Представьте, вас занесло в цирк. Например, во сне. Или наяву, но будто во сне. Вы привыкли читать умные книжки, ходить на интеллектуальные спектакли, копаться в авторском кино. А здесь оглушительная музыка — трубы надрываются до фальши, барабаны отбивают марш — и размалеванные клоуны не прекращают шутить, эквилибристы кувыркаются в воздухе, жонглеры швыряют друг в друга тарелками, фокусники глотают карты и таскают из цилиндров кроликов…
Такие же чувства — восхищения и неловкости, архаики и новизны, виртуозности и надувательства — смешиваются в единый букет на сеансе нового фильма 61-летнего классика современного кино Эмира Кустурицы «По Млечному Пути». Одновременно спрашиваешь себя: «Что это вообще такое?» и «Как это у него получается?»
Наверное, теми же вопросами задались отборщики Каннского фестиваля, когда отказали фильму. Сгоряча Кустурица объяснил всему миру, что Канны мстят ему за дружбу с Путиным. Правда, потом взял свои слова назад. И правильно сделал, потому что доказать политический заказ решительно невозможно. И вот Венеция, такая же левацкая европейская организация, как и Канны, картину уже пригласила.
«По Млечному Пути» к России никакого отношения не имеет, если не считать неожиданной цитаты из фильма «Летят журавли». Политика в ее современном понимании тут тоже ни при чем. Тема фильма — та самая, давно закончившаяся балканская гражданская война всех со всеми, что когда-то сделала Кустурице имя большого художника и принесла две «Золотые пальмовые ветви». Время застыло, заело, как огромные часы на старинной железнодорожной станции, с поломки которых начинается фильм. Единственная политическая провокация, которую можно с натяжкой применить к сегодняшним реалиям, — это «голубые береты», миротворцы, которые в фантастическом мире Кустурицы оказались еще большими кровопийцами и негодяями, чем братоубийцы-славяне. Но и это подано условно и беззубо, без конкретных обвинений в чей-либо адрес.
Фильм о любви, а не о войне. Любовь крутят собственно Кустурица (хороший актер, который почему-то до сих пор не отваживался снимать самого себя) и Моника Беллуччи, неплохо освоившая за время съемок сербский язык. Впрочем, песни она поет по-итальянски. Тут вообще постоянно поют, играют музыку, танцуют, даже кувыркаются без нужды и причины. Кроме пресловутого балканского жизнелюбия и колорита это необходимо, чтобы компенсировать умопомрачительную примитивность фабулы. Молочник Костас (Кустурица) полюбил доярку — чужую невесту, которую в фильме для простоты зовут Невестой (Беллуччи). Сначала все долго готовились к свадьбе, в ожидании которой пели, пили и радовались жизни, изредка лениво постреливая друг в друга. Потом, после лживого объявления о конце войны, пришли иностранцы в одинаковом камуфляже и стали убивать всех без разбора. Выжили только любовники, ну вы понимаете.
«По Млечному Пути» — такая же умопомрачительная самодостаточная феерия, как «Утомленные солнцем-2» Никиты Михалкова. Российский режиссер недавно объявил о строительстве тематического парка «Цитадель», и тут хочется вспомнить, что Кустурица подобный парк уже построил. Сделанная из дерева деревня Дрвенград и свой фестиваль имеет, «Кустендорф». Безусловно, оба проекта — материализация персональной утопии большого художника, желающего царить в гармоничном выдуманном мире и не обращать внимания на изменения окружающей реальности.
Несмотря на это, с главной темой 73-го Венецианского кинофестиваля «По Млечному Пути» совпадает идеально. Ведь это тоже фильм об идее Рая. Кустурица предлагает нам побывать в Эдеме, где лев возлежит с ягненком. Рождение невинного агнца, кстати, одна из самых эффектных и символических сцен фильма: неудивительно, что к финалу герой переселяется в монастырь. Но до этого мы побываем в поразительной идиллии, откуда постепенно вычеркиваются несовершенные люди, чтобы уступить место животным. Чем хуже играют у Кустурицы актеры, тем лучше — братья наши меньшие. Продолжая цирковую метафору, можно констатировать, что из режиссера Кустурица переквалифицировался в укротителя.
Гуси купаются в ванне с кровью. Сокол выклевывает глаза злым солдатам. Змея пьет молоко, а потом спасает героя от неминуемой смерти. Овцы принимают влюбленных в свою отару. Козы и коровы отпаивают их своим молоком. Медведь ест из их рук апельсины, осел героически подставляет свою грудь под вражеские пули. Но и этого Кустурице мало. Он включает в представление номера в исполнении мух, бабочек и пчел. И каждое насекомое — на высоте.
Не случайно все плохое с героями фильма случается, после того как заканчивается война.
Моментальный взлет Кустурицы в 1980–1990-х был тесно связан с трагическим распадом Югославии. Сегодня, когда на Балканы пришел мир, из картин режиссера выветрилась вся энергия протеста (безусловно, не милитаристская, а миротворческая) и они сразу потеряли смысл, как жизнь бедолаги молочника без его возлюбленной Невесты. Что осталось? Ездить с концертами по Европе, пока зрителям не надоест. Вздыхать о старых добрых временах. Стирать пыль с двух «Золотых пальмовых ветвей» на каминной полке где-то в Дрвенграде. А в свободное время разговаривать с пчелами, птицами и млекопитающими.
