5 неочевидных фильмов для вечера, которые вы могли пропустить

Камбоджийцу Чакре только исполнилось четырнадцать, но он уже терпеть не может дом и семью: отец заставляет строптивого сына трудиться на рисовом поле больше остальных, но его амбиции простираются куда выше. Высказав за малодушие родителю и своему приятелю, подросток пускается из деревни прочь. Отправившись за возможностями и грезами, парень попадает в сети местного трафикинга: сначала — грузовик под покровом ночи с земляками из соседних хуторов, потом — обещания о работе на фабрике в Таиланде, наконец — баржа по вылову мелкой рыбешки в акватории Сиамского залива. Чем больше времени Чакра проводит на судне, где процветают нечеловеческие условия труда и естественный отбор среди команды рыбаков, тем больше понимает, что сюда его привезли умирать.

Очень крепкий и рассудительный фильм о выживании с социальным подтекстом и обличительной моралью о том, что сила подчиняется силе, но не каждое зло порождает новое. Половину ленты на себе тащит мальчик-герой с непослушными кудряшками, вторую — на ужимках и гримасах капитан корабля и его приспешники. Так как «Плавучесть» участвовала в секции «Панорама» Берлинского фестиваля (и даже получила награду экуменического жюри), у кино есть явный месседж: по некоторым оценкам, около двухсот тысяч человек находятся в рабстве или принуждаются к труду в рыболовной отрасли Юго-Восточной Азии, но ежегодно регион поставляет морепродуктов на суммы, превышающие шесть миллиардов долларов.

Этот фильм вполне могли бы снять у нас в 90-е, если бы местные режиссеры вместо показной экспрессии предпочитали сухую констатацию. Несмотря на то, что в «Рэй и Лиз» практически ничего не происходит, от картины сквозит жуткой безнадегой и беспросветным одиночеством. Да и своей формой, выбранным форматом 4:3 кино будто бросает зрителю вызов, убаюкивая не самым привычным для подобного содержания киноязыком. Никаких криков, истерик: просто семейная хроника — родители, которые потеряли смысл, и их дети, которые в бессмысленном аду пытаются существовать. Ленту Биллингема сложно как‑то конкретно описать, к ней крайне непросто подобраться: в целом рассказы про бедность свойственны кинематографу британского соцреализма, но схожей смелостью обладает далеко не каждая работа классика Кена Лоуча, такой хмури не нагонял и Дуэйн Хопкинс.

При этом сложность восприятия не распространяется на зрительские эмоции: от сцены, где пожилой Рэй ведет фантомное существование, заливая дни каким‑то одинаковым пойлом из пластиковых бутылок, легко впасть в депрессию; а на моменте, когда к Лиз за сигаретами заходит сосед, а вместо них получает трехлитровую банку с собранными бычками, на некоторых из которых даже есть фильтр, хочется провалиться на месте.

Но есть еще и душераздирающий эпизод, в котором младший сын Рэя и Лиз, заигравшись с пацанами допоздна, потерялся в городе. Растерявшийся ребенок уснул прямо на матрасе в подворотне, но из родных его никто не ищет — спасло мальчугана только проявившее материнскую заботу сжавшееся сердце совершенно чужой женщины.

На сверхсекретную лабораторию, уличенную в экспериментах над людьми, совершается набег: налетчица Мария из народного отряда сопротивления похищает образец TS-347 — седовласого мужчину с телом бодибилдера, крошащего черепушки взмахом левой. Вслед за ними наружу прорвется полчище зомби, а уже за ними последует ядерный взрыв.

Португальский зомби-апокалипсис от студии Troma. Для кого‑то этой короткой ремарки было бы достаточно, но «Прорыв мутантов» — случай особенный. То есть да, это действительно треш-кино, но сделанное для людей и прямыми руками. Без лишних заламываний и стилизации ради стилизации, как любят на Troma, у дебюта Элла даже порядок с драматургией (в рамках жанра) и налажен темп. Каждый день такое смотреть, конечно, тяжеловато, но вот раз в год — вполне. Треш, угар и содомия «Прорыва мутантов» как раз идеально подходят для подобного вечера.

Из ленты наверняка бы получилась хорошая игра в серии Wolfenstein: все ходят с непостижимо каменными лицами, грохочут пошлые синтезаторы, бьет тестостерон, бутафорская кровь льется рекой; после ядерного удара у главного героя вырастет радиационная крыса вместо руки; есть человек-омар, у которого зуб на дельфинов; содержится какой-никакой экологический посыл; в какой‑то момент вообще запустится анимация. До примерного полуночного сеанса фильм стоит дополнить двумя картинами, вышедшими в этом году: «Пулями справедливости» Валерия Милева и «Кровью машин» Сета Икермана.

Эван наведывается к своему старшему брату Пейтону на каникулах. Тот обитает в трейлере у национального парка в Джошуа-Три, слушает йогу в наушниках и, что называется, живет в кайф: радуется братишке, улыбается солнцу, полон энергии и затей. Оказавшись на вершине одной из гор парка, братья повстречают веселую компанию таких же энтузиастов, среди которых Зои — застенчивая девушка с фотоаппаратом, с первого взгляда покорившая Эвана. Парочка мгновенно поладит и найдет кучу тем для бесед — и вот уже в полночь, сидя с Зои бок о бок у костра, Эван зачитает дурацкую крипипасту из интернета: понятно, что это он зря. Уже на следующий день студенты станут замечать неладное, а число пять в разных комбинациях дьявольски часто начнет всплывать то тут, то там.

«Пересчет» — незатасканный и очень бойкий мистический хоррор, убедительно распоряжающийся своими возможностями. Весь жанровый ужас, как и положено, поначалу выдается порционным инфотейнментом, но чем ближе продвигаются к разгадке Эван и товарищи, тем больше чисто хоррорные техники галопа Гиша вырисовываются в великий фильм «Связь». И именно на моменте, когда кино одновременно выходит как за рамки своего концепта, так и потакает условностям кабельного ужастика про выпускников на отдыхе за городом, от «Пересчета» невозможно оторваться.

Лилиан (Грейс Ван Паттен, играла в «Историях семьи Майровиц») — молода, дико амбициозна и невероятно рассеянна. Насколько очаровательна, настолько и ленива. Поскольку ее влиятельный отец ведет шуры-муры с новой пассией в Париже, а парень предлагает поставить отношения на паузу (мол, девушке нужно наконец-то вырасти), Лилиан приходится остановиться у друзей семьи в Бруклине. Под крышей опрятного домика проживает известная писательница Джулия Прайс (Эмили Мортимер) и ее муж Дон, добродушный кидалт-музыкант, не всегда готовый совладать с женой. Джулия, поставив литературу выше всей мирской суеты и бытовой злободневности, ведет довольно скрытный образ жизни отшельника, а остальные ей плюс-минус прислуживают: тот же партнер, собаковод Джордж, а теперь и Лилиан. Между девушками сложатся странные, но страстные отношения, состоящие из взаимных колкостей, записанных в дневнике прибывшей повесы.

Редкий жанр ― эпистолярное инди, сделанное с выражением ромкома, какие выпускают обычно на «Трайбеке» и фестивалях помельче. Фирменное кино про людей не от мира сего, за которыми чертовски любопытно наблюдать, ― да еще и в осеннем Нью-Йорке. А точнее ― хипстерском Бруклине тех времен, когда слово «хипстер» еще как‑то резонировало пространство: все эти твидовые пиджачки, цветастые тренчи, шапочки и шарфики в клеточку; парки для собак, больше служащие тиндером их хозяев; уютные дома с узенькими коридорами и задними двориками, где можно насадить зелени или возвести хижину с гамаком, как сделал Дон, ― развесить в ней инструменты и периодически на них что‑то исполнять.

«Хорошая осанка» еще и немного кино о кино, в какой‑то момент Лилиан засобирается снимать документалку про Джулию с таким же блаженным оператором, сразившим начинающего горе-режиссера на кастинге в баре историей о своем новом имени. На собеседование с уморительным камео заглянет и Нат Вулфф ― правда, документалки его не очень интересуют, а вот Лилиан ― очень даже. Закончится все, как в таких лентах принято, на полуслове, но с музыкой, духоподъемными нотами и улыбками.