«Sic transit gloria mundi»В переводе с латинского «Так проходит мирская слава». — этим латинским крылатым выражением проще всего описать кейс «Вавилона», самого амбициозного фильма Дэмиена Шазелла («Одержимость», «Ла-Ла Ленд») на сегодня. Фильм чудовищно провалился в прокате (при бюджете в $78 000 000 он собрал жалкие $42 000 000), получил противоречивые отзывы критиков и как фанера над Парижем (Париж, кстати, важная кинотопографическая точка в фильмографии режиссера) пролетает мимо основных наград. Пока картина удостоилась лишь «Золотого глобуса» за лучший саундтрек Джастина Гурвица, постоянного композитора Шазелла, и, надо полагать, музыка — единственное, на что лента может рассчитывать на «Оскаре».
Неудача Шазелла — не первый в истории кино случай, когда судьба щелкает по носу зарвавшегося автора, но очень показательный. Стоит режиссеру сделать себе имя на маленьких, но невероятно коммерчески успешных фильмах (барабанный триллер «Одержимость» окупил свой бюджет в 16 раз, а постмамблкорный мюзикл «Ла-Ла Ленд» — в 15), как на проектах подороже и побескомпромисснее («Человек на Луне» и «Вавилон») аудитория начинает терять к нему интерес. И проблема тут не в Шазелле (он продолжает снимать свое кино, ни в чем себе не изменяя), а в зрителях, которые не могут настроиться с режиссером на одну волну, — и это печально.
Если «Одержимость» и «Ла-Ла Ленд» были про успех и расставание (особенно Шазелла занимала встреча некогда близких людей после долгой разлуки и то, какими глазами они друг на друга посмотрят), то в «Человеке на Луне» и «Вавилоне» он копает гораздо глубже. Байопик про астронавта Нила Армстронга был не триумфальной одой покорению космоса (некоторых американцев даже возмутило, что Армстронг, высадившись на Луне, не устанавливает национальный флаг), а печальной семейной драмой об отце, потерявшем маленькую дочку. Отце, который на небесах, в открытом космосе, на Луне, возможно, надеется встретить своего ребенка, а не встретив, хоронит. В свою очередь «Вавилон» тоже рассказывает не о старом Голливуде 1920-х годов. Он о природе кинематографа вообще.
Любое кино с приставкой «мета…» (а «Вавилон», конечно же, метакино, кино о кино) не находит отклика у широкого зрителя. Ну правда, кому в 2023 году нужна трехчасовая драма про старый Голливуд? Выясняется, что только Шазеллу и еще горстке синефилов. К тому же, как назло, «Вавилон» при поверхностном взгляде кажется страшно вторичным произведением. Брэд Питт уже снимался в фильме под названием «Вавилон», а с Марго Робби он вместе играл у Квентина Тарантино в «Однажды… в Голливуде». Даже Робби в «Вавилоне» как будто бы повторяет свою роль у Тарантино: она снова играет юную старлетку, восходящую звезду Нелли Ларой, которая, как и Шэрон Тейт, с трепетом идет в кинотеатр на фильм со своим участием. И главное: основная коллизия «Вавилона» строится, по сути, на том же конфликте, что и в оскароносном «Артисте» Мишеля Хазанавичуса. Звезды немого кино оказываются никому не нужны с приходом звука.
Академики не любят, когда режиссеры повторяются, а Шазелл вроде бы повторяется, к тому же «Артист» шел всего полтора часа, а «Вавилон» идет все три, да еще название фильма на экране появляется только через полчаса после начала. Во всем этом можно увидеть чистое пижонство (а это, безусловно, чистое пижонство), но сила «Вавилона» в том, что это три самых стремительных часа в истории мирового кинематографа. Шазелл — прекрасный рассказчик, не хуже Джеймса Кэмерона. Проблема только в том, что его фильм не «Аватар», хотя «Аватар» будет упомянут в «Вавилоне», когда Шазелл в совершенно сногсшибательном финале решит высказаться об истории развития кино, да и вообще обо всем на свете.
Фильм Шазелла про империю чувств, империю страсти — и имя этой страсти «кино». «Вавилон» настолько искреннее, нежное, обезоруживающее признание в любви к этому медиуму, что сопротивляться ему невозможно, если, конечно, у вас не каменное сердце. Но это не просто признание в любви, а технически совершенно сделанная валентинка. Как и «Ла-Ла Ленд», «Вавилон» открывается длинной сценой, снятой одним кадром, где вместо пения и танцев в лос-анджелесской пробке мы видим закрытую селебрити-вечеринку с оргией и слоном. Зачем нужен это слон? Бог знает! Но он огромен, как огромна любовь главных героев к кино.
У Шазелла кинематограф показан тем, чем он является на самом деле, — религией. Ради своей религии актеры, режиссеры и другие труженики киношного цеха готовы приносить невиданные жертвы. Или сами становиться жертвами, когда безжалостный бог кинематографа перестает принимать их дары. Актеры Джек Конрад (Брэд Питт) и Нелли Ларой (Марго Робби) — собирательные персонажи (хотя изначально Ларой была списана с Клары Боу, а играть ее должна была Эмма Стоун). Но насколько они собирательные, настолько и архетипические. Сколько звезд, да что там, просто наивных соискателей были похоронены в братской могиле за огромными буквами Hollywood на Голливудских холмах?
Кстати, Шазелл ни на секунду не дает забыть, что его валентинка старому Голливуду снята из сегодняшнего дня. Дело в первую очередь в дайверсити. Формально главным героем фильма является начинающий мексиканский постановщик Мэнни Торрес (Диего Кальва). Помимо него есть китайская артистка Фэй Жу (Ли Цзюнь Ли), темнокожий джазмен Сидни Палмер (Йован Адепо) и женщина-режиссер Рут Адлер (Оливия Гамильтон), ведь кинематографистки были и в 1920-е годы, просто история сохранила не все имена, а у всех этих героев есть реальные прототипы. Но при такой широкой репрезентации Шазелл, в отличие от Райана Мерфи в «Голливуде», не занимается ревизионизмом и переписыванием истории. Хотя в «Вавилоне» по иронии судьбы сыграла Самара Уивинг из «Голливуда» (вообще, это была гениальная идея снять неотличимых друг от друга Самару Уивинг
и Марго Робби
в одной сцене!).
Фильм Шазелла не success storyВ переводе с английского «история успеха». про банду аутсайдеров, которые победили всех, а трагедия про ускользающее время. Время, которое не жалеет никого и уничтожает все — даже «движущиеся картинки», от «Салли Гарднер в галопе» до «Персоны». На экране они превращаются в размытые кляксы
. Шазелл как истинный синефил цитирует, смешивает, но не взбалтывает самые разные фильмы, стили и направления. Если отправной точкой «Ла-Ла Ленда» стали «Шербурские зонтики» Жака Деми, то в анамнезе «Вавилона», кажется, лежит «Никельодеон» Питера Богдановича про пионеров кинематографа. Так что просто дождитесь появления инфернального Тоби Магуайра, который превратит кино Шазелла во что‑то похожее на сюрреалистические полотна Дэвида Линча и «Ночи в стиле буги».
