На счету сценаристов Good Story — хиты телеэфира и стриминговых платформ: «Реальные пацаны», «Физрук», «Ольга», «Сладкая жизнь», «Звоните ДиКаприо!», «Мир! Дружба! Жвачка!» и многие другие проекты. О пройденном пути, подходу к работе, изменениях в индустрии, зрительских привычках, драматургии, текущих и будущих проектах компании рассказывают продюсеры Артем Логинов и Антон Щукин.
— В логотипе компании Good Story Media — птичка, свернутая из страницы сценария. Существует ли эта страница физически и хранится ли где‑то как реликвия?
Антон Щукин: Нет, мы же не знали, какой путь пройдем. Если бы знали, то сохранили. Так что страница существует только в логотипе, который вы видите перед каждой серией наших проектов. На этой страничке мы — Антон, Артем, Антон (основатели Good Story Media Антон Щукин, Артем Логинов, Антон Зайцев. — Прим. ред.) и вымышленная сцена в баре.
— Основатели Good Story Media в разных интервью и на мастер-классах говорили, что компания создавалась, чтобы самим рассказывать свои истории так, как вам этого хочется. Помните ли, какой была индустрия в 2008 году — и как она изменилась?
Антон Щукин: Мы были одними из участников рынка, которые совершили революцию на русском телевидении. Тогда считалось, что для получасового ситкома надо снимать одну серию за два дня. Даже на три дня никто не хотел растягивать. Все, что вы до того момента видели, снималось за два дня, если не меньше. А мы за те же деньги снимали три дня, четыре дня. То есть вместо того чтобы попытаться получить первую прибыль, мы старались максимально использовать средства: снимали на все деньги, занимали и еще снимали. Нас интересовали честные, хорошие, громкие истории. В какой‑то момент такой подход победил: всем стало очевидно, что лучше снимать дольше. Сейчас люди снимают серию по 7 дней.
— Чтобы рассказывать истории качественно, нужно было лишь увеличить количество съемочных дней?
Антон Щукин: Я очень боюсь слова «качественно», потому что все должно быть качественно. Это только в России есть разговор про некое качество. Когда наши приезжают на питчинг в Америку и начинают говорить о качестве, люди не понимают. В России страдали сама форма повествования и нарратив. Мы работали первый год с консультантами, которые выступали нашими учителями. К запуску своей компании мы много знали про работу авторских комнат и где‑то изобретали свои велосипеды, но в чем‑то пользовались советами со стороны.
— Насколько я знаю, американские консультанты работали на «Сладкой жизни». На каких еще проектах обращались к их помощи?
Артем Логинов: Разные консультанты были на «Ольге», «Гражданском браке», «Восьмидесятых» и «Физруке». Мы вначале с Sony работали, и у них была такая практика. Обычно консультант приезжал на запуск — это 2-3 месяца. Но Джереми (Джереми Стивенс — один из сценаристов сериала «Все любят Рэймонда», который адаптировали в России в формате сериала «Воронины». — Прим. ред.) у нас провел полтора года, если не больше. Когда история Sony закончилась, мы начали приглашать консультантов по собственным контактам.
— В чем заключается роль консультанта?
Артем Логинов: Обычно они 4–8 недель ведут авторскую группу. Консультанты имеют дисциплинирующее и мобилизующее влияние на команду сценаристов. У них есть большой опыт, и они привозят с собой встроенную систему инструментария и взглядов. Если есть какая‑то проблема, то помогают очень быстро решить и двинуться дальше по сюжету.
Антон Щукин: Американцы в конце каждого дня хотят видеть результат. Для них творческий процесс — это система. Тот же Джереми [Стивенс] всю свою жизнь делает свой сериал. Ему 75 лет. Он мог бы уже на пенсии сидеть, но он просто фанатично относился к «Ворониным» здесь, как будто это его сериал в Америке. Конечно, это заряжает — это энергия для всей авторской комнаты, которая потом написала «Ольгу». Консультанта привлекают под конкретную задачу, которую он помогает выполнить. Вся авторская комната осознает, что делает и пишет. Получается суперобучение.
— Когда происходит адаптация, приезжает сценарист, работавший над оригинальным сериалом. Кто приезжает, если делаешь свой проект?
Артем Логинов: Все эти товарищи либо работали на очень крутых телевизионных проектах, либо они преподают. Например, с нам работал Барри [Блауштейн], автор комедии с Эдди Мерфи и человек, написавший всю «Полицейскую академию». Он недавно вернулся в индустрию и вместе с Мерфи сейчас делает новую «Поездку в Америку». Мы встраиваемся в окна в их графике, чтобы консультант мог приехать и быть в постоянном доступе для авторской комнаты из 4–8 человек.
Антон Щукин: Консультанты не пишут сами. Они задают вопросы, заставляют сценаристов постоянно решать проблемы, участвуют в дискуссии. Им переводят сценарии на прочтение. При этом консультант — это тренер, а не принимающая работу сторона. Он заставляет прыгнуть выше. Самый главный ресурс нашей компании — это ребята, прошедшие через обучение с консультантом.
— Как Good Story ищет кадры? Есть какая‑то выработанная система?
Антон Щукин: Мне как раз интересно со стороны. Может, эта система и есть, но я не понимаю, как она выглядит со стороны. Слышал, что нас не все сценаристы любят. Но мы — открытая компания. Если мне предложат сценарий, я дам фидбэк.
Мы многим помогаем продвинуться. При этом мы не продюсеры в чистом виде, нам не нужно ловить какого‑то автора, который бегает со сценарием. У нас своих историй довольно много, которые нас интересуют. Но если кто‑то всю жизнь хочет рассказать свою историю, тут мы можем помочь.
— Good Story Media на разных площадках и в разных форматах проводило обучение сценаристов — были мастер-классы, интенсивы и тому подобное. Это инструмент поиска кадров или поиск людей с идеями?
Артем Логинов: Как правило, идеи приходят либо от нас, либо от креативных продюсеров, которые работают в Good Story, либо от состоявшихся авторов, которых мы как студия можем с рынка забрать. Поиск людей мы все равно ведем — набираем в команды, но в любом случае нужно еще внутри Good Story их обучить. Нужно, чтобы человек понял, что у нас происходит, чего мы хотим. Это занимает какое‑то количество времени, до того как у нового для нашей компании сценариста появляются свои идеи.
Антон Щукин: Много людей, желающих попасть в число писателей, но не все понимают, что это варварский, страшный, адский труд. Сценарий написать — это не придумать классную идею, а взять, сесть и написать. Большинство людей, которые носятся с идеями, не понимают процессы до конца и не понимают, что это два года работы на один пилот. Или все 10 лет, как в случае с «Мир! Дружба! Жвачка!».
— Допустим, человек приносит свой пилот сериала, который вам нравится. Что происходит дальше?
Антон Щукин: Дальше начинается работа, и автор отвечает для себя на вопрос целостности идеи. Если понимаешь, что мы помогаем решить проблемы, развить и воплотить идею, — остаешься в нашей компании. Продолжаешь работать с нами дальше. А если принес к нам пилот, понял, что мы его разрушаем, то отказываешься от сотрудничества и идешь дальше. Смысл в том, что телевидение сейчас превратилось в большой конвейер, и не все, что люди делают, они хотят искренне рассказать — по-настоящему и со всей силой. Некоторые вещи — это попытка угадать настроения. Но это невозможно. Тем круче, когда находишь чувака, который хочет рассказать свою идею в полный рост, для которого это главная история жизни. В этот момент обжигает.
— Как вы создаете авторскую комнату? По какому принципу собираете команду сценаристов, сколько их в одной авторской комнате и как между ними распределяется ответственность?
Антон Щукин: Я сейчас поменял подход к авторским комнатам. Комнаты в чистом виде нужны для больших объемных ситкомов, где каждый автор ведет историю на разных этапах. Один пишет историю, другой диалоги, третий занимается побочными персонажами. Получается гигантское колесо. Драматические истории пишутся не авторскими комнатами, а одним-двумя сценаристами.
Артем Логинов: Сейчас осталось две авторских комнаты в типичном виде — большой стол, большая комната, доски, экран, 4–10 человек. Это «Реальные пацаны» и «Ольга». Все остальное стало меньше, потому что квалификация сценаристов выросла и сценарии стали компактнее. Когда мы начинали, золотой стандарт сезона был 40–60 серий. Сейчас мы пишем 16–20.
— Новые сезоны каких сериалов сейчас в работе и когда мы их увидим?
Антон Щукин: Мы планируем делать новый сезон «Бихэппи», но есть органические сложности. Там рабочий процесс чуть-чуть поломал коронавирус. История же про отношения, а не про больницу, но та ситуация, которая сейчас происходит, она исключает отношения без упоминания вируса и всей этой истории про работу врачей. Мы понимаем, что сюжет в его начальной задумке неактуален. У нас в больнице не будут лечить COVID-19, но и игнорировать его нельзя.
История «Бихэппи» про уставший средний класс, который мучается от того, что не все в жизни в порядке. Сейчас эти мучения временно смещены происходящими событиями. Мы написали четыре эпизода, в которых никакого вируса не упоминалось. Когда мы все увидели, что творится, восприняли как вызов. Игнорировать COVID невозможно, но и пытаться рассказать историю вчерашним днем не стоит. В любом случае мне кажется, что люди в масках в нашей жизни навсегда.
Артем Логинов: Не знаю, надеюсь, что не навсегда.
В то же время есть вероятность, что происходящее перестанет быть актуальным через несколько лет, а может, останется событием в истории навсегда.
— То есть «Бихэппи» задержится на год. Учитывая гонку за контентом и стремление постоянно кормить зрителя чем‑то новым, не слишком ли большой перерыв для тех, кто смотрел первый сезон?
Артем Логинов: Мы официально в этой гонке не участвуем, либо бежим последними.
Антон Щукин: Когда‑то мы были озадачены тем, чтобы сделать быстро и много. Но сейчас мы очень бережно относимся к внутреннему миру автора. Стараемся выдерживать баланс.
Артем Логинов: Если история хорошая, человек может подождать. Понятно, что не пять лет, но год, полтора, два — это вполне нормальная история. Заставлять ждать мы не хотим, но и искать варианты, чтобы обязательно что‑то выдать раз в год, не будем. История сама себя рассказывает — ей нужно дать время, чтобы она придумалась и воплотилась. Качество контента важнее, чем скорость.
— В «Бихэппи» есть эпизод, в котором герои садятся смотреть телевизор, и там начинается «Сладкая жизнь». Один из них говорит второму: «Вот ты потому и влип, потому что всякую хрень смотришь». Это самоирония, ирония над зрителем или просто отсылка к своей предыдущей работе?
Антон Щукин: Самоирония над тем, что в «Бихэппи» чуть-чуть повторяется «Сладкая жизнь». То есть авторы заходят в знакомые воды, пытаясь рассказать истории современных людей. У нас вообще много разных отсылок. В сериале есть Good Story Media Bank. Самоирония нужна, потому что именно иронии этой стране не хватает.
Артем Логинов: Слава богу, что у нас она есть.
— В разное время появлялась информация о полнометражных продолжениях сериалов Good Story — «Сладкая жизнь», «Физрук», «Реальные пацаны». Какой сейчас статус у этих проектов?
Антон Щукин: Мы попытались снять «Физрука», но не смогли. Мы ставили перед собой следующую планку — снять не сериал, а кино. Эту планку не взяли и остановили съемки. Для сериального формата материал был отличный. Возможно, это не повлияло бы на сборы, но нас лично это не удовлетворило. Была съемочная смена, которая заставила поехать ночью в кинотеатр, чтобы посмотреть на большом экране весь отснятый материал.
Артем Логинов: Мы просто поняли, что пока не получаем того, чего хотим. Надо было применить другой подход, по-другому писать. У нас, к сожалению, подход был телевизионным, а замах был на кино. И когда мы наконец поняли, что наш подход не срастается с тем, что мы хотели показать, то мы решили остановить работу.
Антон Щукин: Причем в полнометражном «Физруке» были масштабные вещи. К примеру, Нагиев прыгал с моста, завешанного флагами, и останавливал пароход. Он сам лично плыл по Москве-реке. Но в любом случае получалась большая новая серия «Физрука». Суть в том, что мы не целиком могли потянуть продакшен. Мы начинали на свои деньги, чтобы, случись чего, не рисковать чужими средствами, и вот мы подошли к тому моменту, когда нужно брать у инвестора деньги. На этом моменте мы остановились. Опять же: для сериального материала — все очень мощно. Но не для кино.
Артем Логинов: Погодите, может, мы еще и снимем этот фильм.
— Если бы снимали кино для стриминга, а не для проката, все равно остановили бы съемки?
Антон Щукин: Для стриминга легче, но не потому, что можно сделать хуже, а потому, что когда ты идешь в кино, у тебя есть определенные ожидания аттракциона. Мы себе ставили задачу снять историю в духе «Последнего бойскаута». Возможно, это смешно звучит, но ориентир был такой.
Мы еще пошли по такому пути, который меня до последнего разрывал: хотели «впрыгнуть» в чемпионат мира по футболу. Никогда не пытались снять что‑то во время какого‑то явления или к определенному событию. Но здесь мы подумали, что в кино это важно как часть методологии. Это накладывало на нас определенные обязательства по датам, и этот момент нас немного подкосил.
— Можно ли сказать, что вы пошли против собственных правил, поэтому случилось то, что случилось?
Артем Логинов: Хайп — не совсем наша тема. Мы чаще угадываем наперед. Вот с «Реальными пацанами против зомби», мне кажется, мы угадали. Фильм почти готов. Он уже не в жанре мокьюментари — там более масштабный киноподход. Это комедия про зомби.
Антон Щукин: Я уже уговаривал выпустить его. Фишка фильма в том, что в «Реальных пацанах» — родные зомби. Когда я вижу американские фильмы про зомби, если мертвецов убивают, никаких эмоций не вызывает, абсолютно без разницы. А здесь — русские зомби, свои. Какие‑то репинские зомби. По сюжету, случился зомби-вирус в Перми, и власти решили, что слишком опасно помогать одному городу. Его нужно просто закрыть. Планируем, что фильм выйдет в этом году.
— Что с идеей полного метра по сериалу «Сладкая жизнь»?
Антон Щукин: Есть спектакль «Сладкая жизнь». Он хорошо покатался, и в нем была предыстория сериала. Сюжет спектакля мог бы лечь в основу фильма, но это был бы фильм, рассчитанный только на фанатов, которые пойдут в кино. Поэтому не сложилось ощущение, что необходим целый фильм. Сейчас не вижу смысла возвращаться к истории. Разве что сделать «Сладкая жизнь. 20 лет спустя», то есть совсем не сладкую жизнь или, наоборот, вечно сладкую.
— Есть какой‑то закрытый проект, который вам хотелось бы продолжить?
Артем Логинов: Наверное, «Улица». Из всех закрывшихся сериалов ее больше всего жалко, хотя она, возможно, и продолжится. «Улица» — крайне актуальный сериал. Герои бы сейчас ходили все в масках. Разговаривали бы на темы, которые всех волнуют. И у людей было бы осмысление здесь и сейчас. Это проект, который был создан, чтобы в моменте отражать реальность.
Антон Щукин: Это такое усилие команды. Здесь построили 1000 квадратных метров декораций, которые было видно с Google-карт, то есть это был такой объемный завод, который позволял в каждую серию успевать доснимать кусок, который был в реальности вчера. И он попадал в эфир. Такой уровень производства, чтобы еще раз построить, надо переломиться. Я согласен, что больше всего обидно за «Улицу».
Мы еще в очень турбулентной среде живем. У нас закрывались сериалы с долями 15%, потому что тогда казалось, что 15% — это мало. Сейчас 15% — это вообще круть. На 15%, например, закрылись «Бедные люди».
Артем Логинов: Жалко любой сериал, на каком бы этапе вселенная ни прекратилась — пилоте или сезоне. Жалко героев, истории, потраченного времени. Как правило, у нас нет провалов — порой какие‑то сантиметры отделяют от того порога, до которого чуть-чуть не допрыгнули.
— Как вы оцените проект «Солдатки». Удалось ли реализовать идею так, как вы ее видели?
Антон Щукин: Мы на самом деле думали, что «Солдатки» будут более сериальными. Изначально написали 20 эпизодов, которые должны были сыграть по нашим рамкам. Но мы нашли таких героинь, которые на каждой серии отвоевывали пространство и делали истории интересней, чем мы их пытались спрогнозировать. Поэтому сценарий здесь оказался скорее помощником нам, чтобы не спасовать с теми трудностями, с которыми мы столкнулись. Получилось реалити, из которого мы вырезали все, что я не люблю в реалити: драки и скандалы. Получились «Солдатки» довольно милыми.
— Как вообще выглядит сценарий реалити-сериала «Солдатки»?
Антон Щукин: Задаются правила игры. Когда участник шоу начинает их выполнять, в какой‑то момент отключается и не обращает внимания на камеру — живет, порой заводится, иногда психует. В таком сценарии есть кто‑то, выполняющий роль бога — человек, который ставит людям необычные условия. Никто не говорит «иди поругайся на камеру», но создаются ситуации — например, сталкиваешь людей, у которых конфликт. Их отправляют делать одно дело, которое у них вместе точно не пойдет.
— Типажи набирали под сценарий или сценарий писался под типажи?
Антон Щукин: Мы думали, что знаем, кого мы хотим в проект, но девочки внесли серьезные поправки. Они оказались очень живыми персонажами. Их оставляешь в пустой комнате, а они все равно провоцируют какой‑то материал. Они не могут остановиться. Задаешь ситуацию, и они ее смешно, классно, феерически проживают. Мы изначально искали образы, но, по мне, участницы лучше, чем мы задумали.
— Сейчас идет кастинг второго сезона. Будет ли как‑то меняться подход к работе над «Солдатками»?
Антон Щукин: Да, очень много работы над ошибками. Очень сложно снимать в реально действующей части. Мы согласовывались с Министерством обороны, потому что нельзя полномасштабно развернуться в чужой части, не получается. По-хорошему, для производства нужно строить часть и там делать съемки, но это невозможно. Это слишком дорого. У нас на первом сезоне были три группы, которые, не переставая, на плечах камеры носили. На жаре это просто адский труд. Во втором сезоне мы будем встраиваться в существующую часть, но постараемся подготовить место, чтобы снимать все на руках. Поставим маленькую аппаратную.
— Осложнял жизнь или нет тот факт, что «Солдатки» делались в сотрудничестве с Министерством обороны?
Антон Щукин: Министерство нам здорово помогло. Нас свозили в несколько частей, дали возможность выбрать. Это полноценная коллаборация. Не могу сказать, что министерство нас в чем‑то ограничивало. Бывало, что возникало редакторское мнение: сидит какой‑то человек, который считает, что он блюститель морали. К примеру, ты отправляешь ему видео, а он говорит: «Это надо запикать». Ссылается он на свое видение и информационную политику. Но нам все дали, что мы просили. Нас отвезли на военно-транспортном самолете в часть. Однако в части была и принимающая сторона. Для них мы там проблема, потому что они не нанимались работать со съемочной группой. Был момент привыкания друг к другу, и сейчас, когда мы думали, где снимать второй сезон, я топил за ту же часть. Там мы уже друг друга поняли, там есть уже знакомые лица. Я представляю, что будет, если мы поедем в новую часть со всеми своими схемами: будет сложно выстроить отношения по новой.
— Аналогичные реалити-сериалы от Good Story Media еще появятся?
Артем Логинов: У нас есть проект про актера Тимофея Зайцева, который играет Чичу в «Ольге». Есть мысль добавить туда реализма и частично сделать бэкстейдж-историю. Там можно формат развернуть, чтобы ходить общаться с актерами, звездами шоу-бизнеса, спрашивать истории успеха.
— Мобильный сервис Sheksy — расскажите, что это за платформа и чего вы от нее ждете?
Антон Щукин: Эта платформа существует уже два года и исследует новый инструмент взаимоотношений. Сейчас она полноценно работает в России — и планируем запускать за рубежом: в ближайшее время будет в Малайзии. Родилось поколение, которое привычно смотрит сериалы и делает это уже давно. У этого поколения есть мнение, они могут писать рецензии, у них есть ощущение, что они разбираются.
Сервис Sheksy — это возможность для таких людей, если они хотят снять свой первый сериал. Они могут получить бесплатный сценарий и на телефон со своими друзьями снять сериал. Мы общаемся с ними, понимаем, что они готовы снять, и даем материал. От себя гарантируем хороший постпродакшен и сценарий. Сценарий не телевизионный, а адаптированный для того, чтобы можно было снять своими силами. Они отправляют нам отснятую историю для сервиса, а мы уже пушим и промотируем: чистим музыку, делаем постпродакшен и графику. При этом мы не блокируем возможность выложить сериал у себя в Instagram, но за версию на Sheksy берем ответственность юридическую и правовую.
Попробовать себя может любой, кто хочет быть актером, режиссером, оператором. Для меня оказалось поразительным, что очень много людей с суперклассным вкусом, классными идеями, решениями сцен. Очень много насмотренных ребят. Это такая попытка дать руку маленьким городам, где не может случиться телевизионная карьера. Sheksy дает им возможность снять свой сериал.
— Появятся ли сериалы Sheksy на Premier или любом другом стриминге?
Антон Щукин: Я сейчас уговариваю одного актера из сериала Sheksy взять в кастинг большого телевизионного сериала. Уж очень он мне нравится. Что касается сериала Sheksy на сторонней платформе — не думаю. Я смотрю на это как на другую лигу. Оттуда может много человек развиться, заинтересоваться индустрией и посвятить этому жизнь — это точно. Некоторые сериалы шагают вперед профессионально с каждой серией.
— Часть сериалов на Sheksy сняты в вертикальном формате. Недавно запустился сервис Quibi с вертикальными сериалами. Может вертикальный формат стать популярным в киноиндустрии?
Антон Щукин: Думаю, что пока есть телефон в текущем его виде, будет разговор о том, вертикальный или горизонтальный формат. С телефона просто удобнее смотреть вертикальное видео.
Не думаю, что в формате вертикальных сериалов прям заиграет художественная палитра. Наоборот, для стримингов делают много высокохудожественных вещей — в том числе мы для Premier, — и телефон не может это адекватно передать. К примеру, я сейчас переживаю за сериал «Территория» — понимаю, что какое‑то количество людей посмотрит его на телефоне. Мучаюсь с цветокоррекцией, потому что если добавить чуть больше темноты, телефон просто не видит некоторые фрагменты кадра. Просто не понимаю, как с этим бороться. Люди едут в леса, «умирают» там и снимаются в экстремальных условиях, чтобы кто‑то на телефоне это не смог разобрать.
— Опишите ваш рабочий режим: в какое время суток обычно пишете, как распределяете свой рабочий график, есть ли какие‑то свои привычки, пишете ли вы под музыку или нет?
Антон Щукин: В 11 часов дня собираемся в офисе, и часто многие ребята задерживаются допоздна. Личной жизни это сильно мешает. Я работаю по субботам, временно перестал это делать после рождения ребенка, но через боль в семье возвращаюсь к привычному графику. Отпусков мало у нас: мы отдыхаем буквально под Новый год, разъезжаемся на недели две-три летом — и больше окон у нас нет.
Я все время читаю сценарии. Иногда устаю от объемов работы и не могу поглощать сценарии — как хорошие, так и плохие. Если съемки идут, то это уже другой режим работы. Недавно, в пандемию, попросил сделать стрим с плейбэка в Skype, подключался и смотрел дистанционно весь плейбэк. Был очень счастлив. Пару раз звонил и говорил, что поправить.
Артем Логинов: Раньше мы не очень верили в дистанционную работу. Нам казалось, что очень важны личный контакт, наличие общения, авторской комнаты, чтобы ты мог прийти — или к тебе кто‑то пришел для обсуждения. Так как мы этого момента были лишены и пришлось работать через скайпы и зумы, вдруг выяснилось, что это, в принципе, тоже работает. Может быть, частично мы поменяем свое восприятие. Возможно, у нас появятся авторы, которые не находятся в Москве. Для людей откроются новые возможности. Раньше я бы так не делал — 11 лет мы говорили, что надо быть в Москве, в офисе, в авторской комнате, и тогда у вас что‑то получится.
Антон Щукин: Мне все равно нравится больше старый метод. Потому что я ору в Skype. Мне кажется, что человек меня не слышит, не понимает. Я на автомате повышаю голос, а он мне говорит: «Ты чего на меня повышаешь голос?» По удаленке сложно понять, есть ли контакт.
— Сколько времени проводите за отсмотром конкурентов, российских и западных сериалов? Что смотрите?
Антон Щукин: Я должен собрать багажник рекомендаций от друзей, чтобы начать что‑то смотреть. У меня бывают окна, когда я понимаю, что вечерком нужно устроить просмотр. Я выписываю фильмы и сериалы и смотрю их в эти самые окна.
Артем Логинов: По серии того, что выходит, я стараюсь смотреть, а дальше — в зависимости от того, насколько меня захватывает история как зрителя.
— Как выглядит типичный герой, который нравится российскому зрителю? Как он отличается от западного?
Антон Щукин: У них слабый становится сильным, а у нас желательно, чтобы сразу был сильным.
Артем Логинов: Думаю, что развиваются персонажи по абсолютно одинаковым драматургическим законам. Но различаются герои так же сильно, как между собой русский и английский.
Антон Щукин: У меня есть литературная теория.
Вот он крутится на воде, вокруг него события и разные люди, но он ничего не может понять. Листок куда‑то несет, а он очень сильно переживает по этому поводу. Американский листок не просто плывет по течению, он пытается поменять поток. Лично мне русская литература ближе и понятнее. Я вот смотрю вокруг и понимаю, что ничего изменить не могу — я не понимаю, как остановить вирус; не понимаю, что дальше; меня это все тревожит. Но поменять ничего не могу, а американские истории такие — я хочу изменить, и я изменю.
Героев современного времени мы между собой называем «бодрячками». Это люди, которые не пасуют ни перед какими проблемами. Они просто идут и бодро все решают.
Возьмем доктора Быкова из «Интернов»: он любого может обосрать, но от этого не становится плохим героем. У него всегда есть словцо, он не пасует перед трудностями и по итогу справедлив, как бы странно это ни звучало. Человек, который за всей материей резкости скрывает внутри стержень справедливости. Такой герой точно интересует русских людей. Они все время хотят видеть борца за справедливость — как Фома, как Ольга. Боль русского зрителя находится в районе справедливости и «бодрячка». Данила Багров из «Брата» неслучайно является почти русским фольклором. Он приходит, справедливо и спокойно решает любые вопросы.
— Посоветуйте три сериала из тех, что вы смотрели как зритель, а не как продюсер или сценарист.
Артем Логинов: Единственный сериал, который мы обсуждали все вместе и делились впечатлениями, — это «Молодой папа». К нему еще могу добавить «Конец ***го мира», «Прислугу» М.Найт Шьямалана и «Эйфорию».
Антон Щукин: Мне нравятся сериал «Что знает Оливия?» на HBO. Из комедий мне зашел «Метод Комински» — первый сезон, а второй уже как‑то не затянул. «Молодой папа» — это сериал, который становится искусством. К сожалению, с западным ТВ случилось то же самое, что и с большим кино. Стримеры и Netflix победили своим развлечением. То есть людям нужен нескончаемый поток происходящих событий, а не HBO, который рассказывал честные истории. У кабельного канала HBO было ощущение, что ты подключился к какой‑то интеллектуальной сети. Сейчас у них все меньше и меньше зрителей.
