«Дисней» не самый прогрессивный: 6 блокбастеров со звездами-азиатами из истории Голливуда

Нынешние авторы громких заголовков вроде «Почему азиато-американцы остаются невидимыми в кино?» удобным образом не упоминают тот факт, что одной из самых знаковых кинозвезд XX века был уроженец Сан-Франциско Брюс Ли. Ли, разумеется, не нуждается в представлении; именно ему обязан своей популярностью весь жанр кунг-фу-боевиков. Главным триумфом звезды стал «Входит дракон» — последняя законченная перед его безвременной смертью работа. Если какой‑то продукт голливудской студии и должен считаться большим прорывом в вопросе азиатской репрезентацииЗдесь и далее используется терминология критической расовой теории. , то это он. «Входит дракон» стал первым кунг-фу-боевиком от студии-мажора; Warner Bros. потратила на него рекордный на тот момент бюджет для жанра; фильм окупился более чем в 400 раз — и стал не только самым прибыльным фильмом года, но и, с учетом инфляции, самым успешным фильмом о боевых искусствах по сегодняшний день.

Снятый на английском языке между Голливудом и Гонконгом «Входит дракон» — не нишевый продукт, а скорее смелый жанровый микс, рассчитанный на максимально широкую аудиторию. Здесь есть место и шпионскому боевику в духе Бонда (экзотические локации, карикатурный злодей, роковые женщины разных рас), и даже блэксплотейшену: будущий «Джонс — черный пояс» и «Черный самурай» Джим Келли ярко дебютировал именно в этой картине. Удивительно, но этот сверхуспешный фильм полувековой давности — готовое руководство по стратегии разнообразия для современных кинопродюсеров.

Стэн Ли продал права на фильм о герое комиксов Шан-Чи почти в первую очередь, кроме, разве что, прав на Человека-паука. Это не удивительно, ведь жанр кунг-фу-боевика уже в 70-е был стабильно популярным и гарантирован прибыль благодаря сравнительно низким бюджетам. В итоге до выхода фильма на экран глава издательства комиксов не дожил; студия «Дисней» выделила под изображение азиатской культуры без вайтвошинга лишь 25-й по счету полнометражный слот в нынешней киновселенной «Марвел». Едва ли такую отложенную премьеру можно назвать большой победой репрезентации. Скорее здесь студия выглядит плетущейся в хвосте прогресса.

На самом деле азиатская культура уже давно не нишевое явление, для которого нужно строить отдельное кинематографическое гетто на малорентабельных просторах четвертой фазы киновселенной. Целые поколения подростков всех рас и национальностей росли с одержимостью восточными единоборствами и осознанием тонкостей азиатской культуры. Главным хитом для семейного просмотра 80-х, где Азия проникала в культурный мейнстрим, стал «Малыш-каратист». Для итало-американского подростка, борющегося со школьными задирами, японец мистер Мияги не только становился тренером, но и заменял фигуру отца. Выросшие на этом фильме темнокожие рэперы посвящали оды статному азиату. А исполнитель этой знаковой роли Пэт Морита получил заслуженную номинацию на «Оскар» задолго до революции #OscarsSoWhite.

В 2010-е вышел ремейк «Каратэ-пацан», где карате, вопреки названию, заменили на кунг-фу, а главные роли сыграли Джеки Чан и Джейден Смит. Впечатляющие сборы оригинала новый фильм, разумеется, только преумножил.

На самом деле Джеки Чану не нужно было полагаться на ремейки культовых фильмов детства для запуска кассовых хитов. Его выдающаяся звездная карьера — по-настоящему уникальная и самостоятельная. Став большой звездой в Гонконге, он дебютировал в Голливуде 90-х с полицейским бадди-муви «Час пик». Картина, где судьба сводит полицейского-акробата в исполнении Чана с говорливым копом Крисом Такером, моментально стала большим хитом проката и породила целую трилогию. За следующую четверть века Чан покорил многие и многие голливудские жанры: вестерн («Шанхайский полдень»), фантастику («Смокинг»), приключения («Вокруг света за 80 дней») и семейную комедию («Шпион по соседству»).

Секрет успеха Джеки Чана не тривиален. Он начинал в массовке «Выходит дракон» и, разумеется, не мог не вдохновиться Брюсом Ли. Но, в отличие от многих современников, Чан не стал подражать суперзвезде, а скорее делал все наоборот. Там, где Ли демонстрировал сверхмужественность и играл мускулами, стандартного персонажа Чана можно описать как доброжелательного обывателя. Ли много внимания уделял отточенной технике боевых искусств, а Чан, наоборот, в своем боевом трюкачестве активно задействовал нелепую импровизацию с декорациями и реквизитом. Ли превозмогал, Чану везло.

Традиционные неудачные дубли (олды помнят) на титрах «Часа пик» показывают, что Чану с трудом давалось прочтение английских диалогов. Актер относился к этим трудностям с иронией, ведь всем понятно, что для звездных перформансов ему диалоги вообще не были нужны. Подобно звездам раннего кинематографа вроде Чаплина и Китона, Чан перевел словарь кино на универсально понятный язык акробатики и телесных гэгов. Голливудский успех этой звезды — наилучшее доказательство того простого факта, что культурные различия в этой индустрии всегда были крайне условными, а визуальное искусство кинематографа не имеет государственных границ.

Голливудское кино с азиатским уклоном вовсе не обязательно должно быть похоже на цирк акробатов, красочный карнавал или претендовать на семейную аудиторию. С новой волной популярности гонконгского боевика в 80-е и 90-е стало понятно, что азиатское кино может быть эталоном ультрасовременного и крайне стильного развлечения для взрослых. Речь уже не о затхлом кунг-фу, а новом модном ган-фу (то есть драках с оружием в руках).

Жанр ган-фу быстро взял на вооружение голливудский продюсер Джоэл Сильвер, сначала запустивший в производство «Матрицу» с white-passing частично азиатом Киану Ривзом, а чуть позже спродюсировавший «Ромео должен умереть» с восходящей на тот момент гонконгской звездой Джетом Ли. Для передачи на экране ульрасовременного контекста «Матрица» использовала наработки жанра киберпанка; «Ромео должен умереть» остается в границах реализма, но все равно стремится говорить на максимально актуальном киноязыке. История Ромео и Джульетты здесь разворачивается на фоне конфликта между китайской и афроамериканской мафией. В своем режиссерском дебюте оператор Анджей Бартковяк совмещает жанр ган-фу с эстетикой музыкального рэп-клипа.

Несмотря на кассовый успех, это кино нельзя назвать художественным триумфом. «Ромео должен умереть» — на редкость вялое и безжизненное зрелище, не выдерживающее конкуренции с гонконгскими оригиналами и примечательное разве что первой и последней прижизненной ролью в кино певицы Алии. И все равно это кино показывает, что голливудские продюсеры не боялись экспериментов с новыми экзотическими жанрами и не жадничали, зажигая новые азиатские звезды.

Полностью азиатский ансамбль игрового ремейка «Мулан» должен был стать вехой в истории голливудской репрезентации. Накануне утверждения Лю Ифэй на заглавную роль онлайн-петиция против гипотетической белой Мулан собрала более 100 тысяч подписей. Это сейчас выбор китаянки на роль героини знаменитой китайской легенды звучит очевидно, а четыре года назад не все было так просто. Увы, несмотря на все благие намерения, Лю Ифэй оказалась далеко не идеальной звездой. Сначала она влипла в скандал, публично поддержав гонконгскую полицию, брутально разгонявшую протесты. А позже и вовсе разорвала контракт с брендом adidas, когда последний вывел производство из провинции Синьцзян, знаменитой своими концлагерями для уйгуров. Злая ирония судьбы: ценой триумфа социального прогресса в Голливуде стала публичная дискриминация отдельного коренного народа «репрезентативной» звездой.

На самом деле веху женской азиатской репрезентации нужно искать за пару десятилетий до пиар-провала «Диснея». В 2002 году Warner Bros. выпустила в прокат боевик «Баллистика: Экс против Сивер», где заглавную роль сыграла Люси Лю. И какая же яркая это была звезда — одновременно холодная, как свинец одной из тысяч пролетающих пуль, и горячая, как один из многочисленных взрывов в слоу-мо. Снимаясь между ролями в «Ангелах Чарли» и «Убить Билла», Лю удивительным образом совмещала безжалостность во взгляде и глубоко спрятанное сострадание — так может только по-настоящему большая актриса.

Сегодня фильм с крайне дурацким названием «Баллистика: Экс против Сивер» знаменит в основном рекордно неблагосклонной критикой (0% на Rotten Tomatoes при 118 рецензиях) и кассовым провалом (20 миллионов сборов при бюджете в 70 миллионов). Не будем утверждать, что это хорошее кино (но и не ужасное, а скорее просто посредственное), а вот выход Люси Лю на первом плане иначе как синефильским сокровищем не назвать. Косплеившей Мулан на большом экране актрисе Лю Ифэй есть чему поучиться.

На вопрос «Каково это быть первой азиатской звездой „Марвел“?» исполнитель роли Шан-Чи Сыму Лю отвечает следующее: «Знаете, ведь у меня никогда не было такого супергероя, на которого я мог бы равняться, когда рос». Это немного странный ответ — и вот почему. Когда Лю было 13 лет, в мировой прокат вышел супергеройский фильм «Пуленепробиваемый монах», экранизация одноименного комикса про неуязвимого тибетского монаха. Главную роль с харизмой и сноровкой играл гонконгец Чоу Юньфат; охранять магический свиток от современных нацистов в Нью-Йорке ему помогал Шонн Уилльям Скотт в кожанке; вчерашняя модель Джейми Кинг тоже много дралась кулаками и ногами. В общем, идеальное кино для подростка из нулевых, мимо которого даже 13-летние постсоветские дети не проходили, а азиатский ребенок, живущий в Канаде и жаждущий супергеройской репрезентации, должен был, по идее, считать своим любимым фильмом.

Те, кто не знает историю, обречены ее повторять — это касается и истории кино. Что бы ни утверждал актер в интервью, супергеройское кино про магического китайского драчуна — лишь очередное из, а не какая‑то там веха. И кажется, сейчас наступил момент, когда азиаты в Голливуде могут играть роли куда интереснее магических драчунов, — стоит лишь перестать принимать банальность за откровение.