Джош Кормен — учитель в среднестатистической лос-анджелесской школе, мягкий и чуткий, но такой, что пятиклассники за глаза наверняка назвали бы его просто скучным. В собственной спальне мистер Кормен записывает музыку — простенький инди-поп; надежду на музыкальную карьеру Джош давно оставил и теперь развлекается, что называется, для себя — в те редкие моменты, когда не опускаются руки.
Скромную жилплощадь он делит с соседом Виктором (Артуро Кастро) — не своим лучшим другом, а, скорее, товарищем по несчастью (среднему доходу). Лучшего друга у Джоша нет; с одним приятелем он не общался уже несколько лет — тот не поладил с его бывшей девушкой. Другого псевдодруга, инстаграм-инфлюэнсера (пугающе убедительный в своей слизкости рэпер Logic), он откровенно презирает. Еще Джош страдает от тревожного расстройства и панических атак — не в тяжелой форме, когда берешь больничный на пару месяцев, а, скажем так, в обычной — когда хватает одного отгула и прогулки быстрым шагом вокруг квартала.
В каждом из возможных аспектов интеллигентный герой Джозефа Гордона-Левитта не особенный и не странный, а среднестатистический — то есть болезненно узнаваемый, из наших собственных непримечательных жизней. Это обстоятельство не обесценивает его драматическую арку, а напротив, делает ее более реальной и осязаемой. Ведь главный конфликт сезона строится не вокруг работы, дружбы, семьи или даже поиска романтического партнера. Основным препятствием на пути Джоша Кормена становится сама экзистенция взрослой жизни, поиск смысла существования. При этом самое яркое, что происходит в кадре, — это фантазии-коллажи героя, в которых он задает себе вопрос «Что, если?..». В остальном эмоциональная сдержанность и приверженность реализму делает эту элегию кризиса тридцатилетия только звучнее.
Гордон-Левитт стал большой звездой после роли чувствительного интеллигента (наушники, грустная улыбка, The Smiths) в мелодраме «500 дней лета». За следующее десятилетие Голливуд так и не придумал, что делать с уникальным типажом актера. Его с ограниченным успехом пытались сделать и звездой боевика (роль молодого Брюса Уиллиса с накладными бровями в «Петле времени»), и героем торчковой комедии с Сетом Рогеном «Рождество». И даже сам Гордон-Левитт в памятном режиссерском дебюте «Страсти Дон Жуана» настаивал на том, чтобы играть роль против типажа — порнозависимого италоамериканского бабника. Для всех фанатов утонченной интеллигентности этого актера сериал «Мистер Кормен» — уже событие, ведь именно здесь впервые за долгое время Гордон-Левитт позволил своим талантам раскрыться в полной мере самым естественным образом.
Увы, западная пресса в основной массе не прониклась мистером Корменом. Этот герой в разных рецензиях описывается как «размазня», «тормоз» и «скучный белый нытик». Этим критикам хочется передать, что корректный термин для этого персонажа, который и не супергерой, и не торчок-весельчак, — это просто-напросто «интроверт». Вдумчивая часть аудитории непременно должна оценить, насколько последовательно Гордон-Левитт препарирует на экране сам феномен интровертности. Его герой убедительно испытывает дискомфорт во всех видах социальных ситуаций (хеллоуинская вечеринка в лофте, первое свидание в курилке, семейное торжество) и так же убедительно проглатывает свои переживания, демонстрируя стороннему наблюдателю лишь едва уловимый эмоциональный минимум. Это освежающее зрелище, ведь, если подумать, глубоко чувствительные интроверты — социальная категория, явно лишенная репрезентации на сегодняшнем экране.
Как и все лучшие творцы авторской эпохи телевидения, Гордон-Левитт не ходит кругами и не тиражирует приемы до тех пор, пока не теряет всю свою энергию. Наоборот, он использует удлинненый стриминговый хронометраж для увеличения подробности и глубины повествования. Практически все эпизоды здесь оказываются самодостаточными пьесами, тщательно препарирующими отдельную тему. Будь то целая серия-кошмар про паническую атаку в реальном времени; или расширяющий границы зрительской эмпатии эпизод из жизни латиноамериканского соседа Джоша, работающего почтальоном; или целые полчаса путешествий по воображаемым параллельным мирам, где жизнь героя сложилась совершенно иначе — тот представляет себя и успешным артистом, и, например, посетителем подпольного гей-клуба в России. Пожалуй, самая театральная из этих серий — неожиданная встреча Джоша с отцом, сладкоречивым алкоголиком в невероятном исполнении Хьюго Уивинга, одновременно отвращающим и восхищающим.
Как и другой выдающийся сериал про мечты и разочарования миллениалов, хип-хоп-ситком «Дэйв», «Мистер Кормен» — это полноценная энциклопедия современной жизни, честная и реальная. Речь в сюжете заходит и о нервозах тиндер-свиданий, и о лицемерном мире инфлюэнсеров, и об экономической несостоятельности поколения пожизненных кредитных должников.
Пандемия ударила по съемочной группе сериала через несколько недель после старта производства, но Гордон-Левитт не растерялся и превратил последнюю треть сезона в реалистичный портрет жизни в эпоху коронавируса. И надо сказать, что это один из самых честных таких портретов: никакой бравады и банальных гэгов, только бездонная пропасть ужаса от осознания того, что мир больше не будет прежним. В каком‑то смысле пандемия для автора была подарком судьбы — какой еще сюжетный поворот мог бы сыграть красноречивее в истории о страхах чувствительного интроверта?
С первых кадров Гордон-Левитт впечатляет своей режиссерской сноровкой — задействует много длинных дублей и неожиданных ракурсов. Остальные яркие находки он использует лишь однажды, как и полагается экономичному, умелому мастеру. Только один раз сериал превращается в нежнейший мюзикл (с участием Джоша и его матери в исполнении великой Дебры Уингер). Только одна серия заканчивается воображаемым супергеройским боевиком (здесь жив дух «Скотта Пилигрима» Эдгара Райта). И, наконец, песню с альбома, записываемого на протяжении всего сезона, Джош исполнит лишь однажды. Зато этот музыкальный монтаж с нарезкой самых эмоциональных моментов сериала станет настоящей кульминацией повествования.
В каком‑то смысле в одной этой песне Гордон-Левитт выражает больше потаенных чувств, чем в предыдущих пяти часах драмы и диалогов. Что ж, пожалуй, в этом и лежит главная трагедия любой интровертной жизни, примечательной и не очень.
Смотреть на
