Футурология — дело рискованное. В частности, всегда есть риск промахнуться в прогнозах с точностью до наоборот и прослыть дураком. Тем сильнее окрыляет большая удача в этой зыбкой сфере. Дюжину лет назад драматург и режиссер Скотт З.Бернс написал сценарий эпидемиологического триллера «Заражение», поставленного Стивеном Содербергом. Фильм и в год выхода был хитом проката, но во время пандемии коронавируса был переосмыслен в качестве чуть ли не пророческого откровения. Дело не только в пугающе совпадающих с реальностью деталях вроде летучих мышей, Китая и аэрозольного способа распространения вируса (на самом деле все это уже было характерно для эпидемии коронавируса 2002 года), но и в том, как звездный ансамбль картины (Мэтт Деймон, Джуд Лоу, Гвинет Пэлтроу, Кейт Уинслет) психологически достоверно разыгрывали жизнь в новой реальности — с масочным режимом, самоизоляцией и одинокими смертями в больничных палатах.
Именно в разгар реальной пандемии Бернс получил зеленый свет для своего следующего, куда более амбициозного футурологического проекта. Сериал «Экстраполяции», бюджет которого в разы превышает стоимость «Заражения», рассказывает историю человечества в течение следующего полувека. В центре внимания шоураннера — последствия глобальных климатических изменений. Время покажет, насколько его видение будущего правдоподобно, однако с точки зрения чистой увлекательности удачей сериал не назвать.
Основной прогноз, как и магистральная драматическая линия, очевидны с первых минут, то есть с начальной заставки, где температурные графики летят строго вверх: очень скоро все будет очень плохо. Дальше удерживать внимание зрителя пытаются с помощью жанрового жонглирования. В «Заражении» повествование тоже лихо прыгало от боди-хоррора к семейной драме и политическому триллеру — режиссер Содерберг, собаку съевший на гиперлинковых фильмах, удивлял зрителей мастерством ритма и тона. Шоураннеру Бернсу, стоящему у руля исполинского альманаха, едва ли удается убедить всех, что пестрота актерского состава и жанровое разнообразие — не просто отвлекающий маневр в отсутствие интересной истории.
Первая, самая увлекательная серия — антикапиталистическая сатира с претенциозным миллиардером русского происхождения (Кит Харингтон своим видом отвечает на вопрос «Что, если бы Илон Маск пел в бойз-бенде?»), пугающе белозубым девелопером (Мэттью Риз), заинтересовавшимся строительством отеля в потеплевшей Арктике (точнее, на российской Земле Франца-Иосифа), и обгоняющими его на повороте китайскими конкурентами. Во втором эпизоде жанр разворачивается на 180 градусов в сторону сказки: это история дружбы женщины (Сиенна Миллер) и кита, возможная благодаря переводческим технологиям ближайшего будущего; серия смотрится как низкобюджетный ремейк китовой сюжетной линии из не менее экоосознанного «Аватара-2».
Третья серия уходит еще дальше от серьезных тем вроде денежных потоков и круговой поруки капитализма. Это сентиментальный мюзикл (sic) про дружбу раввина (Давид Диггз) и его юной прихожанки. Герой Диггза спасает синагогу от потопа — поэтому сценарист решил, что будет остроумно, если он станцует и споет песню из «Поющих под дождем». Четвертая серия — террористический триллер с пионерским уклоном: очередной айти-олигарх (Эдвард Нортон) и женщина-президент (Черри Джонс) пытаются остановить смышленого подростка-экоактивиста (Майкл Гандолфини) и его маму (Индира Варма), угнавших самолет.
Пятая, самая скучная серия — попытка авторов продемонстрировать, что «глобальная» история строится не только вокруг богатых американцев: пара индийских дальнобойщиков куда‑то везут, уворачиваясь от пуль, дефицитные органические семена (на дворе уже апокалиптически засушливый 2059 год). Шестой эпизод — неловкий шаг на территорию «Черного зеркала»: мужчина (Тахар Рахим, играющий уже вторую, после алжирского посла в пилоте, роль за сериал) страдает амнезией на почве перегрева воздуха и работает мужем на час (не в переносном смысле, а буквально — с гримом и перекачиванием воспоминаний), чтобы заработать на оплату клауд-сервиса, где хранится его память.
Седьмая серия — возвращение к дорогим интерьерам и привилегированным персонажам: во время новогодней вечеринки богачи (Марион Котийяр, Тоби Магуайр, Форест Уитакер) пытаются выяснить романтические отношения и решить, кому достанется бесценный билет в метавселенную (оцифровка в один конец). Режиссерка Николь Холофсенер ставит это действо не как телеспектакль в духе Майка Ли, а как чистую мыльную оперу. Наконец, финал — судебная драма: трио GPT-присяжных в Гааге выносят приговор тому самому миллиардеру из первой серии (Кит Харингтон без грима изображает дряхлого старика, скрывающегося под слоем пластической хирургии, — и легко идет на «Золотую малину»). Тот с самого начала, как выясняется, вступил в преступный сговор с тайным олигархическим обществом («совершил экоцид», как говорится в материалах дела).
Виновные обязательно будут наказаны, молодое поколение даже в самые мрачные времена не теряет надежд, искусственный интеллект — самый справедливый, технологический прогресс — благо, только нужно пересажать инвесторов. Обсуждать в этом прямолинейном сборнике месседжей на восемь серий особенно нечего, ведь практически все содержание сводится к кратким синопсисам, остальное — мучительно медленное продвижение к заранее известным выводам. Единственное, что заслуживает внимания на этом пути, так это маленькие футуристические детали, которые Бернс, несомненно остроумный автор, разбрасывает то тут, то там. Среди его любопытных прогнозов, выписанных на полях, есть такие:
Улицы Санкт-Петербурга к 2037 году будут затянуты непроницаемым желтым смогом (желтый цветокор — главный спецэффект сериала), зато митингующие напротив отеля «Мариинский дворец» будут носить с собой огромный голографический проектор.
В том же году Канье Уэста раскэнселят, и знаменитости будут мечтать о его дизайнерских гробах (дисклеймер: съемки серии прошли еще в 2021 году, до конвертации Канье в нациста).
Искусственный интеллект заставит даже животных говорить голосом Мерил Стрип. Пришлось ли ей самой озвучивать роль в сериале или и здесь создатели обошлись нейросетью, не сообщается. Пускай ее роль-камео и ограничена включениями по веб-камере, выглядит Стрип правдоподобно, так что забудем о подозрениях.
Самое влиятельное изобретение следующих двадцати лет — ультрареалистичные голограммы, с помощью которых можно совершать видеозвонки (совсем как в «Звездных войнах») и даже направлять фэбээровцев по следу виртуального двойника.
Главный наркотик на черном рынке-2059 — кислородная маска, позволяющая на минуту забыть о непригодном для дыхания городском воздухе.
Криптовалюты, NFT и прочие блокчейны не только все еще используются в 2066-м, но и наносят первоочередной урон экологии.
Подуставшие овощи на Новый год-2068 стоят ровно столько, сколько можно заработать за полгода на изобретении «самоходных носков» (стартап закончился трагично: тестировщик случайно шагнул с моста).
Даже через полвека самая влиятельная поп-звезда поколения, убитая за активную гражданскую позицию, в качестве музыкального инструмента использует акустическую гитару.
Увы, как можно заметить, таких прикольных деталей набирается за сериал в лучшем случае по одной-две за серию. Да, некоторые из этих прогнозов смехотворны, какие‑то — заведомо несбыточны. Но часто именно благодаря таким качествам фантастика и оживает. Если бы Бернс относился к своим прогнозам хотя бы вполовину так иронично, как комик Сэм Хайд, который в легендарном пранковом TED-токе «2070: Сдвиг парадигмы» высмеял в том числе спродюсированный Бернсом экодок «Неудобная правда», то слушать его бесконечные спекуляции было бы хотя бы забавно. Если бы он пустился во все тяжкие, как британский режиссер-активист Питер Уоткинс, и стал бы городить параноидальную дичь без оглядок на здравый смысл (благодаря этой способности Уоткинс, в частности, предсказал певца Шамана), сериал смотрелся бы по-хорошему жутко.
В нынешнем сдержанно-пафосном виде высокобюджетную футурологию «Экстраполяций» сложно назвать смотрибельной. Рискованное дело несовместимо с нарочитым благоразумием.
Никиты Лаврецкого
