«Сандэнс» — моя семья, а кино — моя религия», — почти кричит со сцены сирийский режиссер курдского происхождения Талал Дерки, получая награду за документальный фильм «Отцы и сыновья». Освещенная большими экранами черная сцена находится в каком-то ангаре и больше напоминает концертную площадку, чем тронный зал престижной кинонаграды. Дерки поднимается за премией в джинсах и кофте, а на дешевом офисном стуле, с которого он только что встал, остается горнолыжный костюм. Церемония награждения напоминает очень большую школьную вечеринку: пока кинематографисты сидят в импровизированном вольере, окружившие их журналисты охотятся за коктейлями и закусками, подпирают стены и вьют гнезда рядом с диджейским пультом.
По залу бегает и машет руками очень возбужденный актер Итан Хоук: он только что дал маху на сцене, перепутав и имена кинематографистов, и названия фильмов, а вдобавок еще и вот-вот решится судьба его режиссерского дебюта «Блейз» (в итоге фильм получил приз за актерский дебют Бена Дики). Зал встречает ошибки актера добродушным смехом. Время от времени на экранах появляются ролики с благодарственными речами победителей, которые не выдержали 11-дневный киномарафон и улетели восвояси. Но в одном ролике нет звука, а другой попросту не включается. Вышедшая на сцену объявлять призеров Джада Пинкетт Смит сначала теряется, но затем начинает шутить. Зал веселится. За всю церемонию закрытия ни разу не упоминаются секс-скандалы и Трамп. Складывается ощущение, что этот «Сандэнс» — не принципиальный для всего свободного мира киносмотр, а очередной день рождения одной простой и хорошей идеи — идеи, что в каждом живет рассказчик.
И в этот момент вдруг ясно осознается главное отличие американского фестиваля от индустриального TIFF или надменных Канн. Кинематографисты приезжают сюда в гости. Победить у всех на глазах в каком-нибудь конкурсе на большой вечеринке — это, конечно, приятно, но проведать родных и вместе о чем-нибудь помечтать — куда важнее. В Каннах же все иначе: туда режиссеров вызывают как на ковер, пусть и красного цвета. Будьте добры отчитаться, что вы сделали для нас в этом году: как защищали наши ценности, как решали наши проблемы, что предложите, если мы выберем вас на еще один срок? На «Сандэнс» кинематографисты приезжают, уже победив.
«Такой, как Джейк»/«A Kid Like Jake»
«Воспитательница»/«The Kindergarten Teacher»
Все это ни в коем случае не значит, что в программе фестиваля нет политической повестки, просто она здесь всего лишь одна из многих. Да, тут есть фильмы и про Трампа, и про black life matters, и про #MeToo. Но с тем же успехом можно сказать, что главной темой фестиваля в этом году было материнство. В «Талли» Джейсона Райтмана героиня Шарлиз Терон ждет одного ребенка и переживает за другого: у мальчика проблемы с психикой, так что школа пытается его исключить. Похожая проблема у героев Клэр Дейнс и Джима Парсонса в драме «Такой, как Джейк». Их мальчик носит юбки и играет в куклы — а либеральные нью-йоркские школы не хотят иметь с ним дело. Еще один особенный ребенок становится предметом одержимости героини Мэгги Джилленхол в фильме «Воспитательница». Пятилетний мальчик сочиняет исключительные стихи — и обезумевшая воспитательница решает во что бы то ни стало защитить его талант от пошлостей и жестокостей взрослого мира.
На «Сандэнсе» показали больше сотни фильмов, так что искать в выборе программеров фестиваля закономерности легче простого. Можно, например, предположить, что в Юте тайком началась большая маркетинговая кампания, которая однажды заставит вас купить подводный пылесос для отсутствующего бассейна. Потому что ну не может ведь быть совпадением, что такой пылесос показали сразу в двух фильмах за один вечер — комедийном триллере «Аризона» и французском сексплотейшн-боевике «Месть»?
Так что никакого лейтмотива у фестиваля нет. Все дело в фокусе — а его очень легко потерять, когда смотришь по шесть фильмов в день. Поэтому несколько политизированных — в духе «Оскара» — лент, о которых пойдет речь ниже, — не показатель ангажированности «Сандэнса». Просто они бросаются в глаза — а сил уворачиваться от них после двухнедельного марафона особо и нет.
Отмеченный наградой за монтаж документальный фильм «Наш новый президент» российского режиссера Максима Поздоровкина — явление с конфликтным потенциалом «Смерти Сталина» или нетфликсовского «Икара». Лента целиком склеена из архивных съемок визита Хиллари Клинтон в Новосибирск, из эфиров наших федеральных каналов об избрании Трампа и из народных роликов из ютьюба. В последних собраны гопники, приветствующие победу «кореша Дональда», городские сумасшедшие, ворчливые бабушки и валяющие дурака дети. Все они одержимы Трампом — то есть околпачены пропагандой. Назвать представленный в фильме паноптикум достоверной репрезентативной выборкой целой страны — значит, повторить ошибку американских политиков, плохо знающих свой электорат. И, тем не менее, фильм добивается поставленной цели. Документ эпохи в нем целиком смонтирован из недокументальных материалов — дикой лжи с телеканалов. И как итог «Нашего нового президента» легко представить в обойме Netflix, потому что на «Сандэнсе» о нем говорят даже румяные лыжники, бывающие в кино раз в год.
Сразу три фильма — «Слепые пятна», «Монстры и люди» и просто «Монстр» — пытаются отрефлексировать убийства чернокожих подозреваемых белыми полицейскими. Очевидно, их авторам не дают покоя успехи сандэнсовского же хита «Станция «Фрутвейл», но в итоге ни одна из картин не побеждает ни у жюри, ни у аудитории. Хотя за «Blindspotting» даже обидно: это очень живое, остроумное и ловкое кино, придумавшее новый подход к избитой теме. Герои — чернокожий и белый парни, чья дружба прошла проверку улицами, но едва ли готова к испытанию тюрьмой. Их отношения столь же трогательны, сколь и токсичны, как союз героев Мэтта Деймона и Бена Аффлека в «Умнице Уилле Хантинге», а криминальный нерв у фильма такой же воспаленный, как у работ Мартина МакДонаха. Но главное достоинство «Слепых пятен» ни с чем не сравнить. В моменты максимального напряжения герои вдруг переходят на речитатив и произносят такие поэмы, каких не найдешь в лучших рэп-баттлах по обе стороны океана.
Еще больше пафоса в фильме «Парень. Девушка. Мечта». Он снят якобы без единой монтажной склейки, как «Русский ковчег». Только вот американский ковчег на протяжении всего фильма идет ко дну: события происходят в день выборов, так что на экране раз в 10 минут появляется эсэмэска или новость об очередном штате, покоренном Трампом. Герои — познакомившиеся на улице девушка и парень — сперва не обращают на сообщения внимания, зато к рассвету переживают хоть и надуманный, но изящно срежиссированный катарсис. Пир во время чумы где-то на калифорнийских холмах, откровения в Uber, драка на остановке, неловкие поцелуи в клубе, предрассветный завтрак в дайнере — все это слишком красиво, чтобы насмехаться над фильмом, сравнивающим Трампа с айсбергом, а Штаты — с «Титаником». Странным образом эта картина напоминает не о крестовых походах Голливуда, а о лирическом кино вроде «Прогулки» или «Я шагаю по Москве». Герои молоды, красивы в своих благородных несчастьях и раздавлены нереализованными мечтами — ну разве можно за таких не болеть?
То же самое с главным героем фильма «Тайрел» — единственным чернокожим, оказавшимся на загородной вечеринке. За окном Рождество, дюжина парней отрезана от цивилизации на все выходные, алкоголя явно больше, чем нужно, а темы после каждого раунда выпивки становятся все острее. Есть ли у афроамериканцев акцент? Каким образом Мария родила Иисуса? И что будет, если оставить в комнате с пьяными демократами соломенную куклу Трампа? Много чего будет, если, конечно, фильм доберется до нашего проката. В этом и есть загвоздка — большинство сандэнсовских фильмов потом приходится отлавливать не в кино, а по закоулкам сети.
Полный список победителей «Сандэнса» можно найти на сайте фестиваля.