«245 подъездов хрущевок»: зачем фотограф Максим Шер собрал их в одной книге

«245 подъездов хрущевок» — проект 2014–2015 годов. Как художник я занимаюсь темой постсоветского ландшафта. Подумал, что надо сделать что‑то про хрущевки. Тогда я не понимал, что хрущевки — это уходящая натура. Четыре года назад было впечатление, что они еще сто лет простоят.

Я искал на «Яндекс.Картах» места скопления хрущевок в трех районах на Северо-Востоке: Богородское, Преображенское и Сокольники. Тогда еще не было известно, сколько именно хрущевок построено в Москве. Сначала хотелось снять все, что осталось. В интернете наткнулся на слова какого‑то чиновника, из которых следовало, что в Москве осталось 245 домов первых массовых серий. Ориентировался на нее. Когда началась реновация, была названа настоящая цифра — примерно 9000.

В книжке есть авторский текст про то, что такое хрущевка. Когда я прокручивал в голове, какие образы этого жилья бытуют, то пришел к выводу, что хрущевка — это нечто обезличенное, фабричное, одинаковое. Стандартизированное жилье по всей стране. Но когда были сделаны первые картинки подъездов, появился новый смысловой слой, про очеловечение обезличенного. Фабричные изделия благодаря коммунальным службам, которые работают по принципу кто во что горазд, многочисленным ремонтам и подкраскам, дополнительным самодельным крыльцам, получаются разными. Это стихийное сопротивление модернистской уравниловке.

Первое издание книги было сделано для выставки в галерее «Богородское» в том же районе, где и и снимался фотопроект, год назад. Второе издание было напечатано малым тиражом. Сейчас к выходу готовится третье.

К хрущевкам, хотя их раньше все ненавидели, начали относиться как к ценному элементу культурного наследия. Не могли не сказаться реновация и безжалостный каток строительной мафии и властей, которые решили все это реализовать, никого не спрашивая. И хотя сейчас реновация как политический эпизод сошла на нет, хрущевка остается важным элементом советской культуры, которая требует внимания.