Где-то в Германии Винфрид (Петер Зимонишек), учитель музыки на пенсии и в разводе, живет с дряхлой собачкой, развлекая себя и окружающих идиотскими розыгрышами; в нагрудном кармане у него для этого всегда спрятаны фальшивые зубы. Его дочь Инес (Сандра Хюллер) работает в Румынии на крупную консалтинговую контору и во время своих редких визитов на родину в основном говорит по телефону. И когда собачка Винфрида умирает, он без предупреждения прилетает в Бухарест посмотреть на то, как проходит жизнь дочери.
Третья полнометражная работа сорокалетней Марен Аде, автора очень симпатичной картины «Все остальные», получила редкое по нынешним временам для немецкого фильма международное признание — последний раз, кажется, нечто подобное было десять лет назад с «Жизнью других». У «Тони Эрдманна» восторженная пресса на всех языках, основной каннский конкурс, победа в главных номинациях премии Европейской киноакадемии, номинация на «Оскар». При этом здесь, в отличие от той же «Жизни» или, допустим, популярного «Бункера» Оливера Хиршбигеля, Германия в виде исключения не торгует своим ужасным прошлым, а приглядывается к настоящему — куда менее драматическому, но тоже, выходит, малоприятному.
Прошлое, впрочем, неподалеку: в пыльном шкафу совсем старенькой матери Винфрида хранится среди прочего солдатский шлем, и он вспоминает, как она любила Гарри Белафонте, хотя и считала его «негритянской музыкой». Это крошечный эпизод, на который можно вовсе не обратить внимания, но он очень важен для понимания главного героя и конфликта фильма: Винфрид принадлежит к поколению немцев, родившихся после войны и выросших с чувством вины и стыда за своих родителей. Это объясняет и его манеры стареющего хиппи, и настойчивые попытки наладить контакт с дочерью — Винфрид хорошо знает, как живется без него.
Дочь же, ровесница режиссера, стыдится отца по более прозаическим причинам: просто потому что он отец и глупо шутит. Инес (в отличном исполнении Хюллер) представляет новую Германию — которая уже избавилась от комплексов и связанного с ними идеализма и спокойно доминирует в Европе экономически и политически, с позиции силы подтягивая отстающие страны. Собственно, работа героини состоит в том, чтобы помочь румынским нефтяникам с наименьшими потерями уволить побольше людей.
Иначе говоря, по-хорошему, рекламу «Тони Эрдманна» должен круглосуточно крутить канал Russia Today: идеологически это сатира на положение дел в объединенной Европе, пророчески снятая еще до Брекcита. Ключевая в этом смысле сцена происходит, когда Винфрид и Инес приезжают с местным мини-олигархом на нефтяное месторождение. Порой Аде, как правило сдержанной, даже изменяет чувство меры: в какой-то момент героиня смотрит из окна вылизанного современного офиса на дворик, где копошатся замызганные румыны.
Капиталистическая корпоративная культура — удобная мишень для критики: Инес помыкает своей румынской помощницей, ее саму, в свою очередь, непрерывно унижают начальство и партнеры. Мужчины в дорогих костюмах, говорящие на смеси немецкого и английского, посылают своих русских жен в торговые центры (где местным, как нам сообщают, шопинг не по карману), а сами едут в ночные клубы брызгаться шампанским и нюхать кокаин. Хочется сказать, что Аде обличает сексизм — и он тут действительно представлен в полный рост, — но все не так однозначно. Самые яркие сцены фильма — знаменитый уже день рождения голышом и еще более примечательный эпизод с птифурами — выводят проблему за пределы простой гендерной оппозиции: это о потери человеческого облика в целом, о дегуманизации независимо от пола. Не говоря уже о том, что отец, приехавший спасать успешную, бездетную и одинокую карьеристку-дочь, — не самая, мягко говоря, феминистская конструкция.
Взаимоотношения Винфрида и Инес, которые любят друг друга, но ранят друг друга и все такое прочее, — центральная, но, пожалуй, наименее интересная тема фильма: там есть какая-то динамика и хорошо подмеченные нюансы, но в основном это все очень на поверхности. Своей обезоруживающе безыскусной, безакцентной режиссурой Аде вроде бы предупреждает обвинения в банальности, но это только прием, и банальности, произнесенные вскользь и шепотом, не становятся от этого глубже. Что мы отчетливо увидим в ремейке с Николсоном и Кристен Уиг, если он действительно состоится, — где, разумеется, вся политика уйдет на обочину или исчезнет вовсе (куда отправится Уиг, в Мексику?), а ссоры и примирения отца и блудной дочери будут отполированы до блеска и обставлены с подобающим драматизмом. Зато он будет, вероятно, посмешнее: несмотря на свидетельства людей, будто бы заливавшихся хохотом все два часа сорок минут «Тони Эрдманна», в этом плане фильму (который, впрочем, и не подписывался быть комедией) есть куда двигаться. В конце Аде даже не выдержала и использовала самую дешевую, практически бесплатную шутку из всех западных фильмов про Бухарест: когда кто-нибудь путает его с Будапештом. Немудрено, что Европейский союз вот-вот развалится.