Арктика — это загадочная территория с контурных карт. Для России это шанс продемонстрировать национальную мощь (на этой неделе на Севморпуть выйдет новый атомный ледокол), для урбанистов — переосмыслить северные города и не города. Регион захватывает края двух материков, почти весь Северный Ледовитый океан с сотнями островов и архипелагов, Атлантический и Тихий. В Арктике живут 4,8 млн человек: больше половины — на территории России. Самые крупные города — Архангельск, Мурманск и Норильск.
История освоения Арктики — это романтика со страниц куваевской «Территории», портреты из кабинета географии (Челюскин, Врангель, Беринг) и экспедиции с итогом в десятки новых географических названий, неотделимые от трагедий сотен жизней заключенных. В XII веке поморы исследовали Новую Землю, в XV веке основан Соловецкий монастырь, в 1601 году построен первый русский город за Полярным кругом — Мангазея. Следующие триста лет русские купцы осваивали участки будущего Севморпути, русские мореплаватели покоряли берега Чукотки, русские землепроходцы исследовали края Евразии, русские картографы описывали новые архипелаги.
И хотя первое заселение Арктики случилось в 1870-х, у СССР был свой план на Крайний Север. Заполярье строили зеки: система ГУЛАГ создала на карте такие города, как Воркута, Норильск, Магадан, Нарьян-Мар. Добыча нефти и газа, геологоразведочные работы и поиски золота разворачивались все шире и шире. Советский Союз привлекал сюда льготами: в разное время за переезд в минус 30 предлагали подъемные, двойной оклад, ранний выход на пенсию, длительный отпуск, районный коэффициент и северные надбавки. И на Север ехали. Борьба за территорию велась и в холодной войне: в 1972 году атомный советский ледокол «Арктика» достиг Северного полюса.
Советские утопии предлагали совершенно особенный образ арктического города. Так, арктическое поселение в проекте архитектора Агафонова было заключено в пяти гигантских круглых зданиях с крытыми переходами между ними. Внутри — квартиры, зимние сады на этажах, школы, больницы и кинотеатр в отдельном здании. Обязательный элемент подобных проектов — всевозможные вариации улиц-куполов, крытых переходов и других пространств, сохраняющих тепло. Ленинградские архитекторы и вовсе настаивали на искусственном микроклимате: когда все здания соединены крытыми переходами и люди перемещаются исключительно внутри. Но несмотря на то, что во многих разработках присутствовала техническая рациональность, совсем не свойственная бумажной архитектуре, ни один «северный проект» так и не был воплощен в жизнь.
Девяностые оставили в Арктике череду поселков-призраков и всеобщее запустение. Новая стратегия развития Арктики до 2035 года заточена на Севморпуть. Здесь появятся порты-хабы и пройдут новые международные экспедиции, будут построены новые атомные ледоколы и, вполне вероятно, аэродромы изо льда.
Города
Необычность северных городов состоит в том, что им не нужно практически ничего из того, что мы в городах любим. Идет ли стремление превратить арктические города в территорию «нормы» вразрез с запредельностью этих мест?
Уезжая с вахт в поисках «нормы», люди массово покидали дома, теряя работу. В итоге пустыми оказались не только дома, но и целые районы, поэтому часто северный город сталкивается с выбором: остаться им или превратиться в вахтовый поселок, перевалочный пункт. В этом случае может быть применен метод «управляемого сжатия»: оставшихся жителей постепенно переселяют, сосредотачивая в одном месте и в дальнейшем развивая только часть города. Правда, пока это удалось только Воркуте.
При этом с 1990-х десятки арктических городов потеряли от 20% до половины населения; некоторые, например Игарка и Певек, даже больше. Но есть и примеры роста: население Губкинского увеличилось почти в три раза после открытия нового месторождения газа.
Географ и исследовательница Арктики Надежда Замятина говорит, что арктические города должны стать «пульсирующими» — адаптироваться к экономическому росту и быть готовыми к увеличению, но также быстро и гибко подстраиваться под спад. Для этого может быть использована модульная архитектура.
Еще один признак многих северных городов — ползучесть. Такие города перемещаются вслед за новыми месторождениями, а их активность сосредотачивается в более комфортных для жизни районах. Существуют даже проекты по перемещению таких городов.
У северных городов сложные отношения со временем: временное может стать постоянным, при этом у тех, кто приезжает сюда работать (и остается), сохраняется «чемоданное настроение». Отношение жителей к городу как к вахте накладывает отпечаток на его облик: если человек думает, что через несколько лет уедет, стремление вкладываться, исследовать пространство и наделять его чем‑то символическим уменьшается.
Сегодня северные города справляются с экстремальными условиями для жизни «самодельной» адаптацией. Но урбанистика может работать с запредельностью северных городов и помогать жить в сложной среде. Например, мастер-план Норильска предлагает работу на уровне тепла, света и цвета. Набор колористических решений будет выработан специально для всего города, и у каждого район будет свой цвет. Яркий цвет стены, муралы, праздничное освещение — не просто элементы украшательства, как это часто бывает в средней полосе. Это способ борьбы с «белой депрессией»: солнца мало, повсюду белый цвет, несколько месяцев в году не темнеет вообще. В Салехарде ежегодно проходит фестиваль, в результате которого на фасадах домов появляются муралы с арктическими сюжетами — ледоколом и иван-чаем, Полярным Уралом и белым медведем, северными оленями и чумом.
К таким мини-решениям относятся и подогреваемые малые архитектурные формы (например, автобусные остановки) и всевозможные элементы-конструкторы: например, зимние горки, которые летом превращаются в рампу для скейтбордов.
Глобально существует два подхода к развитию северных городов: один адаптирует их к норме, второй предлагает использовать холод как возможность. Города со всего мира выше 45° широты и с температурой ниже нуля зимой объединены в сообщество Winter Cities. Концепция комьюнити — «Зима — это ваш актив». На примере Эдмонтона, который в 2013 году принял стратегию Winter City, сообщество предлагает работать с вечной зимой на всех уровнях: от конфигурации зданий, которые защитят от ветра, до «февральского патио» во дворе с подушками, одеялами и обогревателями.
Поиск того, какими должны быть зимние города в России, кажется, только начинается. Выпускники программы «Архитекторы.рф» в новом проекте «Арктикаметрия» описывают набор решений для того, чтобы сделать жизнь на севере более легкой и приятной: например, предусмотреть сеть открытых бесплатных павильонов для остановок во время прогулок, использовать зимние плодовые деревья как живые изгороди и работать с психологией тепла, распространяя в воздухе запах кофе и корицы. Другой выпускник программы Алексей Арушанян занимается проектом «Мой залив», идея которого — создать общественные пространства в Мурманске c видом на Кольский залив.
Не города
В прошлом году урбанист Лиам Янг вместе со студентами «Стрелки» отправился на Кольский полуостров для создания футурологического исследования. В результате получилось видео о том, как в будущем в Арктике жить будет незачем: люди покинут северные города, их места займут дата-центры для автоматических операций, будут только редкие цифровые пираты-отшельники. Спекулятивный дизайнерский подход говорит: здесь даже может образоваться новая суверенная зона, Black Arctic, без людей, за которую не возьмет на себя ответственность ни одно из государств.
И если специфика городов понятна (существует даже ассоциация мэров зимних городов мира — из России в нее входят Магадан, Норильск и Новосибирск, — которые обмениваются схожими проблемами), то Арктика — это еще и бескрайние километры тундры вокруг. И здесь тоже живут люди.
Этот образ жизни выбирают в основном малые коренные народы: ханты, ненцы, энцы, долганы и другие. Пока канадские архитекторы предлагают создать дрейфующий дом, ненцы на Ямале живут в традиционных чумах, пасут оленей, передвигаются на деревянных нартах, для связи пользуются рациями, топят пространство печкой, освещают чум лампадой, носят традиционную обувь из оленьих шкур и встречают детей только на каникулах, когда те возвращаются из школ-интернатов. Переосмыслить номадизм XXI века еще только предстоит.
После того как виды Териберки появились в «Левиафане», поселок в Мурманской области стал символом культурной борьбы за Русский Север. И хотя масштабные планы по ревитализации полузаброшенного места пока не состоялись, арктический фестиваль проводится здесь уже несколько лет, а Териберка стала узнаваемой.
Арктика очень разная, но сюда точно стоит ехать за необычными пейзажами и активным отдыхом, местной кухней и уникальным этнокультурным опытом. Причем если стоимость двухнедельного путешествия на атомном ледоколе составляет 2,5 миллиона рублей, то начать знакомство с Крайним Севером можно и за посильную сумму: перелет, проживание и экскурсионная программа, включая поездку в тундру, обойдется в 50–70 тыс. рублей.
Что уже можно сделать, например, на Ямале:
Города. Приехать в Салехард, перешагнуть через Полярный круг (главное — не споткнуться), прогуляться по городу, найти муралы на стенах, «вязаный» дом и деревянные наличники с головами оленей, попробовать строганину из щекура, вяленую оленину, рыбу муксун.
Не города. Провести несколько дней в гостях у ненцев-оленеводов. Сесть на паром через Обь, два часа ехать на снегоболотоходе через тундру, провести день и ночь в чуме, пообщаться с семьей, которая ведет кочевой образ жизни, увидеть оленей в естественной среде обитания, побыть там, где не ловит связь, а если повезет, поймать северное сияние.
