Каким получился «ГЭС-2»? Рассказывает архитектор

Центральную электрическую станцию городского трамвая построил в 1907 году Василий Башкиров. Архитектор известен как соавтор художника Виктора Васнецова: он создал его дом — былинную избушку в Мещанском районе — и работал с ним над фасадом здания Третьяковки в Лаврушинском переулке. Трамвайная станция тоже выстроена с элементами неорусского стиля. Помимо четырех узорчатых труб, впоследствии замененных на металлические, она имела башенку с часами, которая лишилась своего «кремлевского» навершия. В XX веке здание не берегли: к нему пристраивали новые корпуса и немилосердно уничтожали исторические фасады.

ГЭС-2 закрыли в 2006 году из‑за износа оборудования. Создатель фонда V-A-C Леонид Михельсон выкупил здание бывшей электростанции в 2014 году, а в 2015-м представил Сергею Собянину концепцию реновации авторства архитектурной звезды Ренцо Пиано.

Впервые я попала в здание в 2017 году — тогда оно уже не функционировало, но было видно, что совсем недавно тут кипела жизнь. Что мы обнаружили в ГЭС-2? Центральное пространство — 100-метровый неф (вытянутое помещение, часть интерьера. Встречается в зданиях типа базилик. — Прим. ред.) — было разделено на две части огромной стеной, так что прочитать весь объем было невозможно. Момент ее сноса стал кульминацией демонтажа — это, разумеется, произошло не в самом начале: необходимо было усилить другие стены, чтобы здание не рухнуло, как спичечный коробок.

Пространственная композиция здания напоминает готический собор, это хотелось подчеркнуть. Часто меня спрашивают, что мы делали в «ГЭС-2»: «Интерьер, да?» Нет, это экстерьер в интерьере. Исторически центральное пространство нефа было свободным. Мы акцентировали это, превратив его в широкий проспект — светлый, 100 метров в длину и 22 в высоту, до конька кровли. Появилось ощущение простора, как на улице. Галереи, образовательные классы, а также актовый зал располагаются по двум сторонам нефа. Чтобы вместить все необходимые для современного Дома культуры функции, мы добавили еще два подземных уровня — это позволило создать галереи с высотой потолков до 10 метров, а также вместить офисы фонда на третьем и четвертом этажах.

Ключевое композиционное пространство первого этажа — пьяцца. Здесь будут проходить мероприятия, откроется кафе, ресторан, магазин. Посетитель, оказавшись в здании, сразу станет участником активной жизни Дома культуры. Посмотрев наверх, он увидит этажи офисов, где кипит работа, — все прозрачно. Пройдя насквозь, попадет в главный неф, над которым находится центральная платформа — открытая площадка для проведения мероприятий. К ней спускается почти прозрачная трибуна для зрителей, а прямо напротив — еще две платформы, составляющие ансамбль парящих площадок нефа. Ориентироваться легко без карты, потому что вся организация пространства интуитивна и прозрачна, галереи и платформы соединены между собой мостиками. Можно посмотреть наверх, оглядеться вокруг и сразу понять, куда ты хочешь попасть, где что происходит.

Парковка находится прямо под березовой рощей, поэтому высота потолка варьируется от 3,5 до 9 метров. Это пространство может также использоваться для перфомансов, концертов или вечеринок.

Свет — один из главных строительных материалов, и стеклянная кровля стала очень важным элементом здания. Мы сразу решили, что хотим сохранить металлические конструкции: их усилили, чтобы они соответствовали строгим современным строительным нормам. Такие работы сложно представить в каком‑то другом месте мира, кроме России, — это безумно трудоемкий процесс, и где‑нибудь в Европе он настолько дорогостоящий, что его невозможно реализовать.

Трубы изначально были узорчатыми, кирпичными, но в годы войны их разрушили и установили металлические. Сохранять их смысла не было, так что мы приняли решение сделать новые и поменять расположение, вернувшись к симметрии. Сместили их в центр, сделав композиционным ядром проекта. Раньше трубы были выхлопными, но это не соответствует идеологии проекта. Мы поменяли их назначение — теперь они, наоборот, забирают воздух на высоте 70 метров, заводят его в вентшахты, где он фильтруется и далее распределяется по зданию.

Выбор цвета труб был непростым, у нас было много обсуждений. Синий предложил Ренцо. Один из референсов — Ив Кляйн и его известный синий. Но мы изменили оттенок, сделав его скорее насыщенно-голубым. Он близок к цвету неба — в солнечные дни трубы почти растворяются.

Мы придерживались истоков, то есть начала века — 1910 года. При этом мы не ставили задачу вернуть первоначальный вид — вариант эскизов архитектора Башкирова. Не восстанавливали декор, а сохранили то, что дошло до наших дней: лепнину, украшения восточного фасада. И все-таки мы старались акцентировать внимание на том, что, несмотря на готический вид, это в первую очередь индустриальное здание.

Фасад был оштукатурен; распознать оригинальный цвет было сложно, исторические фотографии тоже мало о чем нам говорили. Поэтому при выборе цвета мы руководствовались скорее колористикой окружающей среды, а также своим ощущением здания в контексте. В итоге в ясные дни «ГЭС-2» почти белый и выглядит как хрустальный дворец, а когда небо хмурое — светло-серый с голубизной. Мы довольны, что цвет получился сложным, но не кричащим, здание будто светится.

Во дворе было много хозяйственных построек, которые не имели никакой архитектурной ценности и были снесены. Когда Ренцо Пиано первый раз увидел участок, он обратил внимание на то, что он квадратный, у него возникла ассоциация с «Квадратом» Малевича.

Эту салфетку, кстати, мы сохранили — надеемся, ее можно будет увидеть в музее. Есть объекты, которые заслуживают отдельного разговора, — своды. Это два уровня сводчатых пространств, которые были скрыты внутри трехэтажного неприметного здания. Когда мы обнаружили это сокровище, Ренцо предложил включить его в комплекс «ГЭС». В них расположились мастерские, студия звукозаписи, фотостудия и пекарня.

Москвичи уже увидели нашу березовую рощу — мы высадили 620 деревьев, прошедших строгий отбор. Решили остановиться на березе, потому что это дерево истинно русское и красиво во все времена года. Возможно, зимой картинки будут даже более интересные и волнующие, чем летом. Деревья расположены достаточно близко друг к другу, чтобы было ощущение настоящего леса. Роща также немного закрывает вид на новую, спорную в архитектурном смысле электростанцию. Появился спуск к воде — он уже стал городским объектом и создает важный диалог между средой и «ГЭС-2».

Восстановили утраченный шатер часовой башни, который был разрушен, так как заслонял вид на дом на набережной. Реконструировали, разумеется, по старым чертежам и вернули башне первоначальный вид — даже установили флажок на вершину. Внутри теперь библиотека, на всем протяжении башни — винтовая лестница, по периметру — книги-книги-книги, а наверху — площадка для чтения.

На крыше установлены солнечные панели, которые обеспечат до 10% электроэнергии. Также мы используем дождевую воду, которая собирается с лужайки: она очищается и идет на работу туалетов и полив рощи.

Я думаю, «ГЭС-2» открывает двери в новое будущее архитектуры Москвы. Мы показали, что очень многое можно реализовать, хотя и кажется, что так нельзя, не принято, люди не привыкли. В принципе работа иностранного архитектора в России — всегда большой челлендж. И когда это реализуется успешно, а я думаю, что сейчас уже можно сказать, что это успешно, то это всегда хороший пример для остальных. А что касается Москвы, то появление такого культурного центра — это прорыв. Такого еще не было.