Грусть-ТВ: как сериалы всерьез заговорили о меланхолии и депрессии

(В статье обсуждаются события сериалов «Ты — воплощение порока», «Оливия Киттеридж», «Оставленные», «Конь БоДжек» и «Рик и Морти». Берегитесь спойлеров!)

Ежегодно в декабре сайт Metacritic переводит в баллы итоговые списки телеобозревателей и публикует исчерпывающий табель сериалов. И вот что оказалось: герои из рейтинга 2015-го чуть ли не поголовно страдают от аффективных расстройств. Пиарщица Гретчен из «Ты — воплощение порока» призналась, что больна депрессией. Продюсер Рейчел из «UnReal» глотает таблетки, а прежде ходила на сеансы психотерапии к матери. В «Коне БоДжеке» хандрят почти все, кто попадает в кадр. Сыщица из «Джессики Джонс» супит брови и пьянствует, хакер Эллиот из «Мистера Робота» предпочитает опиаты, оба не подпускают к себе людей. Телевидение словно провалилось в тусклую вселенную «Оставленных», где 2% людей в один осенний день буквально растворились в воздухе, а оставшиеся не находят себе места.

Расстройства настроения показывали в сериалах и раньше. Новый золотой век телевидения начался неподалеку от кабинета психотерапевта, где Тони Сопрано пытался избавиться от панических атак. Депрессия, родственные недуги и меланхолия встречались на ТВ и до, и после «Клана Сопрано», но зачастую либо оставались на краю основного сюжета, либо использовались как что-то вроде сверхспособности. В процедурале «Детектив Монк» главный герой жил с обсессивно-компульсивным расстройством, однако именно оно делало его выдающимся детективом. Эдриен Монк представал этаким героем, который несет не очень-то тяжкое бремя во имя добра и справедливости, а его разлад — как и многих других персонажей с ТВ вроде знаменитой Кэрри Мэтисон из «Родины» с ее биполярным расстройством — мало походил на реальные состояния.

Меланхолия вообще тяжело поддается драматургической обработке. В «Истории меланхолии» антрополог Карин Юханнисон указывала, что иногда ее описывают «как своего рода паралич, без-действие, не-присутствие в мире», добавляя, что иногда она проявляется в виде страхов, неугомонности или повышенной чувствительности. Журналист и писатель Эндрю Соломон схожим образом определял депрессию, наиболее распространенную форму меланхолии в наши дни. По Соломону, депрессия противоположна не радости, а витальности, то есть вкусу и воле к жизни. Доктор Ричард О’Коннор в книге «Депрессия отменяется» вспоминал пациентку, которая сравнивала болезнь со свинцовым одеялом (смотрите также материал «Афиши» о том, как отличить хандру от депрессии). Редкий автор догадается, как закрутить сюжет вокруг уставившегося в потолок тела на кровати.

В таком плачевном состоянии оказалась Гретчен во втором сезоне «Ты — воплощение порока». Этот сериал FX и FFX начинался как ревизионистский ромком о желчной парочке из богемы Лос-Анджелеса. И Гретчен, и ее партнер Джимми воинственно отрицали всякие обязательства в отношениях, но все же стали жить вместе. Сценаристы устали смеяться над жанровыми клише и заговорили всерьез: оказалось, Гретчен избегала эмоциональной связи, чтобы сохранить болезнь в секрете. Она убеждена, что ее не исправить, — как раз это и пытается сделать Джимми. Автор сериала Стивен Фальк рассматривает клиническую депрессию через отношения с близкими и показывает, как чрезмерное рвение, попытки силой развеселить и невежество здоровых людей только усиливают изоляцию, обостряют чувство вины больных и делают несчастными всех, хотя на деле требуются лишь любовь и терпение.

В интервью Фальк говорит, что хотел показать депрессию именно как недуг в многообразии его симптомов и компенсаторных механизмов. Подробный портрет Гретчен снимает с больных стигму и помогает разобраться в себе. «Ты — воплощение порока» продолжает новый нормализационный проект в защиту людей с душевными расстройствами, который затеяли телевизионщики. До этого у сексуальных меньшинств был каминг-аут персонажа Эллен ДеДженерес в «Эллен» и открытый гей Уилл в «Уилл и Грейс», у чернокожих — Билл Косби, героиня Кэрри Вашингтон, помыкающая президентом США в «Скандале» и «Эмми» Виолы Дэвис в «Как избежать наказания за убийство». Вокруг Гретчен нет столько шума, но для людей с депрессией она очень важна.

За достоверным изображением душевных недугов следят организации вроде Glasgow Media Group, а самые правдоподобные сериалы награждают специальными призами. Ученые, работающие на стыке психиатрии и теории медиа, диагностируют персонажей (депрессия предсказуемо отстает по числу случаев от психотических расстройств, ярких и кинематографичных, как у Кевина Гарви из «Оставленных» и дяди Пита из нового «Хорас и Пит». Соцопросы показывают, что сериалы вправду влияют на восприятие болезней. По данным Populus, около половины зрителей стали лучше понимать людей с отклонениями, увидев таких героев на экране, а треть респондентов захотели обсудить психические расстройства с друзьями и близкими. Однако все эти старания скорее мешают разобраться в меланхолии.

Сегодня любое мрачное состояние духа принято называть депрессией. Чем больше проявлений чувств мы будем описывать медицинскими терминами, тем меньше окажется нормальных людей. Четвертая редакция руководства Американской психиатрической ассоциации насчитывала без малого 900 расстройств, и часть из них найдет у себя любой среднестатистический человек. СМИ охотно навешивают ярлыки. За год с небольшим вышли несколько заметок вида «N — лучшее шоу о депрессии»: про «Ты — воплощение порока», «Оставленных», «Коня БоДжека». Эта статья тоже началась со смелой гипотезы об аффективных расстройствах героев. Слово «меланхолик» исчезло из обихода вслед за «невротиком», растворившись в диагностических критериях из справочников МКБ-10 и DSM-5.

Фрэнсис МакДорманд, исполнительница главной роли в «Оливии Киттеридж», сомневается, что ее героиня страдает депрессией в клиническом смысле. Оливия — учительница математики средних лет, 4 часа мини-сериала HBO охватывают 25 лет ее жизни. Миссис Киттеридж строга с окружающими, а с близкими обращается и вовсе бессердечно. Она почти никогда не улыбается, но если бы кто-то заподозрил у нее депрессию, то услышал бы ответ вроде того, что получил ее сын: «Ортопед не настоящий доктор». Шоу начинается со сцены, где Оливия готовится застрелиться, как когда-то ее отец. В конце же она бросает эту затею: мир сбивает с толку, но покидать его рано.

МакДорманд полагает, что состояние ее героини связано с тревогой в постиндустриальном обществе. Отец Оливии покончил с собой, сама она отгоняет хандру усердным трудом, а следующее поколение полагается на таблетки и психотерапию. Меланхолия известна с древности, но в разные эпохи проявлялась по-разному: в XVIII веке — слезливостью, на стыке XIX и XX веков — нервозностью и истериками, сейчас — усталостью, опустошенностью и смутным волнением. Она находит формы, которые поддерживаются временем и соответствует ему. Чувства зависят от состояния общества и наоборот. Меланхолия может быть признаком всеобщего кризиса.

Глобальная меланхолия изображена в другой драме HBO, «Оставленных». Ее сюжет разворачивается в маленьком городке спустя три года после внезапного исчезновения миллионов людей по всему свету. Сломанный мир выдают детали. Жители стараются не думать о трагедии, которой нет объяснения, но тайком плачут, покупают силиконовые копии потерянных родственников и, надев бронежилет, платят проститутке, чтобы та выстрелила из пистолета, — от шока становится легче.

Забыть об Исчезновении мешают члены культа «Повинные» — сектанты, которые молчат, курят, носят белое и не дают никому забыть о случившемся и спрятаться за мантрами «время лечит» и «жизнь продолжается». Они подсовывают незнакомцам муляжи гранат с надписью «В любой момент», чтобы вырвать соратников по несчастью из их обезболивающей рутины.

Вслед за Фрейдом Юханнисон определяет меланхолию как чувство утраты чего-то непонятного и трудновыразимого. Ее нынешняя форма называется белой потому, что с ней пустеет не окружающий мир, а само «я». Человек пытается заполнить эту пустоту, но не может, чувствуя неутолимый голод, сомневаясь в существовании хоть чего-то истинного и терзаясь апокалиптическими предчувствиями. Внезапное исчезновение людей в «Оставленных» не вогнало оставшихся в это состояние, а только его обнажило.

Белая меланхолия охватила и главного героя мультсериала «Конь БоДжек». Звезда старого ситкома, теперь БоДжек живет затворником на вилле в Голливуде, не снимает халат и не просыхает. Его единственный друг — бестолковый юноша Тодд, которого актер приютил, чтобы не свихнуться от одиночества. БоДжек осознает, что хочет другую, более радостную жизнь, и пытается ее наладить. У него есть деньги, он находит любящую женщину, берется за проект мечты, но ему все равно чего-то не хватает. Автор сериала Рафаэль Боб-Ваксберг говорил, что может представить дальнейшую историю, где БоДжек сделается добрым, чутким и заботливым другом, но все равно останется несчастным, — и что тогда?

Юханнисон называет ситуацию, в которой оказался БоДжек, вторым рождением аномии. Этот дюркгеймовский термин буквально значит «беззаконие» и связан с потерей корней, общепринятых моральных норм и отчуждением. На человека давит ответственность за счастье и недостижимый идеал совершенной личности. Перед ним открываются бесчисленные жизненные сценарии, но нет критерия, чтобы предпочесть один другому, а высокая конкуренция мешает осуществить хоть какой-то. Оттого аномическое «я» бросает из апатии в эйфорию потребления. Наиболее емко аномию объяснил мальчик Морти из мультсериала «Рик и Морти». Тыкая пальцем в могилу собственного двойника из параллельной вселенной, он говорит сестре: «Ни у кого нет смысла в жизни. Все умрут. Давай посмотрим телевизор?»

Пока философы тратят миллионные гранты на поиски счастья, Всемирная организация здравоохранения прогнозирует, что к 2020 году депрессия выйдет на второе место среди болезней, которые сильнее всего ухудшают качество жизни. С одной стороны, она может быть очень разной, с другой — медиа, поп-культура и, в частности, сериалы называют депрессией все подряд. Нормализуя недуг и расширяя его толкование, телевизионщики, критики и зрители подменяют им меланхолию, а о различиях забывают.

Депрессия как клинический диагноз поглощает меланхолию, словно это еще одна ее жертва. Получив пространный список критериев, распространяясь через медиа и докторов, она начинает определять наше самоощущение: чем больше люди знают о депрессии, тем чаще хандра принимает именно такую форму. Возможно, поэтому эпидемия депрессии в США началась в середине 1990-х годов, когда расцвели кабельные каналы и появился интернет. Меланхолия же допускает более широкий спектр чувств, а склонные к ней люди никогда не считались больными. Но главное — в депрессии теряются особая восприимчивость, способность распознавать неочевидные связи и трезвая критическая установка, которые издавна приписывали меланхоликам.

В этой ситуации сериалы, несмотря на старания психиатров, союзов наблюдателей, прессы и отдельных авторов, могут стать одним из последних препятствий перед медикализацией. Меланхолия в отличие от депрессии кинематографична, ведь исключительные герои с их пронзительными чувствами, загадками и прозрениями — как раз то, ради чего зрители смотрят художественные шоу, и для этого им не нужен никакой специальный диагноз. Их напряженному взгляду не нужно придумывать специальное название вроде синдрома печальных глаз — важнее понять, куда он обращен и что его туда направило.