С Верой Кричевской я познакомилась в прошлом году на последнем Каннском фестивале. Последнем для русского кино, как мы теперь знаем. Ее док «F@ck This Job» про печальную жизнь и смерть, как мы тоже теперь знаем, телеканала «Дождь»* тогда не попал ни в одну программу. К сожалению. Потому что, вообще-то, он рассказывает про нашу страну гораздо больше иного игрового фильма. Художественные достоинства — это очень хорошо, но в специальные времена, в которые проводятся спецоперации, голые факты важнее киношных прикрас и витиеватых метафор.
«Но разве „Дождь“* — это Россия?» — скажете вы и будете неправы.
«Дождь»* — это, безусловно, Россия, вернее то, что от нее оставалось какое‑то время, проклятую декаду, а потом тоже ушло под воду. В итоге дурацкое название оказалось пророческим. Дождь пролился не из конфетти — сперва из лягушек, как в одном очень тревожном шедевре. Затем посыпались бомбы.
Кричевская летом 2021-го, за 7 месяцев до катастрофы, уже говорила новоязом, на котором теперь вынуждены изъясняться все, кто не включает официальный телевизор. Я слушала ее и думала: «Ну нельзя же настолько пребывать в пафосе, ну я тоже либерал, но ведь это смешно, мы родом из ГУЛАГа, но живем-то пока не в Иране…»
Теперь несмешно, теперь и я снимаюсь в кино. Только это не буржуазная мелодрама французской волны, не Годар с Ромером, а что‑то погрубее, зато сентиментальнее — вроде «Бега». Добро пожаловать в места белой эмиграции, все через те же пункты пересылки типа Стамбула. Ты совсем никому не нужен, хоть бы Родина до тебя не добралась.
«F@ck This Job» стартует в далеком 2007-м в доме, которого больше нет. То же созвучно сегодняшнему дню. Не только инвестор Александр Винокуров и медиаменеджер Наталья Синдеева лишились резиденции, но и мы с вами. Это шикарный дом типичного нувориша нулевых. Большой, не то чтобы в хорошем вкусе. Из его ворот на заснеженную дорогу выкатывает розовый «Порш-Кайен» как символ непростительного легкомыслия, а может, трогательного прекраснодушия — что все сбудется, что сказка Дмитрия Медведева станет явью и наконец-то в России свободу оценят выше несвободы. Увы, та сказка сказывалась на ночь.
Удивительный опыт, конечно, — смотреть историю оптимистичного канала глазами пессимиста и даже отчасти злиться на героев: ну что вы несете в вашем 2011-м, ну очнитесь уже, ну сделайте хоть что‑нибудь. Правда в том, что делали, да не хватило, медленные плоды просвещения всходят в России совсем долго. Никакому дождю ту почву не оплодотворить.
За два часа мы вспоминаем вместе с рассказчиком, как рушились наши иллюзии, а мы все дремали. Как отрезали мало-помалу от сердца, а оно все жаждало покоя. У каждого свои реперные точки: кому‑то до сих пор страшно вспоминать день убийства Немцова, кому‑то — падение боинга, кому‑то — арест Навального, но в целом о прошлом сегодня только злая память, только злые атомные сны.
Все эти люди, что возникают на экране, со светлыми — без всякой иронии — лицами смотрятся как покойники. Как фигуранты давней-давней хроники, почти дореволюционной. В их исчезнувшей жизни разухабисто поет Шнур: «Москва, почем твои золотые купола?» — звучит этот постмодернистский шансон почему‑то как романс на стихи Цветаевой «Уж сколько их упало в эту бездну». Нынче, кстати, можно и не считать — упали все, абсолютно все. Братская могила. И ведь не только грустные в нее лягут, но и наши идеологические оппоненты. Теперь уж точно им «время покажет».
Снятый в 2021-м «К черту такую работу» в 2022-м, к моменту релиза, набрал дополнительный драматический капитал. Из зарисовки для своих, семейного мемуара фильм Кричевской превратился в манифест растоптанных намерений, из мелодрамы про сильную женщину вырос в трагедию про обескровленную страну.
Я ни разу за свою горе-карьеру кинокритика не писала спекулятивных и беспомощных фраз вроде следующей, что будет в этом подобии рецензии последней: смотреть «К черту эту работу» без слез невозможно, я плакала, поплачьте и вы.
* «Дождь» признан Минюстом СМИ-иноагентом.
«F@ck This Job»
смотреть на YouTube
