Харрисону Форду — 80: вспоминаем 3 самые безумные его роли

Гениальный изобретатель, постоянно пускающийся в тирады против капитализма, в один прекрасный день эвакуирует себя и свою семью в джунгли, чтобы построить там небольшую утопию. Эту историю тропической одержимости вполне можно представить в исполнении дуэта Херцог — Кински; в реальности главного героя изначально должен был сыграть Джек Николсон; по итогу Харрисон Форд изображает в кадре собственную версию безумия, совершенно непохожую на эти альтернативы. Здесь есть место его обычному мальчишескому обаянию, кривой заразительной улыбке и искрящемуся прищуру. Поверить в то, что семья (Хелен Миррен, Ривер Феникс) и местные жители слепо следовали за ним в эту авантюру, — проще простого, ведь все мы на их месте поступили бы так же, будучи не в силах противостоять выдающейся харизме. И тем страшнее путь маниакального саморазрушения героя, который в конце концов рисует сценарист-экзистенциалист Пол Шрейдер.

Форду удается искусно балансировать между зрительским ужасом и их искренней жалостью — это, разумеется, несколько сложнее, чем возглавлять франшизу в качестве неотразимого героя. При этом даже в пресловутых героических ролях (от Хана Соло до Индианы Джонса), если подумать, у Форда всегда присутствовал особый надлом и приземленная уязвимость. За это его и любим.

Пожалуй, второе самое расхожее амплуа Харрисона Форда, помимо лукасовского супергероя, — обвиняемый («Беглец»), полицейский («Свидетель») или разведчик (франшиза про Джека Райана), который непременно куда‑то бежит в костюме, нервно таращится и нарывается на врагов за каждым углом. Пик этой линии в фильмографии артиста — триллер «На грани безумия» Романа Полански, ведь только этот режиссер не дает ему шанса сохранить в кадре звездное лицо. Форд, разыскивающий жену, такой неопрятно взъерошенный, так часто вытирает испарину и резко повышает голос на ни в чем не повинных обывателей, что начинают закрадываться опасения, будто это он и вправду свихнулся на паранойе, а не весь окружающий мир сошел с ума.

Полански, мастер эксцентричного саспенса, почти во всей фильмографии заставлял сомневаться в оправданности опасений чудаковатых героев и в сотрудничестве с Фордом достигает восхитительного симбиоза. Этот артист всегда был таким невозможно уравновешенным и конвенционально мужественным (по молодости даже подрабатывал плотником, гоняясь за первыми ролями), что вполне мог сойти за психа. Хорошие режиссеры такую надежность эксплуатировали без задней мысли, а гениальный режиссер сумел деконструировать амплуа и обнажить что‑то более сырое и завораживающее.

Мы уже доказали, что паранойя и одержимость Харрисону Форду сильно к лицу, а в альтернативной вселенной он вполне мог бы стать виднейшим «королем крика»По аналогии с «королевой крика», то есть актрисой, известной ролями в ужастиках. своего поколения. Так что, пожалуй, главное упущение карьеры Форда на сегодняшний день — недостаток хорроров в фильмографии: единственной его работой в этом жанре остается картина «Что скрывает ложь» Роберта Земекиса. Хорошая новость состоит в том, что эта вариация на тему «Окна во двор» с призраками — хоррор первоклассный. А еще более замечательная новость — Форд в фильме исполняет многогранную, тонкую и обманывающую ожидания партию, которую совсем не хочется спойлерить.

Вначале он идеальный муж-газлайтер, как Джон Кассаветис в «Ребенке Розмари». В конце — неудержимый преследователь, как Роберт Митчем в «Ночи охотника» или «Мысе страха». Самое удивительное здесь то, как спокойно и достоверно Форд переплавляется из первого образа во второй. В середине фильма он хрипло заискивает перед женой (Мишель Пфайффер) и впивается в нее мокрыми глазами психопата. И, несмотря ни на что, кажется, что более эмоционально обнаженным и болезненно искренним Форд на экране никогда не был. Обмануть чувства зрителей вопреки всем рациональным опасениям — вот он, талант такого масштаба, что становится не по себе.