— До «Терминатора» вы уже выпустили 3D-вариант «Титаника». Насколько различны были подходы к конвертации этих абсолютно разных фильмов?
— На «Титанике» мы многому научились, и теперь весь смысл был в том, что на этот раз надо было постараться сделать все то же самое, но существенно быстрее и дешевле. Я очень горжусь вторым «Терминатором» и хотел, чтобы его возвращение произошло по самому высшему разряду. В конце концов удалось существенно сбить цену за конвертацию без малейшего ущерба для качества. Что касается технической стороны, тут особенной разницы в подходе не было, ведь ни «Терминатор», ни «Титаник» не были изначально задуманы как 3D-фильмы. Но в процессе оказалось, что мой собственный стиль как режиссера — ну, вы понимаете, что я имею в виду: подчеркнутая глубина кадра, особенности композиции, использование широкоформатной съемки… Все это оказалось очень близко принципам 3D и в результате привело к, мягко говоря, впечатляющим результатам.
— В таком случае нет ли идей насчет конвертации других ваших фильмов? На ум в первую очередь приходит «Бездна».
—Да, «Бездна» смотрелась бы здорово, но, к сожалению, это не самый успешный мой фильм. Гораздо чаще приходится слышать от фанатов просьбы о конвертации «Чужих», и, по-моему, это самый идеальный вариант. Если трехмерный «Терминатор» сделает по миру хорошие сборы, если окажется, что для такого рода проектов сформирован достойный рынок, и если все наши партнеры останутся довольны, то можно заняться и «Чужими», почему нет? Для меня это не проблема. Я люблю смотреть фильмы в 3D, это дает им новую жизнь. «Судный день» вышел двадцать шесть лет назад, так что выросло целое поколение, а то и не одно, которое знает фильм только по видео. А ведь даже при нынешних технологиях это совсем не то что посмотреть его на большом экране в кинотеатре. Для меня как кинематографиста это очень важно.
— А есть какие‑то еще классические фильмы, не обязательно ваши собственные, которые вам бы хотелось посмотреть в 3D?
— Ну, кстати, это не только картины, которые были визуально потрясающими для своего времени, но и те, что, возможно, не настолько поражали воображение с точки зрения картинки, но несли в себе мощный внутренний заряд. То есть я с удовольствием посмотрел бы 3D-версию «Касабланки», или «Крестного отца», или практически любого фильма Дэвида Лина. Но тут мы начинаем рассуждать об очень щепетильных моментах. Важнее всего то, что сам режиссер имел в виду, и насколько этично что‑то решать за него — большой вопрос. Дэвида Лина уже нет с нами, и мы при всем желании не сможем узнать его мнение. С другой стороны, тот же Коппола жив-здоров и находится в прекрасной творческой форме. Так что, если он решит конвертировать, допустим, «Апокалипсис сегодня», мне будет невероятно интересно посмотреть, что получится.
— Многие ваши герои переместились в свое время с киноэкранов на страницы комиксов, да и сами вы в свое время чуть было не стали режиссером «Человека-паука». А как бы вы охарактеризовали свои взаимоотношения с культурой комиксов сегодня?
— Сейчас комиксы меня не особенно интересуют. То ли дело раньше! Мои тинейджерские годы пришлись на золотой век студии Marvel, которая мне всегда нравилась больше остальных. Я с большим уважением отношусь к DC, особенно к тому, как они сейчас переносят свою вселенную на киноэкран, но герои Marvel с детства казались куда более затейливыми и живыми. Я обожал Фантастическую четверку и Серебряного Серфера, по-своему нравился Халк, а время Людей Икс и Росомахи тогда еще даже и не пришло. В общем, я всегда был ориентирован на вполне конкретный период, конец 60-х — начало 70-х. И когда стало понятно, что в Голливуде всерьез принялись за супергероев, то я подумал: «Почему же никто не берется за Человека-паука? Он же лучший!» В тот момент права на «Человека-паука» были у Cannon, независимой компании, которая специализировалась на малобюджетных фильмах. Я убедил компанию Carolco выкупить права и начал разрабатывать «Человека-паука» для них. Но потом Carolco разорилась. И в процессе их банкротства я изо всех сил пытался добиться, чтобы права получила 20th Century Fox, с которой я собирался работать. Но студия особенного рвения в борьбе за права не проявила. Да и сам я в какой‑то момент решил, что имеет смысл заняться тем, что у меня получается лучше всего, — создавать новые истории, придумывать новых персонажей. А всего того, что я называю «работа в чужом доме», с меня, пожалуй, хватит. И я всю эту историю с «Человеком-пауком» отпустил и вместо этого с головой ушел в «Аватар». Сегодня очевидно, что это было верным решением (смеется).
— А как насчет комиксов японских? Когда‑то вашим первым 3D-блокбастером могла стать экранизация манги Юкито Кисиро «Боевой ангел Алита».
— С ней все в порядке! Называться кино будет «Алита: Боевой ангел», его снял Роберт Родригес по моему сценарию, и постпродакшен сейчас в самом разгаре. Премьеру планируют на следующий год — скорее всего, на уик-энд Дня поминовения, где‑то в этих пределах. Но это не конвертация — мы изначально снимали в 3D, и в данном случае это абсолютно оправданно.
— В результате вашим первым опытом с 3D стал 12-минутный фильм «Битва сквозь время» — пожалуй, наименее известный широкой публике фильм о Терминаторе.
— Это да! Мы снимали его на 65 мм, которые потом растянули до 70. И изображение было 30 кадров в секунду, чуть быстрее, чем обычная частота. Получилось абсолютно шикарно! К сожалению, «Битву во времени» можно посмотреть только в трех местах на Земле — в парках Universal.
— Мне как‑то раз довелось его посмотреть, и, по-моему, это не просто эффектнейший аттракцион, но и очень хорошее кино как таковое. Все играют замечательно, шутки удачные, сюжет интересный.
— Это точно. Тогда это вообще смотрелось сверхактуально. Но прошло уже почти двадцать лет, и мне кажется, что в создании такого рода зрелищ мы вышли на принципиально новый уровень. Я в первую очередь имею в виду аттракцион на основе «Аватара», который мы сделали для парка Disney во Флориде. Он называется «Полет банши», и дело там происходит на планете Пандора. Хочу сказать, что даже по нынешним меркам это на самом деле сногсшибательно!
— Со стороны может показаться, что в современном Голливуде вы обладаете максимально возможной степенью свободы, как творческой, так и профессиональной. В самом деле, кто рискнет что‑то указывать создателю «Титаника» и «Аватара»? Насколько справедливы такие ощущения?
— (Cмеется) Ну, я думаю, любой художник свободен настолько, насколько он сам для себя решил. Но кино — искусство коллективное, поэтому вы никогда не свободны в полной мере. Как минимум ты несешь ответственность перед людьми, которые вкладываются в твой фильм материально. Если бюджет мизерный и проект изначально не несет в себе никаких финансовых перспектив, то можно позволить себе ни от кого не зависеть. Но если имеешь дело с суммами, необходимыми, скажем, для сиквелов «Аватара», то будь добр, держи ответ перед людьми с деньгами. Они же за все это платят, не ты. И в этой ситуации о свободе речи не идет. С другой стороны, я делаю высокобюджетные фильмы с удовольствием, это именно то кино, которое по душе лично мне. Мне нравится то ощущение чуда, тот уровень зрелищности, которого возможно добиться только с помощью соответствующих бюджетов. Так что для меня здесь нет никакого компромисса. Более того, думать о том, что на самом деле аудитория хочет видеть, — мой первейший долг. Причем аудитория сверхглобальная, как будто одновременно говоришь со всем миром. Ну, может, не со всем, но уж точно с большей его частью. Знаете, каждый режиссер волен снимать то, что он хочет. Или даже вообще ничего не снимать.
