Рвать этой ярости гроздья: триллеры «Садовник» и «Афина» как манифесты против ненависти

Нарвел Рот (Джоэл Эджертон) — тихий, спокойный мужчина, прижившийся в качестве садовника в поместье со сказочным названием Грейсвуд-Гарденс. Однажды он получает наказ от своей работодательницы-вдовы, миссис Хаверхилл (Сигурни Уивер), взять к себе в подмастерье ее внучатную племянницу Майю (Квинтесса Суинделл). Серьезной проблемой для Майи становится наличие многочисленных свастик, набитых на спине у учителя.

С порога хочется пошутить, что грандиозный автор Пол Шрейдер снял фильм о том, что убийца — садовник. Однако с порога со шрейдеровскими героями не шутят. Нарвел — свежая action hero toy«Игрушка героя боевика». на полке одного из крестных отцов Нового Голливуда. Очередной отшельник, который, как почти все герои Шрейдера, заслуживает исправительной колонии куда больше, чем всепрощения. Иногда кажется, что Пол специально придумывает хороших людей в искалеченных телах, чтобы в конце концов одарить их любовью. Среди них — совершивший епитимью отец Эрнст ТоллерГерой «Первой реформатской церкви» Пола Шрейдера., пострадавший психологически от пыток в Гуантанамо Уильям ТелльГерой «Холодного расчета» Пола Шрейдера., наконец, источающий смертельную болезнь тела и разума Нарвел Рот, который бежит от своей прежней жизни, как от пули.

Трилогия, включающая «Первую реформатскую церковь», «Холодный расчет» и собственно «Тихого садовника», — это трилогия дневников. Шрейдеровские персонажи всегда любили марать бумагу: ярче всех отличился, кажется, Трэвис БиклГерой «Таксиста» Мартина Скорсезе, сценарий к которому написал Шрейдер. со своими «записками из подполья»). Но дневник Нарвела — новый драматургический ход даже для Шрейдера, который в нашей реальности оживляет жесткие маскулинные механизмы чертами романтизма. «Тихий садовник» — это и роман «Годы учения Вильгельма Мейстера» Иоганна Гете, и картина «Пара у окна» Георга Фридриха Керстинга. Во всей трилогии Шрейдер находит удивительные визуальные метафоры любви. В «Садовнике» их несколько. Машина в свете собственных фар, несущаяся по трассе сквозь как будто бы закипающий красками лес, затем трансформирующийся в сад. И, конечно, одна из самых красивых и провокационных сцен нынешнего Венецианского кинофестиваля: куннилингус, который делает бывший скинхед своей темнокожей пассии.

Эджертон как влитой вписывается в компанию всех шрейдеровских рецидивистов духа. Словно вся руническая мощь и ветер Асгарда заключены в его холодных, как клинки северных воинов (кумиров всех бритоголовых), бесчувственных глазах.

Несмотря на вызов, который Шрейдер бросает во многих (не будем спойлерить в каких) аспектах фильма, послание его картины остается чистым и христианским: все люди равны перед любовью, как цветы перед садовыми ножницами. Практически all power to all the people«Вся власть всем людям». Спайка Ли. Правда, Шрейдер не был бы Шрейдером, если бы не передал послание прошлогоднему оппоненту по венецианскому конкурсу, Педро Альмодовару, нарядив одного из боссов-скинхедов в футболку «We should all be feminists»«Мы все должны быть феминистками».: точно такую же носила Пенелопа Крус в «Параллельных матерях». Хулиганы молятся громко и часто. А еще объективируют женские колени и пишут в соцсетях: «Галь Гадот, забери мое гойское сердце». И, очевидно, очень любят ухаживать за цветами.

Париж снова в огне. Тринадцатилетний подросток был застрелен полицейским. И для каждого из трех его братьев — Абделя (Дали Бенссалах), Карима (Сами Слиман) и Моктара (Уассини Эмбарек) — эта ночь станет решающей в гражданской войне с жандармерией и здравым смыслом. Первая сцена, снятая одним кадром на протяжении восьми, что ли, минут, впечатляет. В ней есть и погоня, и забрасывание людей слезоточивыми гранатами, и даже коктейлем Молотова. Такая нота, с размахом взятая на первых секундах, задает планку: не покидает торжественное ощущение фейерверка на День взятия Бастилии или победы сборной Франции на мундиале. С разницей лишь в том, что мы стали свидетелями победы совсем другой природы.

«Отверженные» Ладжа Ли снова вырвались на улицу. Банально взяли количеством и теперь тайфуном проносятся по городу, оставляя за собой только запах гари от подожженных автомобилей. Ладж Ли вместе с режиссером «Афины» Роменом Гаврасом работали над сценарием вместе, поэтому складывается ощущение, что эти фильмы существуют в одной вселенной: начало «Афины» сильно стыкуется с финалом «Отверженных». Они — Гаврас, Ли и актер и сценарист Алекси Маненти как «Bande organisée»Рэп-хит Naps, Jul, Kofs и других популярных французских хип-хоп-артистов, вдохновляющий выходить на улицы.. Маненти в «Отверженных» великолепно сыграл плохого копа. В «Афине» это скорее камео для своих. Алекси тут радикальный исламист и подрывник.

На вопрос, почему «Афина» — это поворот не туда, ответ очень простой. Точка хаоса, в которой в «Отверженных» буквально застывают герои, театральный открытый финал, — главный аргумент в пользу того, что конфликт полиции и улиц неразрешим, в нем невозможно одержать верх. После фриковатых криминальных трагикомедий («Наш день придет», «Мир принадлежит тебе») Гаврас, доросший до массивной режиссуры, берет габаритами бедствий. Все горит, все взрывается. Вероятно, «Афина» — самый масштабный французский фильм года. Тут даже взрывают жилую многоэтажку (выдуманный жилой комплекс, названный «Афиной»).

Однако куда интереснее было бы, если бы Гаврас последовал за героями сквозь мглу их убеждений и заблуждений. Привел зрителя на пороги к семьям, чтобы упаковать хронику вражды в форму очередной французской гангстерской драмы, чем стрелял из всех обойм по воробьям. Посоветовался, короче, со своим сценаристом, поскольку после авторской смелости и драматургической находчивости Ли в «Отверженных» явно хочется не психологизма в духе «герои сбрасывали звонки от матери».

Два года назад в секции «Горизонты» Венецианского кинофестиваля показывали картину «Третья война», где Антони Бажон, как и в «Афине», играл новобранца с зачатками человечности. Фильм был немногим лучше свежей картины, но судьбы людей в нем переплетались изящнее. Что же до Гавраса и компании, то их манифест против агрессии звучит как попытка потрясти всех своим жестким дрилломПоджанр хип-хопа. Отличается темной, мрачной подачей и стороной лирического содержания трэп-музыки. на тему «Ненависти» Матье Кассовица. А еще, возможно, показать, что было бы с Францией, если бы в ней не осталось женщин. Подсказка — от такой «либерте»«Свободы». никому не поздоровится.