ехать в Европу, Грузию или Стамбул, кто‑то ждет израильские документы. Люди не понимают, насколько тут будет безопасно. Между Арменией и Россией есть договор о выдаче преступников. На практике политических активистов из страны никогда не высылали, но мы не знаем, не изменится ли ситуация. В этом плане Грузия безопаснее, но переезд требует денег и внутренних ресурсов.

Немало тех, кто собирался уехать дальше, но им здесь понравилось, и они решили остаться. Люди интегрируются, записываются на курсы армянского языка. Многие относятся к Армении с большим интересом. Появился спрос на культурные мероприятия и ликбезы. Мы провели две такие встречи: с Александром Искандаряном (директор Института Кавказа в Ереване. — Прим. ред.), который рассказал базовые вещи про Армению и местный контекст, и с Марком Григоряном, журналистом и знатоком Еревана, который говорил про город. Но есть и те, кому тут не нравится, они жалуются на недостаточный комфорт и часто ведут себя высокомерно.

Некоторые уже нашли работу. Кто‑то из молодых пошел работать официантом, музыканты дают концерты, люди из академической среды запускают семинары. Одного высококлассного специалиста взяли в Матенадаран (Институт древних рукописей, одно из крупнейших хранилищ рукописей в мире. — Прим. ред.). Конечно, ситуация с работой здесь и для местных не идеальная. Няней устроиться можно, а юристом — почти нереально.

Люди самоорганизуются, открывают образовательные проекты. В первую очередь для детей — их надо как‑то пристраивать, а возможностей для образования тут немного. Одна моя знакомая сделала школу, где проходят занятия в том числе для помощи в интеграции. Они еще в процессе становления. Есть сотрудничество в театральной сфере — наметились новые проекты местных и эмигрантов. Кто‑то пишет совместные исследования и статьи.

Мы с мужем последние несколько лет обдумывали переезд, но не хотели покидать страну навсегда. Я планировала делать больше международных проектов и иногда приезжать в Россию. Но 24 февраля мы сразу поняли, что нужно срочно собирать вещи, так как дальше все будет только усугубляться.

Мы полетели в Армению, потому что у ребенка не было визы и я не хотела тратить время на ее оформление. Мы думали дальше уехать в Турцию или Таиланд. Но в Ереване оказалось очень спокойно, тут у меня много друзей, так что я подумала: «Почему бы не остаться?» Здесь много дружелюбных, приятных людей, все говорят по-русски. Легко устроить ребенка в детский сад. У меня теплые чувства к этой стране — возможно, потому что я неоднократно сюда ездила. Тут любят детей, ребенку все время кладут в карманы конфеты. В профессиональном плане все очень открытые.

В Армении совсем недавно была война (вторая карабахская война произошла в сентябре — ноябре 2020 года. — Прим. ред.). Это небольшая страна, и война тут затрагивает сразу все население. Поэтому люди сопереживают приехавшим, и все за мир, поддержку и развитие. Мне близко такое отношение. Для меня дико, когда начинаются какие‑то национальные вопросы, агрессия, ненависть.

Моя семья давно занимается благотворительностью, и у меня свой фонд в Москве (фонд развития культуры и искусства «Белая комната». — Прим. ред.). Я сама занимаюсь искусством, училась в Англии, там множество некоммерческих организаций, которые помогают художникам. С ними нужно делиться опытом и знаниями, учить правильно составлять портфолио и CV. Наш фонд занимался этим, а также организовывал выставки, лекции, резиденции. У меня достаточно успешная карьера художника: я много выставлялась, мои работы продаются. Так что мне есть чем поделиться.

Мне кажется, если сейчас не попытаться взять себя в руки, это может превратиться в затяжную депрессию. Я начала стараться формировать среду вокруг себя, изучать ереванскую арт-сцену, знакомиться с теми, кто приехал, искать возможности. Создала чат «Art in Armenia», добавила туда своих знакомых. Художники сами рассылали информацию друзьям и знакомым. Постепенно там набралось более 200 человек, мы начали знакомиться, общаться, показывать друг другу свои работы. Провели встречу — на нее пришли и участники чата, и местные художники, обсуждали совместные проекты.

Многие местные организации, кураторы, галереи и общественные деятели идут навстречу, предоставляют площадки, организуют встречи и дискуссии. Мы со своей стороны тоже стараемся помогать им. Рассказываем, как собрать базы СМИ, художников и кураторов, продумать план мероприятий, на которые, кстати, появился очень большой запрос, потому что люди активно ищут, чем заняться.

Чтобы наладить взаимодействие между эмигрантами и ереванскими художниками и кураторами, мы открыли опен-кол на серию сдвоенных выставок — одного местного и одного приехавшего. Будем объединять их так, чтобы они максимально совпали, чтобы им было приятно работать вместе. Внутри этих выставок будут воркшопы, за которые фонд сможет платить небольшие деньги. За последние годы в Ереване появились новые площадки, а теперь приехало огромное количество русских. Мы изучаем эту среду и пробуем связать людей, которые могли бы сотрудничать.

Первым событием, в котором участвуют русские художники, стала выставка «Perevorot Illustrated». Она уже открылась в «АртКвартале»Мастерские художников в заброшенном здании в центре Еревана.. Одновременно такие же выставки стартовали в Москве, Петербурге и ИстонеПенсильвания, США., а скоро откроются в Нью-Йорке и Праге. Этот проект задумывался как высказывание художников из разных стран о том, что происходит с миром и с ними, что они сейчас чувствуют.

Армянский центр современного экспериментального искусства планирует открыть студии для художников с Украины, из России и Арцаха (Нагорного Карабаха. — Прим. ред.). Они предоставят мастерские и залы для выставок работ по результатам резиденции. В программу также включены воркшопы, лекции, артист-токи и публичные дискуссии.

Мы пытаемся найти места, которые подойдут разным художникам. Кто‑то хочет преподавать, кому‑то нужна студия, кому‑то — неформальные выставки, перформансы.

Я с этим часто сталкиваюсь и говорю: «Если хотите выставляться, приходите, посадите тут цветочки, покрасьте заборчик. Давайте сделаем это вместе». Это большая часть моей работы — объяснять людям, что все не должно просто падать им в руки, что нужно самим формировать среду и вкладываться в ее развитие. В Армении сейчас много людей, которые готовы развивать искусство и культуру, это воодушевляет и дает силы.